Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1991 год
Впрочем, у большинства претендентов до стрельбы вообще дело не дошло, они не смогли даже натянуть тугой лук царя Друпады. Брат Дурьодханы Духшасана, распаленный красотой Кришны Драупади, несколько раз подходил к этому оружию, все-таки смог натянуть тетиву, но не совладал с пожиравшей его страстью, и пущенная им стрела просвистела мимо цели далеко в открытое поле. И вот перед мишенью остались лишь два воина. Карна в блистающих доспехах и никем не замеченный до этого широкоплечий юноша, одетый по обычаю странствующих риши в шкуру черной антилопы. Карна легко натянул тугой лук, но Кришна Драупади не позволила ему сделать выстрел, сославшись на его низкое происхождение. Тогда все взгляды обратились к неизвестному брахману.
— Я представляю, как трудно было Арджуне, — сказал Крипа. — Даже здесь, в тиши царского дворца, отрешенные от тревог, вы не можете сосредоточиться для одного-единственного выстрела. А там, в сполохах факелов и мерцании звезд, среди сотен зрителей, криков и свиста, враждебных мыслей и стремлений, Арджуне потребовалась великая сила духа, чтобы, забыв о собственных Тревогах и страхах, о врагах и мечтах, выстрелить точно в цель.
— Но что было дальше?— не выдержал Митра.
— Дальше было так, как поют чараны. Увидев прекрасную Кришну, все пятеро пандавов обратились сердцами к ней, бог любви Кама возмутил их чувства, и мудрая Кунти, чтобы не допустить соперничества между сыновьями, посоветовала им вместе взять в жены царевну. И Юдхиштхира сказал царю Панчалов: «Прекрасная Драупади будет супругой для всех нас».
— Но как это возможно? — спросил Митра.
— Говорят, что раньше такой обычай был принят у дваждырожденных. Тем более в нем есть смысл сейчас, когда так редки стали девушки, способные чувствовать и накапливать брахму. Так что Высокая сабха сочла такое решение благом. Брак был признан. Пандавы вместе с прекрасной супругой в ореоле славы вернулись в Хастинапур под сгущавшиеся тучи вражды и зависти. Дхритараштра счел за лучшее поделить царство. Пандавы получили землю к востоку от Хастинапура, у огромного девственного леса Кхандавапрастха. Видура сообщил эту радостную весть Пандавам. Пятеро братьев со своими сторонниками и войсками, которые им дал Друпада, воздвигли там военный лагерь, который потом был окружен стеной, со временем были сооружены дворцы и лавки ремесленников и торговцев. Они назвали свою столицу Индра-прастха и зажили в ней счастливо, охраняя благополучие подданных.
Но Пандавам не суждено было долго наслаждаться мирной жизнью. Только они укрепили город, собрали армию, как в Хастинапуре забеспокоились Кауравы, не желавшие усиления соперников. Пандавы, почувствовав свою силу, обложили данью соседние владения мелких царей и начали требовать права участвовать в делах Хастинапура. У них появились сторонники в Высокой сабхе, которые считали, что Юпхишт-хира способен лучше блюсти интересы дваждырожденных. Наша община встала перед угрозой раскола.
И тогда в Хастинапур были приглашены братья Пандавы и все члены Высокой сабхи, и состоялась игра в кости между Юпхиштхирой и Дурьодханой. На кон было поставлено владение всем царством, и Юпхиштхира проиграл. В народе, правда, идет молва, что за Дурьодхану играл его дядя Шакуни, умевший повелевать игральными костями. Что ж, для дваждырожденного в том нет ничего невозможного, но я уверен, что в присутствии всех патриархов никакой обман не мог бы пройти незамеченным...
По решению игральных костей пятеро Пандавов и их супруга Драупади были вынуждены оставить Индрапрастху и покинуть пределы царства. Срок изгнания был определен в двенадцать лет. И вот теперь они истекли, а соперничество не ослабло...
— Я не понимаю, как можно было доверить судьбу всей общины дваждырожденных игральным костям. Чараны поют, что Юпхиштхира проиграл и свой город, и казну, и даже их общую жену Драупади, — подал голос Митра.
Крипа нахмурился:
— Вы решили, что царевич проигрался, как пьяный наемник в увеселительном заведении? Когда вы отучитесь верить поэтическим вымыслам? Знайте, в Высокой сабхе существует древний обычай — когда разделяются голоса ее членов при решении самых важных вопросов, тогда выбор предоставляется судьбе. Как бы ни были умны люди, никто не может предугадать всех последствий того или иного решения. Только жизнь может стать единственным судьей... Когда расходятся мнения мудрых, то они понимают, что любой из предложенных путей может оказаться ложным, но не в их силах определить, какой.
— Тогда не понимаю, зачем что-то решать. Поговорили бы и разошлись. Пусть карма сама все устроит... — начал Митра.
— Если выбрать путь к достижению цели и начать действовать, то при хорошей карме и благоволении богов можно достичь успехов. Если же воздержаться от действия, то ни карма, ни удача не смогут проявить себя, и дело будет обречено на провал. Но как выбрать путь во мраке будущего и не посеять семян розни и обид? Любое голосование, любой подсчет сторонников и противников ведет к разобщению людей, уводит от поиска истины к ненужному соперничеству, пробуждает низменное желание одержать верх над всеми, кто с тобой не согласен. Поэтому и решила Высокая сабха, когда мнения в ней разделились, доверить выбор будущего царя в Хастинапуре игральным костям. Карма Пандавов оказалась тяжелее. Чтобы пресечь борьбу за престол и раскол общины, им было приказано удалиться в леса и вести жизнь обычных риши.
Для меня самое удивительное, что игра в кости вообще состоялась.
Ведь и Бхишма, и Дрона, и Видура были против игры, прекрасно понимая, к чему она может привести. Супруга Дхритараштры Гандхари тоже не желала этого. Дхритараштра потом много раз раскаивался, что не внял добрым советам, но ни вмешаться в саму игру; ни заставить Дурьодхану отказаться от его притязаний он так и не смог. Можно ссылаться на рок, на всеобщее ослепление, но, вернее всего, отцовская любовь сделала всемогущего царя игрушкой в руках собственного сына, хотя, я думаю, что там было нечто большее, чем престо любовь. Дурьодхана ведь дваждырожденный, и, очевидно, в какие-то моменты его воля может влиять на сознание отца, подчинять его. Поэтому Арджуна оказался в Двараке. Поэтому его братья и их супруга скрываются где-то в тайном лесном ашраме. Но долго ли теперь это будет продолжаться? Срок их изгнания истек, но надежды на то, что соперничество между Пандавами и Кауравами ослабнет, не сбылись.
Рассказы Крипы о борьбе Пандавов за Кришну Драупади разбередили рану в моем сердце.
— Может быть, ты попал во власть небесных чар и готовишься отдать все свои силы на алтарь служения женщине? Берегись! — сказал мне однажды Митра.
— Сам-то ты давно отдаешь... А брахмы не растерял, — ответил я.
— Это потому, что сердце мое спокойно. А вот тебя что-то, мучает. Неужели не можешь забыть Лату? Не делай удивленного лица: надо меньше говорить во сне.
Пришлось мне все рассказать Митре. Хотя что там было особенно рассказывать. Лату я в Двараке так и не встретил.
— Но ты же и не искал! — совершенно справедливо заметил Митра.
— А если тот мужчина, с которым она приезжала в ашрам, был ее мужем?
— А если просто спутником? Судя по словам Крипы, братство дваждырожденных пока еще не погрязло в предрассудках, запрещающих женщинам путешествовать в обществе друзей, — сказал Митра.
— Я не могу решиться...
— Вот это честное признание. Ты все еще кажешься самому себе крестьянином в лохмотьях. Но ты же дваждырожденный! И если ты забыл, что мы — часть единого узора, то этого не может не помнить апсара. Она не на твои одежды, а в душу твою глядеть будет. И вряд ли ее очарует сердце, трепещущее от смущения, как хвостик антилопы. Преисполнись мужества и ступай смело на поиски.
Не скрою, Митра меня подбодрил. Он был прав — я изменился. И главным доказательством этого были мои мечты о Лате. Если при первой нашей встрече я только смиренно восторгался красотой апсары, то теперь я мечтал о ее любви, то есть где-то в глубине сознания уже допускал, что она не богиня, на миг показавшаяся мне, как луна в разрыве туч, а живая женщина, которой можно коснуться.
Эти дни были, как сны наяву, а ночи пролетали в томлении мечтаний, не задевая сознания. И наконец мы встретились. Наверное, моя обострившаяся интуиция уловила волны, исходящие от Латы, и направила меня в один из садов Двараки недалеко от дома Латы. Сгущались сумерки. Запах жасмина густо стоял в неподвижном теплом воздухе. Первые звезды раскрывали на небе свои белые соцветия. Дату я узнал сразу, несмотря на полумрак. Она стояла, закинув голову к небу, неподвижно, как луч лунного света. Я застыл за ее спиной, не решаясь нарушить ее одиночества. Но повернуться и уйти было выше моих сил. Не поворачивая головы, Дата тихо сказала:
— Что это за созвездие из пяти звезд, напоминающее тележку?
