Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1975 год
Старик Эмпедокл был прозорлив. Изучение механизмов извержения необходимо для понимания хотя бы некоторых закономерностей вулканической деятельности, позволяющих предвидеть внезапные катаклизмы... Этна в данном смысле не представляет опасности: вулкан действует почти непрерывно несколько тысячелетий и уже вследствие этого вряд ли сможет накопить достаточное количество энергии для сверхмощного выброса. Но по всему миру разбросаны без счета уснувшие вулканы. В один прекрасный день они могут проснуться и после нескольких недель или месяцев относительно умеренной активности вдруг разразиться колоссальным взрывом. Подобный катаклизм сметет все вокруг на площади нескольких тысяч квадратных километров. В нашем веке подобные происшествия уже случались дважды, в 1912 и 1956 годах, оба раза, к счастью, в пустынных районах Аляски и Камчатки. Однако аналогичный взрыв в 1400 году до нашей эры сжег остров Тиру в Эгейском море, а на Крите, в 150 километрах от Тиры, уничтожил цветущую крито-микенскую цивилизацию.
Подобные взрывы никогда не происходят в начальной стадии извержения. Поэтому усилия должны быть направлены на то, чтобы вовремя распознать приближение взрыва; это предполагает наличие глубоких знаний о вулканической деятельности, ее механизмах и причинах возникновения. Однако необходимые сведения получить непросто — хотя бы по той причине, что вулканическое извержение, кроме чисто научных проблем, ставит еще и природные препоны: как подобраться к кратеру, как поместить в него датчики? Часто преграды оказываются непреодолимыми.
Парадокс заключается в том, что большинство потенциально активных вулканов пребывает в спячке — а как прикажете изучать вулканическую деятельность, коль скоро ее нет!
Этна «работает» на разных режимах. Еще Сенека отмечал: «Говорят, она подвергает себя разрушению и постепенно становится все ниже, ибо мореходы прежде замечали ее из большего далека, нежели теперь».. И пророчески продолжал: «Однако сие происходит, возможно, не по причине уменьшения горы, но потому, что огонь из нее не поднимается столь высоко, как прежде, а дым светлеет и не заметен уже столь явно днем». Подобное постоянство само по себе являет загадку.
Из тысяч вулканов, усеявших земную кору, сыщется не дольше полдюжины постоянно действующих: Этна на Сицилии и Стромболи на Липарских островах, Иауэ на Новых Гебридах, Килауэа на Гавайях, Нирагонго и — до недавнего времени — Ньямлагира в Заире, Эрта-Але в Эфиопии... Пожалуй, к этому короткому списку вулканов с жидкими основными магмами стоит добавить еще несколько «огненных гор» с более кислыми и значительно более вязкими лавами-андезитами. В кратерах таких вулканов лава не плещется огненным озером, не растекается беспорядочными ручьями по склонам и не фонтанирует; она медленно выпирает вверх, пока не образует раздувшийся купол, разлетающийся на кусочки («огнедышащая туча»). Существует несколько вулканов подобного типа, почти не прекращающих свою деятельность, подобно Этне или Стромболи. Это Мерапи на Яве, Тинакула на Соломоновых островах, Сантьягуито в Гватемале...
Все упомянутые вулканы — и с основными, и с кислыми магмами, изливающиеся и взрывающиеся — должны быть оснащены постоянными датчиками, регистрирующими параметре их активности. Только таким образом можно заранее предсказать результат намечающейся тенденции. И конечно, наиболее доступный из всех вулканов — Этна — должен как можно скорее получить настоящую вулканологическую станцию.
Трудность заключается еще и в том, что для установления причинно-следственной связи между различными факторами все измерения — прямые и косвенные — должны вестись одновременно. Продолжительность замеров, в свою очередь, зависит от изменчивости каждого фактора в отдельности. Вулканическая же деятельность варьируется от доли секунды до целого года, а то и целого столетия! Нет ничего удивительного в том, что необходимые данные отсутствуют, равно как и методика их получения.
Наша исследовательская группа насчитывает пятнадцать научных сотрудников и десять помощников, которых мы окрестили «шерпами». В обычные годы, когда все шло своим чередом, мы появлялись на Этне к концу весны и к середине осени. В конце весны потому, что уже таяли глубокие зимние снега, но еще не было летнего наплыва туристов. Середина осени совпадала с отъездом основной массы туристов и еще довольно мягкой погодой. Зима на вершине Этны такая суровая, что зачастую не дает возможности установить приборы. А летом мешает многолюдье.
В 1971 году заведенный график был нарушен извержением, начавшимся 4 апреля и продлившимся почти до половины июня. Весть о событии подняла меня с постели в два часа ночи. Доменико звонил мне в Париж из Катании... У меня уже успела выработаться привычка, едва проснувшись, тут же вскакивать на ноги. Решение было принято немедленно:
— Позвони или лучше поезжай на Липары (это километрах в ста к северу от Этны). Передай Фанфану Легерну и Жаку Карбонеллю, пусть не мешкая едут на Этну, там встретимся...
Извержение началось на высоте 3000 метров в основании вершинного конуса, с южной стороны, где образовались две радиальные трещины, — именно так проходит большая часть бесчисленных боковых извержений Этны. Одна трещине была длиной не больше ста метров, вторая — свыше пятисот. Они шли почти ровно с севера на юг. Дегазация, как обычно, началась в верхней части трещины. Вырываясь в атмосферу, газы разламывали лаву, поднимая куски ее на сотни метров вверх. К небу с оглушительным грохотом летели тысячи тонн раскаленных шлаков. За несколько часов насыпь поднялась кое-где до тридцати метров.
Апрель на верхней трети Этны — еще зима, снег целиком покрывает гору. От этого грандиозное зрелище делалось совсем необычным; ради одного этого стоило стремиться сюда. Лавовые реки розового, а иногда оранжевого цвета (это означало, что температура приближалась к тысяче градусов) выплескивались на снежный покров. Соприкасаясь с фронтом огненного потока, снег таял, и вода, смешанная с вулканическим пеплом, рождала грязевые потоки, получившие в вулканологии яванское имя «лахары». На Яве и в других экваториальных странах эти ручьи вулканической грязи часто сливаются в грозные потоки, сокрушающие все на своем пути. Вода в тамошнем климате, разумеется, образуется не от таяния снегов, а годами скапливается в кратерных озерах. Результат во всех случаях одинаково губителен...
На Этне апрельские потоки оказались даже более коварными, чем мы ожидали. Когда лава изливалась слишком быстро — то ли потому, что внезапно поднималось давление магмы в стволе, то ли потому, что трещина ползла дальше, — ручьи захватывали большие комья снега. Оказавшийся в плену перегретый пар вдруг взрывался, разбрасывая во все стороны куски базальта по центнеру весом, которые летели метров на сто, а то и больше.
От основного русла начали отходить огненные рукава. Главный поток спускался в Пьяно дель Лаго, многочисленные ответвления тоже текли на юго-восток. Так они подползли к опорам канатной дороги. Несколько дней огненные ручьи играли со стальными каркасами в кошки-мышки, окружая то один, то другой, застывали но какое-то время, сохраняя у персонала «канатки» какую-то надежду, пока несколько часов спустя новый язык не наползал на спины предыдущих. Столбы и бетонные строения были рассыпаны по всему склону Этны — от древней Каза Кантоньера до Торре дель Философо. Наконец, подобно мудрому Соломону, вулкан принял решение — поглотить верхнюю часть канатной дороги и сохранить нижнюю...
Такую же игру в кошки-мышки Этна затеяла и с недостроенной вулканологической станцией. Уже в самом начале лавовые потоки уперлись в ее северную стену, возле которой образовался внушительный вал. Однако, сложенные из базальтовых блоков метровой толщины, стены выдержали первый натиск. Они держались так прочно, что мы прожили в нашем убежище еще дней десять. Лично я спал спокойно. Карбонелль тоже, а вот нервный от природы Легерн не мог сомкнуть глаз при мысли о том, что творится у самых стен; он то и дело выбегал наружу, пока мы спали, и с подозрением разглядывал противника. Железная дверь в котельную настолько нагрелась, что к ней нельзя было прикоснуться. Раньше нам приходилось карабкаться со своими приборами к самому жерлу, а сейчас «материал» попросту ломился в дверь! Если импровизированная лаборатория исчезнет, для нас это будет означать тысячу метров утомительной ходьбы по сильно пересеченной местности от Сапьенцы. Итого, каждый день лишних два часа...
Неделя тревожной бессонницы не сказалась на весе Фанфана: у него под кожей и так нет ни грамма жира. Зато, когда лава внезапно пошла на приступ, Легерн вовремя поднял тревогу, позволил нам выскочить и спасти приборы и снаряжение. В несколько минут просторный первый этаж был залит лавой. Что-то взорвалось на кухне, по-видимому, баллон со сжиженным бутаном. Внутри начался пожар: горела мебель.
