Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 2008 год
Нарезы имеют значение
Для поражения защищенных броней кораблей надо было либо пробить ее, либо нарушить крепление броневых плит, либо сделать пробоины в незащищенной подводной части корабля, вызвав затопление его отсеков. Чтобы пробить плиту насквозь, надо было иметь снаряд продолговатой формы, а для расшатывания броневого пояса такие снаряды были необязательны — этого можно было достичь и с круглым ядром, но намного большей массы.
Естественно, что гладкоствольная артиллерия могла применять только последние — круглые боеприпасы. Поэтому вначале в морских державах пошли по пути увеличения их калибра и массы, но это вскоре перестало помогать: ядро не могло пробить прокатную железную бронеплиту толщиной более 100 миллиметров, а бомба раскалывалась уже о 80-мм плиту. Но выстрелить продолговатым снарядом из гладкоствольного орудия было нельзя в принципе — чтобы он не кувыркался в полете, ему нужно было придать вращательное движение, для чего необходимо было использовать нарезы.
Но к этому оружейники пришли не сразу: в середине XIX века русский артиллерист Шлипенбах, бельгиец Пюйт и англичане Вулкомб и Хатчинсон предложили дисковый сплюснутый снаряд. Немного позднее профессор Майевский спроектировал орудие с профильным каналом ствола — для стрельбы такими снарядами. Опыты проводились в 1871—1873 годах, но к положительному результату не привели. Эти орудия оказались слишком сложны в изготовлении.
Таким образом, в конце концов нарезная артиллерия нашла свой путь на флот, где ее стали применять с 1860 года, устанавливая подобные орудия для стрельбы на дальние расстояния, тогда как на близких все еще использовали гладкоствольные пушки. Причем вначале от нарезных орудий требовалось стрелять не только продолговатыми, но и круглыми снарядами.
Однако вскоре толщину брони на кораблях увеличили до такой степени, что ни ядра, ни продолговатые снаряды уже не могли ее пробить. Если в 1855 году толщина брони была 110 миллиметров, то в 1876 году — уже 160 миллиметров прокатного железа, а в 1877 году — 550 миллиметров мягкого железа, более устойчивого к воздействию снарядов. Это даже заставило кораблестроителей реанимировать идею тарана, а флотоводцы взялись за старые летописи — возрождать тактику морского таранного боя.
Развитие корабельной артиллерии пошло по пути уменьшения калибра и улучшения качества снаряда. Опыты не прекращались — появились даже толстостенные снаряды, имевшие вместо взрывчатого вещества песок. Но и это не помогло — тогда сделали сплошные стальные снаряды. Никакого толку — ведь нужен был снаряд, который бы не просто сделал в броне дырку, но и взорвался внутри и нанес серьезные разрушения кораблю и урон личному составу.
Знаменитый русский флотоводец Степан Осипович Макаров в 1894 году изобрел бронебойный наконечник к снаряду, что резко повысило его бронепробиваемость — надобность в таранном ударе отпала. Снаряд с таким наконечником мог легко пробить броню, по толщине равную его калибру, то есть 305-мм снаряд пробивал броню в 305 миллиметров.
Снаряды стали наполнять взрывчатым веществом, а затем — для увеличения фугасного действия — применили бризантные взрывчатые вещества. Для обеспечения взрыва снаряда внутри корабля его стали снабжать «ударными трубками двойного действия» конструкции А.Ф. Бринка. Японцы же применили на рубеже XIX—XX веков боевое снаряжение, названное «мелинит Шимосе» (более известен как шимоза), и новые высокочувствительные взрыватели — так называемые трубки Инджуина. Появились полубронебойные и фугасные снаряды, предназначавшиеся соответственно для действия по менее толстой броне (по крейсерам, миноносцам и пр.), поражения незащищенных палуб и надстроек кораблей, выведения из строя личного состава. Изобретение же прицельного приспособления с оптической трубой для наводки орудий и прибора для измерения расстояния позволило увеличить дальность действительного артиллерийского морского боя до 60 кабельтовых (около 11 километров), тогда как до того бой велся на дистанции около одного километра или чуть более.
А вот средства управления огнем корабельной артиллерии стояли практически на месте: во всех флотах мира они представляли собой набор простейших командных индикаторов электромеханических линий, служивших для передачи из артиллерийского командного поста к орудиям и в артиллерийские погреба приказаний о типе боезапаса, роде огня, указаний о цели, установке прицела и целика. Все необходимые вычисления при этом по-прежнему выполнялись вручную. Например, в служебной записке старшего артиллерийского офицера русского броненосца «Пересвет» лейтенанта В. Черкасова по итогам боя 28 июля 1904 года указывалось: «Приборы Гейслера, телефоны, звонки, барабаны и горны никуда не годятся; единственная передача в бою — это голосовая при помощи труб».
Бронебойные снаряды корабельных орудий главного калибра (слева направо): 343-мм английский конца XIX века (броненосец «Ройал Соверен»), 305-мм русский образца 1911 года (линкор «Севастополь»), 340-мм французский образца 1912/1921 гг. (линкор «Бретань»), 380-мм немецкий (линкор «Бисмарк»), 460-мм японский (линкор «Ямато»), пороховой заряд 460-мм выстрела
Искусственный крен
Несмотря на достаточно стремительное развитие артиллерии в XVIII— XIX веках, порой возникали случаи, когда перед командиром корабля вставала необходимость решать задачу по поражению цели, находящейся на дистанции, превышающей фактическую дальность стрельбы корабельных орудий. И дело здесь было даже не столько в том, что снаряд не летел дальше — энергетики заряда и свойств орудия и снаряда для этого теоретически хватало. Но практически это было недостижимо: углы возвышения орудий на кораблях имели свои пределы и во многом были ограниченны по причине конструктивных особенностей корабельных конструкций.
Тогда-то и родилась идея увеличения дальности стрельбы за счет принудительного увеличения угла возвышения орудий путем сознательного затопления отсеков противоположного борта и создания искусственного крена корабля. Впервые на практике ее осуществил 5 октября 1854 года командир русского парохода-фрегата капитан II ранга Г.И. Бутаков — при выполнении боевой задачи по обстрелу английской береговой батареи. Узнав о подготовке противника к первому штурму Севастополя, русское командование решило нанести по береговым батареям врага упреждающий удар и выделило для этого линейные корабли «Гавриил» и «Ягудиил», а также пароходо-фрегаты «Владимир», «Херсонес» и «Крым». Но дальность стрельбы орудий последних трех была недостаточной. Вот тогда-то и родилась у одного из командиров вышеозначенная идея, в результате дальность стрельбы возросла с 18 до 25 кабельтовых. Замысел противника на решительный штурм был сорван, и во второй половине дня англо-французские войска прекратили обстрел русских позиций. А в истории корабельной артиллерии появился новый тактический прием — стрельба по невидимым с корабля береговым целям по данным артиллерийских корректировщиков, наблюдательные посты которых были заранее расставлены на окружающих возвышенностях.
Дредноутная лихорадка
21 октября 1904 года, в годовщину Трафальгарской битвы, адмирал Джон Арбетнот Фишер был приглашен на завтрак к королю Эдуарду VII в Букингемский дворец. Он еще не знал, что ему суждено совершить очередную революцию в области военно-морских вооружений. Прием закончился для адмирала Фишера назначением на пост первого морского лорда Адмиралтейства, чин адмирала флота он получил в декабре следующего года. Основной его задачей стала необходимость сократить бюджет Королевского флота и подготовить его к крупномасштабной войне нового века.
Первым делом Фишер продал 90 самых старых и слишком слабых кораблей, а еще 64 отправил в резерв, бросив: «Они слишком слабы, чтобы сражаться, и очень медлительны, чтобы убежать». Высвободившиеся средства адмирал направил на качественное совершенствование флота, в том числе обязал возглавленный им Комитет по проектным работам представить на рассмотрение Адмиралтейства проект линейного корабля нового типа. Им и стал впоследствии «Дредноут» (в переводе с английского — «Неустрашимый»), давший свое имя целой эпохе длиной более полувека. Одновременно был создан и более быстроходный вариант дредноута — линейный крейсер «Инвинсибл», получивший прибавку в ходе за счет уменьшения броневой защиты.
В декабре 1909 года Фишер получил титул барона и поместил на своем родовом гербе девиз: «Fear God and dread nought» (примерно можно перевести как «Бойся Бога и страх отступит»), показав всем, что дредноут стал поистине легендарным кораблем. Хотя и у этого прорывного национального проекта были недостатки. Например, контрольно-дальномерный пост, размещенный на фокмачте сразу за первой дымовой трубой, на полном ходу задымлялся и не мог выдавать информацию для эффективного управления огнем орудий главного калибра. Кроме того, из десяти 305-мм орудий в бортовом залпе могли участвовать лишь восемь, а противоминный калибр — двадцать восемь 76,2-мм орудий — оказался уже маловат для выросших в размерах миноносцев. Других орудий (среднего калибра, позже названных универсальными по причине наделения их задачей вести борьбу и с воздушными целями) на корабле не было вообще, а бортовой броневой пояс при погрузке всех припасов оказывался… под водой.
