Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1975 год
«Нет, охота все же лучше, чем ремесло уйши (1 Уйши — изготовитель юрт.), — продолжал размышлять он. — Но это когда есть лошадь. А так остается ставить одни капканы и ждать...» Бугыбай невольно вспомнил двустишие, в котором акын осмеял охотника-капканщика:
Ты просишь милостыню,
Размер которой с ладонь…
Нет, он не будет ставить капканы — силу цепкую, темную и слепую...
Поздно добрался домой Бугыбай. Той был в самом разгаре. Как же все удивились, когда увидели у уйши затравленного волка. Поначалу Бугыбай взирал на пирующих свысока. Но голод и жадность сделали свое...
Он не помнил, как дотащился со своей тяжелой добычей до юрты. Хотя и крепко пьян был Бугыбай, он первым делом стал оценивающе разглядывать волчью шкуру, прикидывая, сколько сможет выручить за нее.
И тут он неожиданно протрезвел: шкура была опалена в нескольких местах!
«Ох, пропала моя шкура! — сокрушался Бугыбай. — Надо было снять ее еще там, в горах».
Ночью охотнику долго не спалось, все мерещилась волчья шкура, так некстати испорченная на пиру. «Опять, наверное, козни управляющего!» В конце концов он утешил себя тем, что шкура еще не успела покрыться густой шерстью: «Много за нее не взял бы...»
«Нет, труд охотника неблагодарный, — думал он, засыпая, — лучше заниматься ремеслом уйши».
...На другой день, рано утром, Бугыбай снова отправился за жосой, втайне надеясь, что у этих серых должны быть волчата... На этот раз он поехал на верблюдице, но скоро пожалел об этом: в ауле на привязи остался ее верблюжонок, и мать шла нехотя, тоскуя по малышу. Бугыбай устал хлестать ее плетью.
Только к обеду он доехал до Булека. Привязал верблюдицу к густому солончаковому кусту и, цепляясь за камни, стал карабкаться на гору. Наконец, тяжело дыша, добрался до жосы.
Он знал, что на вершине Булека была глубокая пещера. Самые разноречивые легенды ходили о ней. Одни говорили, что там, в глубине, лежит чудовище-змей, другие рассказывали о несметных сокровищах, якобы укрытых в ней монголами в давние времена, третьи...
У входа в пещеру на острых камнях Бугыбай заметил серые шерстинки. Трудно было поверить, что именно здесь нашли себе приют волки. Но между тем... Охотник просунул голову в расщелину и втянул в себя воздух — запах волчьего логова ударил в нос. Тогда он поджег сухую ветку и, осветив вход в пещеру, увидел там обглоданные кости. Сомнений не могло быть: волки! «Ну и хитрецы, куда спрятали своих щенков!» — оценил звериную смекалку Бугыбай.
Охотник решил задымить пещеру. Он нарвал тобылги, пырея, с трудом отыскал и наломал веток кзылша, который примешивается в насыбий. Когда костер, разведенный у входа, разгорелся, горький, ядовитый дым стал медленно вползать в пещеру, и скоро оттуда донесся визг щенков; они в страхе заметались и стали подталкивать друг друга к выходу. Бугыбай ловил их и бросал в большой прорезиненный мешок для жосы.
Волчат оказалось всего лишь трое. Это огорчило его. Но, поразмыслив, он обрадовался: небольшое потомство, как правило, приносит породистая волчица. Он хорошо знал, что шкура этих волчат, когда они подрастут, будет цениться намного дороже.
Взвесив все, Бугыбай решил взять пока только одного щенка. «Будешь забавой для моего сына», — сказал он и, надрезав кинжалом щиколотку задней лапы волчонка, чтобы тот не сбежал, снова бросил его в мешок.
Двух других щенков он решил забрать ближе к зиме, когда они заматереют. Тем же кинжалом он выколол им глаза и швырнул обратно в пещеру.
«Ну вот, теперь вы от меня никуда не уйдете!» — проворчал он и, начав было спускаться с горы, остолбенел — внизу с добычей в зубах стояла волчица.
Еще у подножия горы она увидела привязанную к кусту верблюдицу. Волчица вспомнила, как она не раз в безлюдной степи подкрадывалась к пасущемуся верблюду, щекотала ему ноги, пока тот не садился. Тогда она вскакивала на него и вгрызалась в горб, мягкий и сочный... Но сейчас было не до верблюда... Почуяв недоброе, она стремительно взбежала на гору и все поняла...
Волчица замерла, готовясь к прыжку. Это была крупная самка, красивая, серо-бурая с черной гривой. Глаза ее зловеще искрились. Охотник закричал и, выхватив кинжал, стал угрожающе размахивать им. Волчица отпрянула и кругами пошла от него.
Крепко сжимая рукоятку кинжала, Бугыбай вместе с мешком скатился с горы. Подбежав к верблюдице, крикнул ей:
— А ну опускайся!
Только взобравшись на животное, он почувствовал себя в безопасности.
Волчица долго шла следом за охотником. Пробегая мимо зарослей чия, она вспомнила так глупо попавшего здесь в капкан волка. Она не могла понять, почему старый волк не смог отгрызть себе задние лапы и уползти, как это делают, попав в капкан, настоящие самцы.
Озлобленная волчица обычно нападает на женщину или подростка. Черногривая же твердо шла за охотником, забыв страх и думая лишь о своем щенке. Остановилась она, только когда показался аул.
Пройдя по небольшому овражку, волчица поднялась на возвышенность, откуда хорошо был виден весь поселок.
Она видела, как подъехал к поселку Бугыбай, вытащил из мешка волчонка и бросил его на землю рядом с привязанным к юрте верблюжонком. Волчица приглушенно взвыла, ее грива встала дыбом, глаза налились кровью.
Неизвестно, сколько простояла бы она здесь, если бы не всадники, взявшиеся невесть откуда и скакавшие прямо на нее. Волчица круто развернулась и нехотя, время от времени оборачиваясь, пошла в сторону гор. Шла медленно, опустив голову и высунув язык. Так она могла, не уставая, пройти большое расстояние.
К пещере волчица вернулась лишь к вечеру. Забравшись в логово, она поняла все...
На западе полыхал оранжевый закат. Краски на глазах менялись, мрачнели, как бы подчеркивая зыбкость звериного счастья. Только одинокий тюльпан, чудом проросший сквозь трещину в скале, кровавым пятном колыхался на горном ветру. Последний луч заходящего солнца скользнул по взъерошенной волчьей шерсти, окрасив ее в пепельный цвет.
Взошла луна — извечный враг волков. Она медленно плыла по небу, будто насмехаясь: «Волчица, приходит твой час!»
Волчица завыла на луну и побежала в степь...
С того рокового дня жизнь черногривой круто изменилась. Днем она пряталась в степи, среди камней, а с наступлением темноты совершала опустошительные набеги на аул. С еще большей мстительностью они повторялись ранним утром, когда люди спят особенно крепко.
Жертвой набегов был лишь один аул, тот, в котором жил Бугыбай. Другие волчица не трогала.
Раньше, нападая на отару, она довольствовалась одним куском курдюка, отхваченным у барана, теперь же вырезала овец без разбора, всех подряд. Кровавая резня прекращалась только после того, как блеяние обезумевших овец, лай собак и вопли пастухов принуждали ее уйти.
Так продолжалось все лето. Иногда, правда, пастухи брались за ружья, палили наугад в темноту. Но какой от этого толк? Одна трата патронов. Кто-то вспомнил, что волки боятся огня. Но из чего сложить костер? Будь это осенью, когда в каждую яму набивается столько перекати-поля, что собрать его в кучу не стоит особого труда! Был еще один способ защитить отару от волчицы — окружить ее веревкой, через которую зверь, чуя запах человека, боится перепрыгнуть. Так и сделали: натянули аркан вокруг отары. Но и это не стало преградой для озлобленной волчицы. Она перепрыгивала через аркан и продолжала мстить.
Тогда мужчины аула собрались на совет. Что делать? Каждый высказывал свое мнение, но в конце концов все вынуждены были прийти к одному: надо затравить зверя. И только один седой аксакал сказал:
— Бьюсь об заклад, это мать плененного волчонка. Значит, во всем виноват Бугыбай. Это он так жестоко поступил с волками. Он и должен поплатиться за это. Пусть уходит из нашего аула. Тогда волчица оставит нас в покое.
Старика поддержал управляющий фермой.
— Да, Бугыбай, — сказал он, обращаясь к охотнику, — ты накликал беду на наш аул, ты и должен затравить волчицу. Не сможешь — уходи от нас!
Бугыбай сидел, набычив голову, и молчал. Потом положил за губу насыбий. Глаза его затуманились, волосатые щеки задергались. Он заговорил заикаясь:
— Ты отобрал у меня единственного коня... Что ж, верхом на верблюде я буду травить волка?..
Бугыбаю дали верховую лошадь, и, прихватив свою старую берданку, охотник тронулся в путь.
Первым делом он поднялся на Булек, пещера была пуста. У входа лежали два дохлых волчонка. «Пропали еще две шкуры!» — вскипел Бугыбай и забросал логово камнями...
Потом он объехал всю округу, но волчица как в воду канула.
Мрачным возвращался в аул Бугыбай. Он весь как-то скособочился: одно плечо опустилось ниже другого, а лопатка на спине торчала как у волка. Впервые, пожалуй, Бугыбай пожалел о содеянном. До него дошло наконец, что жестокость порождает жестокость...
