Журнал «Если» - «Если», 2008 № 04
С охотой тоже не сложилось. Умница Шани подстрелила двух субтильных зайцев. Остальным повезло меньше. На ужин в тот день были суп из ворон и печеные желуди…
Зато в дне пути до Большого Хутора дорогу отряду Брана перегородила небольшая, но весьма живописная конная группа.
Их было восемь. Они стояли в ряд, от одного края дороги до другого, невинноокие и по-лесному нескладные, но мощного сложения.
Все они были вооружены. Весьма, впрочем, примитивно — ножи, палицы, топоры дровосеков. Одеты, как крестьяне — овечьи тулупы, неладно скроенные меховые шапки, войлочные сапоги.
— Чьих будете?! — крикнул Бран, отчетливо выговаривая каждый слог.
— Мы вольные хуторяне. К вашей милости приехали. В ополчение.
— Кто прислал?
— Батяня наш.
— Что еще за батяня?
— Да вон он! Подотстал чутка… — плечистый детина, с которым разговаривал Бран, указал на дорогу позади себя.
Всадники расступились, открывая Брану обзор.
Каково же было удивление огдобера Ларсы, когда в сгорбившемся человечке на низкорослой мохнатой лошади он узнал… предателя Сротлуда!
«Эх, не настигла его погоня…»
Сротлуд вел за собой еще несколько мохнатых крепконогих коняг. Они ступали тяжело, как видно, из-за навьюченной на их спины поклажи.
— День добрый, господин огдобер, — проскрипел Сротлуд как ни в чем не бывало. Будто и не пропадал никуда. — Я тут подкрепление привел… Сынки мои, отрада моя… И зерна немного… Чем богаты, как говорится…
Бран был так ошеломлен этим явлением, что не сразу нашелся с ответом. Сротлуд тем временем продолжал.
— Тут у меня семья в лесу, на хуторе потаенном проживает… Сыновья… И жены… — пояснил Сротлуд. Он тер красные от недосыпа глаза белыми костяшками пальцев. — Трудятся помаленьку. Скотину выращивают… Зверя бьют… Я так подумал, отчего бы их с собой не прихватить? Парни они уже взрослые… Дерутся бойко… Может, пригодятся в деле каком? Не возражаете, господин огдобер?
Где уж Брану было возражать…
В тот же час устроили привал — с теплой кашей и братаньями. А там и дальше пошли.
Уже ночью, отойдя от костра, где горланили песни его дружинники и сыновья Сротлуда, которых теперь иначе как «Сротлудово отродье» не величали, он думал вот о чем:
«Надо же… А ведь Сротлуд мог просто скрыться… Как бы мы нашли его потаенный хутор в чащобах непролазных? А он не только сам вернулся, но и сыновей своих привел… Ничем мне лично не обязанных… Выходит, в самый отчаянный момент помог… Что за человек этот левша?! Просто талант у него — производить на людей плохое впечатление…»
Благодаря Сротлуду в Большой Хутор вошли величаво, без спешки.
Худшие прогнозы Брана не оправдались. Варвары, конечно, были не прочь разграбить деревню. Но поселяне, легкие на подъем, загодя прознав о приближении орды, укрылись в лесах вместе со своей скотиной. А когда опасность миновала, потихоньку вернулись в дома.
Войско Брана они встретили настороженно, но не враждебно.
На желание Брана купить за полновесную медную и серебряную монету зерна и мяса откликнулись охотно. Впрочем, оно и не удивительно — цену поселяне назначили несусветную.
Вечер удался на славу. Тепло человеческого жилья, вкусная, приготовленная заботливыми женскими руками пища, бархатная хмельная брага… Всего этого люди Брана не видели буквально со дня отплытия из Геррека. Души их размякли. Они были пьяны и счастливы…
По-своему счастлив был и Бран.
Вечером, когда солдаты уже начали укладываться спать, он даже решился на поступок, который трусливо откладывал уже много дней. Он отправился к Шани — та расположилась на ночлег в бревенчатой избе напротив. Он хотел предложить ей… Бран сам не знал, что именно. Но слово «предложить» крепко засело у него в голове.
«Я пришел предложить вам… Я хочу вам предложить… Дорогая Шани… Не откажетесь ли вы от моего предложения? Или так: дорогая Шани… Хотя у меня есть невеста… Моя невеста Арсина, несколько превосходя вас в женской красоте, все же не одарена тем влекущим темпераментом воительницы, который… Тьфу… Что-нибудь соображу по ходу…»
Да, в тот вечер благородный Бран был навеселе.
— А наш-то к вашей пошел, — шепнул пехотинец Брана одному из «крылатых» гвардейцев Шани, и оба понимающе осклабились.
Шани приняла Брана, но держалась отстраненно и холодно.
Бран так и не отважился сделать ей какое-либо «предложение».
Когда он, с пунцовыми от смущения щеками, уже переминался на пороге, путано желая ей, такой невыразимо прекрасной, умной и смелой, всего доброго и спокойной ночи, она подошла к нему совсем близко и положила руки ему на плечи. Бран ощутил запах ее тела, запах, настоянный на вине и меде. Накал блаженства был таким, что Бран окончательно потерял присутствие духа.
— Дорогой мой Бран… — сказала Шани, с магнетической пристальностью глядя в глаза огдобера Ларсы. — Вы очень нравитесь мне. Но в настоящий момент… В общем… сейчас в вас… в вашем характере… кое-чего не хватает… А кое-что в вашей натуре, наоборот, лишнее… Не нужно гадать, о чем я. Вы все поймете… Через некоторое время…
Бран кивнул, хотя действительно ничегошеньки не понял. Как тогда, у придорожного жертвенника.
А возвратившись в свою избу, рухнул, как подкошенный, лицом вниз на колченогую пристенную лавку, застланную заскорузлыми овечьими шкурами.
Второй день шел ленивый влажный снег. До берега Пенны оставалось каких-то жалких четыре лиги, когда, вжимаясь в холки своих лошадей, на резвом галопе вернулись всадники головного дозора.
— Господин огдобер, — обратился к Брану десятник Падок, — на том берегу множество дымов. Мы побоялись выйти к реке. Но сомнений нет — это лагерь глевов.
— Что еще?
— Пенна встала.
— Хорош ли лед?
— Не можем знать… На вид слабоват…
Бран сразу же приказал всем убраться с дороги и отойти в глубь леса. Затем он подозвал к себе сыновей Сротлуда.
— Я хочу знать две вещи. Толщину льда с точностью до пальца и устройство лагеря глевов. Есть ли палисад? Выставлены ли дозоры к реке? Много ли людей? Главное, чтобы варвары вас не заметили.
— А то если и заметят! У нас с ними отношения нормальные. Одеты мы как тутошний люд. Как это батяня нас учит — лучше всех таится тот, кто вовсе не таится!
— Умный у вас батяня, — усмехнулся Бран. — Но вы тогда, что ли, не толпой отправляйтесь, а втроем, или по двое…
— Это уж само собой…
Отправив Сротлудово отродье на разведку, Бран приказал дать отдых лошадям и готовиться к ночлегу.
— Костры не разжигать. Не шуметь. Если варвары заподозрят, что в лесу кто-то есть, мы лишимся своего единственного преимущества — внезапности…
Сыновья Сротлуда вернулись еще до заката — разгоряченные, веселые.
— Ледок-то есть, да только слабый… — начал старший. — На три пальца, не больше. Люди, может, и прошли бы, проползли… Но лошади — никак. Глевы, поди, уже пятый день стоят на том берегу… Дожидаются, пока лед окрепнет.
— Хорошо. Глевы стоят… А как стоят?
— Нагло стоят, открыто. Лагерь у них ничем не огорожен. Только в центре, где вождь, составлены в круг ихние телеги… ну такие… телеги… с двумя колесами…
— Это боевые колесницы, — подсказал Сротлуд. — Знатные глевы выезжают на них воевать.
— Колесницы, значит… — продолжал старший. — Внутри шатер вождя. Охранители тож. Костры везде горят! Видать, ужин приготовляют…
— Сколько их?
— Богато… Как бы не двадцать раз по сто! — выпалил младший.
— Слушайте его больше! Десять раз по сто — самое большее! — перебил старший. — Точно сосчитать никак нельзя… Бегают все время…
— Ну ладно… А сколько штандартов-то у них?
Братья растерянно переглянулись. А затем уставились на отца, как бы ища подмоги.
— Господин огдобер Ларсы имеет в виду длинные палки, у которых деревянные звери наверху! — пояснил Сротлуд.
— А-а, морды, значит, деревянные?
— Да. Сколько их?
— Шесть… Три в круге колесниц… И еще три — за ним…
— По штандарту на род, — сказал Сротлуд. — Это выходит не менее пяти сотен. Но и никак не больше тысячи… Не соврали засланцы Цокки! — добавил левша, подмигивая Брану.
— Правдивость делает честь этим крысам. За это мы подарим им быструю смерть, — Бран криво ухмыльнулся. — Но какая же досада, что лед тонок!
— А по-моему, досада невелика, — заметил Сротлуд. — Благодаря этому у нас есть время обустроить на дороге засеки. Дождемся их — и зададим добрую трепку!
— Тебе бы все засеку городить, секретарская твоя душа, — беззлобно отозвался Бран. — А что если еще десять дней лед будет тонким? А что если оттепель завтра? А у нас еды на три дня всего! Это если без излишеств, впроголодь…
— Вам виднее, господин огдобер, — с учтивым поклоном ответствовал Сротлуд.
