Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1980 год
— Он так крепко любил реку, что даже похоронить себя завещал здесь. — Николай Петрович вскинул руку в сторону белого обелиска, резко выделявшегося на фоне темной зелени. — Он говорил бывало: «Чу нельзя мерить сырдарьинским аршином. То, что хорошо Сырдарье, может оказаться плохим для Чу. Если на Чу строить слишком большие водохранилища, то она захиреет. Река должна не только орошать поля, но и плодить рыбу, поить скот, умножать в понизовье зверя и птицу...» Так он говорил. И если бы он был жив, то, может, Ташуткульское водохранилище тоже другой вид имело. Больно много воды в степи там разлили. А ниже Ташуткуля теперь и смотреть нечего. Так, слезы одни, а не вода...
Что правда, то правда. Площадь зеркала Ташуткульского водохранилища превышает сто квадратных километров, говорили мне специалисты. А глубина на большей части едва достигает полутора-двух метров. Под водой оказались наиболее плодородные участки поймы.
— А перед смертью Васильев, знаете, что сделал? Попросил у начальства вездеход и целый месяц путешествовал. До самого Акжайкына, до слепого устья добрался. А потом, говорят, письма в Алма-Ату и Фрунзе министрам отправил. Просил принять меры для охраны джиды и туранги в низовьях. Туранга — это тополь такой реликтовый. Он растет в низовьях Чу, а здесь не растет. Хотя земля здесь лучше, чем в понизовье. А вот не растет. И в России тоже не растет, хотя видом точь-в-точь осина...
Тут к Бутенко подошел слесарь с неотложным делом. А я по гулким стальным мосткам отправился на левый берег, прямо к белому обелиску. Уже издалека можно было различить имя. «Владимир Александрович Васильев».
...Размышляя о судьбе этого удивительного человека, я принял окончательное решение: завтра же соберу байдарку (она вместе с рюкзаком лежит в Георгиевке, в управлении оросительных систем) и отправлюсь дальше вниз по Чу. Я намерен побывать всюду, где когда-то со своими реперами и теодолитами странствовал Васильев.
Анатолий Стерликов Фото А. Маслова
Жаждущая земля
Так же, как же, я помню тебя, баас, — протягивая мне свою морщинистую руку, проговорил Цзинчхана. — Ты оттуда, где люди летают к звездам. Ты подарил мне маленькую повозку. Ты говорил — на таких, только больших, повозках твои соплеменники подолгу живут в небе. С тех пор большая жара наступила два, два, еще два по два и, пожалуй, еще один раз. Не правда ли, баас?
— Конечно, правда, Цзинчхана, — обнимая старика, сказал я. — У меня до сих пор хранится сосуд из страусового яйца. Ты дал мне его девять лет назад...
Цзинчхана — старейшина бушменского племени кунг, я жил у них неделю. Из первых же фраз, произнесенных старейшиной теперь, я понял, что его представления о космических полетах совсем не изменились, а в языке кунг так и не появилось слов для обозначения числительных, превышающих «два».
Тогда, кочуя по пустыне в поисках съедобных растений или преследуя диких животных, кунг не задерживались на одном месте. Там, где их заставала ночь, они рыли неглубокую яму, обносили ее с наветренной стороны сплетенным из травы забором-щитом и укладывались на ночлег. Обычно они устраивали ямы в зарослях кустарников, за что и получили в европейской литературе название «бушмены» — «кустарниковые люди».
Цзинчхана приветствовал меня сейчас посреди песчаной площадки, вокруг которой расположилось десятка два хижин, сооруженных из сухих веток и шкур антилоп. Чуть поодаль, за дюной, виднелось сооружение из досок под крышей из рифленого железа. Над ней, развеваемый обжигающим калахарским ветром, реял голубой флаг Ботсваны.
— Я вижу, у тебя, Цзинчхана, как у старейшины, новый дом? — спросил я.
— Нет, баас, — ответил он. — С меня на старости лет хватит и хижины. В этом доме останавливаются большие начальники. Они прилетели вместе с тобой.
«Большие начальники» — это руководитель созданного при министерстве кооперации Ботсваны Департамента по делам бушменов врач Ганс Гейнц и экономист Р. Секуньяне. Вместе с ними прилетел и южноафриканский публицист Лоренс ван дер Пост, который, как и я, интересуется успехами ботсванцев в решении «бушменского вопроса».
Что это за «вопрос»? В первую очередь он связан с проблемой решения психологической и, если так можно выразиться, экономической совместимости первобытной цивилизации бушменов с цивилизацией современной. Кунг, например, равно как и другие бушменские племена, до сих пор не имеют понятия о частной собственности. Но в то же время они считают, что все то, что растет и пасется в пределах территории их обитания, принадлежит всем. Подобные экономические взгляды, весьма противоречащие принципам капиталистического общества, утверждающегося по периферии пустыни Калахари, уже стоили жизни тысячам бушменов.
Лоренс ван дер Пост рассказывал, что, когда в начале нынешнего века бушмены убили корову из стада его деда, тот приказал повесить 30 мужчин из племени, к которому принадлежали охотники. Затем фермеры-буры организовали ряд карательных экспедиций, уничтожая бушменов, словно диких животных. На них устраивали облавы с собаками, сжигая заросли вместе со спрятавшимися в них людьми. «В барах Кейптауна и сегодня еще можно повстречать вполне респектабельную с виду даму, которая хвастается тем, что всего за один день собственными руками отравила 120 бушменов, подсыпав сильнодействующий яд в» их водоем», — говорил Лоренс.
Но и в условиях независимой Ботсваны 1 конституция которой гарантирует бушменам все права наравне с другими племенами этой страны, проблемы их взаимоотношений с соседями не исчезли. Бантуязычные племена бечуанов, населяющие Ботсвану, — бамангвато, бангвакетсе, баквена, батавана и другие — прирожденные скотоводы. Подобно многим африканским народам, они боготворят своих домашних животных. Поэтому, когда бушмены начинают охотиться на их коров и коз, возникают серьезные неприятности. Батавана, например, за каждую убитую корову похищают молодую бушменку, делая ее бесправной «младшей женой», а на деле — полурабыней.
1 30 сентября 1966 года английский протекторат Бечуаналенд добился независимости и стал Республикой Ботсвана.
Всю свою деятельность Департамент по делам бушменов сейчас строит на принципе: приобщение жителей Калахари к современности должно проходить в привычной, естественной для них среде. И в основе этого должны лежать не чуждые им занятия, а трудовые навыки, существующие у бушменов веками и, следовательно, органически слившиеся с их традициями, с их культурой.
Как это достигается? Люди Цзинчханы стали первыми, кому предложили включиться в разработанную департаментом «Программу развития бушменов». Ботсванское государство на первых порах выделило им лишь материалы для строительства «дома начальников», который обычно используется как своего рода «кабинет наглядной агитации». Именно здесь в 1974 году и состоялась первая кгатла — собрание людей племени кунг.
Обычно говорящие между собой шепотом, чтобы не спугнуть дичь, охотники спорили и шумели на всю округу. Небольшая часть рода ушла в пустыню. Но большинство кунг все же решили остаться.
— Переубедил всех Дзадцно — тот самый, с которым ты ходил в прошлый свой приезд на охоту, — рассказал мне Цзинчхана. — Тогда он встал и сказал: «Знаю, что жить мне осталось недолго. Когда я совсем лишусь сил, бросьте меня в песках и идите дальше. Так уж заведено у кунг. Незачем таскать за собой по пустыне умирающего человека. Незачем ждать много лун подряд, пока он умрет или поправится. Но если же мы построим вокруг «сарая начальников» хижины, а рядом с ними выроют колодец, часть наших людей останется здесь. Прежде всего женщины с детьми. Они смогут ухаживать за стариками, и те поживут вместе с вами подольше. Знаете, братья, когда я был молод, то работал под землей, на рудниках. Там я узнал, как живут другие племена. И думаю, нам тоже надо жить так же, а не гоняться всю жизнь по дюнам за саранчой».
Другие старики поддержали Дзадцно, и мы начали обживать хижины. А когда построили колодец, к нам присоединились и те кунг, что ушли от нас после кгатлы. Так что теперь мы опять все вместе. Все живем вокруг колодца, — довольно заключил Цзинчхана.
Вода — основа основ жизни в Калахари, название которой, произошедшее от бечуанского «карри-карри», переводится «мучимая жаждой». Именно колодец должен был сыграть главную роль в переходе кунг на рельсы новой жизни. Сейчас он стоит в самом центре поселка, посреди площади, — этакий неодолимый соблазн, зовущий и других бушменов задуматься над тем, не стоит ли последовать примеру кунг...
