Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1972 год
Как мы и договорились, Австриец разбудил меня рано утром. «Если ты не передумал, — сказал он, — то сейчас самое время. Твой друг уже выехал». И он показал мне следы машины, отпечатавшиеся на прибитой росой пыли, — две колеи, ведущие от нашей хижины через всю деревню и врезающиеся в плотные заросли. Сейчас шесть, и деревня еще спит; лишь один старик, любитель вставать спозаранку, бродит как неприкаянный между хижинами и горками просыхающего кофе. Он кивает приветственно головой и долго, задумчиво смотрит нам вслед.
— А где же ребята, которые должны играть на тамтаме? — спрашиваю я Австрийца.
— Одного захватил твой приятель. А двое ждут нас у подножья вон того холма.
Пока мы продираемся сквозь кустарники, я перебираю в памяти наш вчерашний разговор. Мне захотелось проверить — тем более что появилась такая возможность, — насколько правильно наше привычное представление об «игре на тамтаме». Быть может, правильнее говорить — «обмениваться информацией с помощью тамтама»? Мои новые знакомые; говоря о тамтаме, похоже, имеют в виду именно это... И сегодня мы с моим другом фоторепортером Шанной условились испытать возможности тамтамов.
В Абиджане, столице Берега Слоновой Кости, о нашем будущем эксперименте говорили так: «Конечно, вы поймете друг друга. Почему же нет?! Но, учтите, вам волей-неволей придется пользоваться простейшими словами, как это делают африканцы». Дело в том, пояснили нам, что ограничены возможности самого тамтама...
Наконец мы на месте. Усаживаемся на ствол поваленного дерева. Двое молодых ребят уже ждут нас. Перед ними загадочно-молчаливые, будто таинственные статуи в старом, заброшенном парке, два тамтама. Один — велик, гладок и пузат — напоминает бурдюк, второй изящен, чем-то похож на веретено, по бокам украшен тонкой резьбой.
— Тамтам-мужчина и тамтам-женщина, — комментирует Австриец. — Один для низких звуков, другой — для высоких. Это здесь их так называют; в других местах мужчина тот, что издает высокие звуки, а женщина — низкие.
Наши ребята-тамтамисты говорят только на якуба, так что Австрийцу придется поработать переводчиком. Мой первый вопрос был: верно ли, что эти два куска дерева, до того загадочные и таинственные, что мне порой мерещится, будто они слушают наш разговор, — так вот, могут ли эти две деревяшки понять и передать все то, что мы здесь скажем. Потом я смотрю на часы: Шанна, судя по всему, уже должен быть на месте с минуты на минуту. И действительно, скоро слышатся первые удары тамтама. Они следуют друг за другом плотно — высокая нота, низкая, снова высокая и низкая, и, наконец, еще раз высокая и низкая. Впечатление такое, будто тамтам совсем рядом, а ведь до него примерно десять километров через лес и густые заросли кустарника.
— Нас вызывают, — сообщает мне Австриец.
И верно: оба парня становятся к тамтамам и принимаются выбивать такие же звуки.
— Подают ответный сигнал: дескать, поняли и готовы вас слушать, — продолжает Австриец. — Сейчас надо ждать первое сообщение твоего друга.
Африканцы умолкают и, положив ладони на шкуры барабанов, спокойно ждут. После недолгого перерыва далекий тамтам возобновляет разговор; теперь он говорит по-иному, теперь действительно его звуки напоминают речь.
— Шанна спрашивает, где ты находишься? Что ему ответить?
— Скажи, что мы у холма рядом с деревней, спроси, почему он утром не дождался меня.
Австриец понимающе подмигивает мне, смеется, но честно переводит то, что я просил. Ребята как ни в чем не бывало кивают в ответ и принимаются выбивать сообщение. Я встаю прямо перед ними и, следя за сумасшедшими движениями рук, неожиданно замечаю, что их губы шевелятся.
— Что это они? — в недоумении спрашиваю я у Австрийца.
— Говорят, — отвечает он, — конечно, говорят. Но ты не торопись, позже я тебе все объясню.
Вот так начался мой разговор с Шанной, самый обычный разговор, будто каждый из нас сидел у своего домашнего телефона.
«Ты еще спал, — отвечает мне Шанна. — И мне не хотелось тебя будить».
«Как далеко ты от Бианкумы?»
«В восьми километрах. Машину оставил на обочине».
«Много успел сделать фотографий?
«Пока мало. Когда я вышел, было темно».
Тут наш разговор прерывается, будто что-то случилось с телефоном. Несколько минут мы ждем, потом вновь звучит тамтам:
«К нам пришел один парнишка, приглашает к себе. Я вызову вас позже...»
Тамтам Шанны замолкает, разговор, похоже, закончен, но мои помощники остаются у барабанов, готовые продолжать беседу. Мы с Австрийцем усаживаемся верхом на ствол дерева и затеваем разговор о тамтаме, о его истории, о его функции в африканском обществе, о его языке. Мы познакомились с Австрийцем в Абиджане, и он согласился быть нашим гидом во внутренних районах Берега Слоновой Кости. Он не этнограф и не музыковед, но зато прожил в Африке тридцать лет и перепробовал множество занятий.
— Я не ручаюсь, что знаю доподлинную историю тамтама, — говорит он мне, — расскажу просто, что мне известно. Нынешний тамтам, хотя и несколько изменился, немногим отличается от тамтама прошлого. История его загадочна и таинственна. На этот счет есть две хорошие легенды. Вот послушай. Первая гласит, что тамтам — изобретение обезьян; легенда эта местная, а потому совсем странная — ведь обезьяна редкий персонаж здешнего фольклора. Дело происходило следующим образом...
Однажды некое племя услышало в лесу страшный шум. Откуда он шел, кто его издавал, понять было нельзя. Чтобы развеять тревогу, старики решили послать в лес смельчаков. Отправилась группа лучших воинов. Они вышли к поляне, подкрались и увидели, что там собралось на праздник все обезьянье племя. Самцы колотили что было мочи по дуплистым деревьям — оттуда и шел грохот. Воины посмеялись и вернулись домой. «Ничего страшного, — говорят, — это просто обезьяны веселятся». Старики, однако, остались недовольны и велели принести им такой же ствол и палку. Старики поняли, что эта обезьянья игра не так-то проста: один из них ударил по стволу — ток, ток, потом сильнее — тан, тон. И вот уже все племя затанцевало... Так родился первый тамтам. Поначалу он был только музыкальным инструментом. Ну а потом уж с его помощью стали разговаривать...
Вторая легенда приписывает открытие тамтама женщине. Имя ее никому не известно, поскольку это случилось давно. Однажды она бродила по джунглям, собирая хворост для огня, и ей попалось пустое здоровое полено. Она откинула его, и, когда полено упало, лес огласил непонятный крик — вернее, даже не крик, а стон. Удивившись, женщина вновь подняла обрубок и снова бросила его наземь. И снова тот же звук. «Это дерево говорит», — подумала женщина и отнесла его в деревню. Старики, увидев полый, ни на что не пригодный кусок дерева, рассердились: «Зачем ты притащила его?» — «Это говорящее дерево, — отвечает им женщина, — послушайте сами». И она ударила по нему палкой. Раздался крик. Она ударила еще несколько раз, и вдруг из дерева полились веселые звуки, так и звавшие пуститься в пляс! К вечеру уже вся деревня танцевала. Старики смекнули, что дерево и в самом деле полезное, и оставили его для праздников. Так появился музыкальный инструмент тамтам.
Я попросил Австрийца узнать у наших ребят, слышали ли они эти или какие-нибудь другие легенды. Их ответ меня несколько ошарашил. Знают, конечно, знают, но все это пустые байки! На самом деле тамтам подарили племени мертвые предки для того, чтобы мы могли с ними разговаривать. Только потом живые попросили у мертвых разрешения пользоваться тамтамом для переговоров между деревнями, для танцев и различных церемоний. Мертвые разрешили. Нет, при каких обстоятельства был сделан этот подарок, они не знают.
Итак, тамтамы как музыкальные инструменты появились, так сказать, естественным путем — люд просто находили в лесу звучащие дуплистые деревья. Позже африканцы стали сами изготавливать говорящие барабаны, те сделались частью их материальной культуры, и начали использоваться не только во время церемоний, но и для переговоров на большие расстояния. Со временем конструкция их все больше совершенствовалась. Взяв кусок ствола африканские мастера обрезали его до нужного размера, потом в стволе делали глубокую продольную щель, похожую на узкий вытянутый рот. «Губы этого рта при ударе издают два разных по высоте звука: один высокий, другой низкий — они напоминают звучание человеческого голоса, причем звучание именно африканских языков. Африканские диалекты состоят из двух фиксированных тонов: высокого и низкого. Со временем в корпусе тамтама кроме продольной щели, начали делать разного размера отверстия — получился настоящий музыкальный ящик. Еще позже родился новый тип тамтама, полностью полый внутри и обтянутый сверху кожей. Такой тип барабана воспроизводит лишь одну ноту, так что для разговоров понадобились уже два тамтама.
