Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1986 год
«Пол. почта. 1759... (последняя цифра неразборчива) Ефимову И.».
А ниже — адрес отправителя: «г. Кисловодск п/я № 7, корпус № 3, клуб, палата № 4. От Андреева М. С».
На развороте текст письма:
«Пишу письмо 18/XI.43 года.
Здравствуйте, товарищ лейтенант... хочу вам всем передать чистый, сердечный, пламенный привет... Я нахожусь в госпитале город Кисловодск. Мое здоровье стало лучше... вынули легко... Скоро опять...» (Несколько слов прочитать невозможно.) И дальше красноармеец просит своего командира, лейтенанта Ефимова, узнать, действительно ли он представлен к правительственной награде за последние бои.
Обычное солдатское письмо, и год уже сорок третий, то есть отношения к обороне оно не имеет, но тем не менее и эта находка интересна. Еще один маленький штрих в неоконченном портрете войны...
Вместе с треугольником письма нашли обрывки фронтовой газеты «Вперед, за Родину». Алик Абдулгамидов прочитал информацию о Тегеранской конференции руководителей СССР, США и Англии, сводку Советского Информбюро от 8 декабря 1943 года об освобождении города Кременчуга, сел и деревень.
На серых лицах ребят — помыться не можем, а с водой плохо — замечаю такое внимание, словно сейчас прозвучала самая важная, самая оперативная информация сегодняшнего дня...
За десять подземных суток лишь два человека несколько раз выходили на поверхность, чтобы принести воды,— и то ночью. Температура в тупике плюс семь, а в галерее шесть, но ноги мерзнут и в сапогах, и в ботинках, стоит лишь посидеть без движения. На поверхности, я видел в провал, выпал первый снег... Так же как и бойцы подземного гарнизона, мы жжем артиллерийский порох и куски резины, чтобы освещать выработки, собираем воду по каплям в банки и бутылки там, где она просачивается сквозь известняк, применяем для подстилки сухую прошлогоднюю траву. Во время этой экспедиции удалось хоть немного, хоть малой долей испытать то, что выпало нашим бойцам и командирам в сорок втором...
Спустя полгода наш отряд, теперь более многочисленный, снова в Аджимушкае. Разбили палатки, подняли над лагерем флаг — и за работу. Ежедневно уходим в лабиринты каменоломен.
...Одиннадцатый час ночи. Тихий августовский вечер. Ребята уже лежат в спальниках в одной из огромных воронок у края старых каменоломен. Все сегодня сильно устали и спят. В печи, сложенной нами из бутового камня, еще тлеют огоньки. Эта печь здорово выручает дежурных по кухне: и дрова экономит, и вода закипает быстрее, а когда срываются холодные дожди рано пришедшей в этом году в Крым осени, она просто незаменима.
Поднявшись по вырубленным в земле ступенькам на тропу, иду к музейным домикам. Сотрудники дали мне ключи, чтобы я мог поработать в музее — записать в дневник находок обнаруженные за день реликвии подземного гарнизона, просмотреть полевые дневники прошлых поисков в районе, где нам предстоит работать завтра, ознакомиться с воспоминаниями участников обороны.
Сегодня был очень удачный день, и в полевом дневнике появляется такая запись:
«Работали на трех участках. У завала «Обрез», где летом восемьдесят третьего года наша экспедиция извлекла из-под двухметрового слоя грунта винтовочный обрез, который, по всей видимости, относится еще к партизанским действиям девятнадцатого года; вторым местом поиска была соседняя восточная выработка и третьим — завал Главного выхода.
Весь день находок было мало: позеленевшие гильзы, проржавленный четырехгранный штык и подсумок с винтовочными патронами. Решили проверить еще один обвал, мимо которого ходили много раз, считая его неперспективным. Копнули — вдруг лопата наткнулась на останки...»
Мы приоткрыли еще одну страницу аджимушкайской обороны.
Два лейтенанта были раздавлены неожиданным поверхностным взрывом, пробившим пятиметровую толщу камня. Рядом с останками лежали винтовки, гильзы от нагана, два котелка, алюминиевая фляга и граната Ф-1. Осторожно обследовав первые останки, нашли корочки от документа, в них — две справки. Зная, что бумаги легче раскрыть, не повредив, в привычных для них условиях, нежели после того, как они подсохнут и станут хрупкими, решили попробовать.
Нам повезло. Время сохранило эти тонкие, серые, почти невесомые листки. Это были Арматурная карточка (слова «Арматурная карточка» перечеркнуты чернилами и сверху написано: «Вместо аттестата») и Денежный аттестат. Оба документа выданы Буйнакским военным пехотным училищем курсанту Янгуразову Ибрагиму Гусейновичу. Стояла дата: 1 мая 1942 года.
У второго офицера документов не оказалось, но хорошо сохранились петлички от шинели и гимнастерки с тремя «кубарями» и эмблемой танковых войск. Возможно, этот старший лейтенант-танкист был среди тех, кто пришел в каменоломни вместе с подполковником Г. М. Бурминым с завода Войкова в двадцатых числах мая. В кармане шинели лежал небольшой трофейный пистолет системы «браунинг» и часы, застывшие на четырех минутах двенадцатого.
Мы долго стояли в полутьме выработки над этой могилой, и свет, шедший через образовавшуюся щель, падал на останки двух людей, погибших в темных каменоломнях. И всех нас, наверное, мучил один вопрос: «Кто же ты, старший лейтенант?»
И в этот вечер, и после, оставаясь в кабинете научных сотрудников музея один после рабочего дня, я доставал часы и всматривался в проржавленный циферблат в надежде, что он расскажет подробности того, что произошло в одиннадцать часов утра сорок три года назад...
Далеко не всегда нам попадаются документы, которые можно прочесть как было в этот раз. Во время работы нашей летней экспедиции «Аджимушкай-84» в районе, где располагался один из подземных госпиталей, мы открыли захороненные останки красноармейца. В нагрудном кармане оказался спрессованный бумажный прямоугольник — комсомольский билет и красноармейская книжка, однако они были в таком состоянии, что без помощи специалиста в них нельзя было разобрать ни строчки. Документы отправлены в реставрационную лабораторию Государственной библиотеки имени В. И. Ленина. Ответа пока нет. Видно, и специалисты тут бессильны. Но даже если бы мы узнали имя бойца, оставалась бы нерешенной (во всяком случае, пока) загадка, которую задала эта находка: почему красноармеец был похоронен медперсоналом госпиталя с документами? По воспоминаниям начальника сектора обороны подземного гарнизона А. И. Пирогова, «после объединения 21 мая 1942 года всех подразделений, групп и отдельных военнослужащих Красной Армии, находящихся в зоне Аджимушкайских каменоломен, независимо от их прежней принадлежности, в Отдельный полк обороны Аджимушкая партийные, комсомольские и другие документы уходящих на задание и умерших в госпиталях изымались и передавались в штаб подземного гарнизона».
В один из рабочих дней экспедиции в каменоломни спустились двое пожилых мужчин. Пригибаясь, чтобы не зацепиться головой за угловатые выступы надорванной кровли, они уверенно прошли к земляным насыпям, у которых мы «просеивали» грунт. Чувствовалось, что они в каменоломнях не в первый раз. В свете фонарей я узнал Сергея Михайловича Щербака, бывшего директора подземного музея, всегда охотно помогавшего нам, и Сергея Терентьевича Колесникова, одного из активных участников обороны Аджимушкая.
Пользуясь возможностью, я попросил Щербака и Колесникова взглянуть на одну из последних находок. Под завалом «Двух лейтенантов» мы нашли металлический баллон с выводной трубкой вверху. Из пробоины корпуса просыпалось белое порошкообразное вещество. К большому баллону крепился второй, малый, соединенный с первым через пропускной кран.
Мы вынесли ржавый агрегат на поверхность. Колесников долго рассматривал его, крутил, тряс, прощупывал. Потом спросил:
— Надпись или маркировка была?
— Все прогнило, разобрать что-нибудь невозможно.
— Может, это газовые баллоны, которые применяли химические подразделения гитлеровцев против защитников Аджимушкая? О таких баллонах говорили некоторые участники обороны, да и по показаниям фашистов известно о них,— сказал Щербак.— Вещество необходимо сдать на экспертизу. Если окажется, что баллон служил для получения газа, то эта находка еще раз подтвердит, что гитлеровцы применяли отравляющие газы, запрещенные международной конвенцией после первой мировой войны.
Мы последовали совету Сергея Михайловича Щербака и осенью того же года получили заключение Центральной Северо-Кавказской научно-исследовательской лаборатории судебной экспертизы Министерства юстиции РСФСР. Исследования, проведенные методами микроскопического химического анализа, спектроскопии и дифференциального термического анализа, дали следующие результаты:
«1. Исследуемое вещество — гидрокарбонат натрия (питьевая сода);
2. Гидрокарбонат натрия мог быть исходным соединением, помещенным в емкость, обнаруженную в каменоломнях;
