Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1974 год
Первостроителем города был назначен брат деда А. С. Пушкина — генерал-цейхмейстер Иван Абрамович Ганнибал. Строительство первых военных судов возглавил выдающийся русский флотоводец, в то время еще капитан второго ранга, Федор Федорович Ушаков.
За короткий срок присланные матросы и работные люди с Балтики, из Олонецкого края, Архангельска построили доки с литейной, кузнечной и котельной мастерскими. На воду сошли первенцы флота — многопушечные фрегаты «Слава Екатерины», «Херсон», «Храбрый», «Легкий», «Скорый», «Осторожный», «Крым», бомбардирский корабль «Страшный».
И вдруг все работы прекратились. В городе стала свирепствовать чума. Она быстро распространилась в экипажах и рабочих бараках. Ф. Ф. Ушаков приказал в 1783 году создать на острове, омываемом Днепром и рекой Кошевой, карантинный госпиталь. С той поры остров зовется Карантинным.
В 1784 году эпидемия была ликвидирована. Осенью того же года первые суда российского Черноморского флота, построенные в Херсоне, ушли в Севастополь. Позже, с возникновением Николаева и Одессы, значение Херсона уменьшилось. Судьба готовила ему незавидную роль забытого, заштатного городишки. Но в 1797 году на Карантинном острове возникает купеческая верфь. На ней создавался почти весь черноморский н нижнеднепровский торговый флот. С верфи и началась жизнь завода имени Коминтерна.
Матвеев показал мне старые фотографии. На одной из них — рабочие с молотками, пилами, топорами.
— Видите, все больше плотники да конопатчики. Даже когда я пришел на завод в двадцать первом, мало было металлистов. Два токаря и пять слесарей...
Матвеев оживился, протягивая небольшую пожелтевшую фотокарточку:
— Наша комсомольская ячейка... Самая первая.
Трудно признать в вихрастом хлопчике теперешнего Матвеева. Годы есть годы... А тогда? Тогда комсомольцы-коминтерновцы поднимали и ремонтировали на субботниках затопленные в гражданскую войну суда, дежурили в отрядах ЧОНа, горячо обсуждали большие события в стране.
Строился Днепрогэс... Сооружение плотины на месте бывших порогов открывало свободное движение из Черного моря по всему Днепру.
— Мы тогда здорово переживали: строительство рядом, а нам, заводской комсе, и помочь ему нечем. На собраниях спорили, некоторые призывали бросать все и ехать. И тут приходит заказ — Днепрострою необходимы баржи для перевозки камня. В минимальные сроки... Нашей радости не было конца. В затоне повесили лозунг: «Даешь баржи!» Работали по ночам, в выходные дни. И сдали... Досрочно.
Лед блестел, и в его зеркальной, полированной глади отражался флагман днепровских вод — речной лайнер «В. И. Ленин». За ним, поднятые на катки, проходят такой же профилактический ремонт могучие самоходные баржи.
Бухта была пуста. Шестнадцатый — «Александр Матросов», — дав прощальный гудок, ушел в порт приписки.
Я проходил мимо просторных заводских строений. От слипа до сварочной эстакады рукой подать. По дороге я вспоминал юных херсонских подпольщиков, всепобеждающий клич «Даешь!», рассказы Матвеева о первых комсомольцах-коминтерновцах, и мне невольно захотелось назвать Карантинный остров Комсомольским.
На эстакаде закладывается новое судно. На фоне голубого неба определяются контуры очередного буксира. И я подумал, что было бы очень хорошо, если бы так же, как это сделали корабелы Николаева, очередная серия судов понесла на своих рубках имена тех героев-комсомольцев, которые сражались и погибли в грозные военные годы здесь, в Херсоне.
В. Аникин, наш спец. корр.
Посреди пурги и тундры
Уходят на Север поисковые партии, дает промышленный газ месторождение Медвежье, ложатся новые нити газопровода Медвежье — Надым — Пунга, строится город Надым — таковы сегодняшние приметы северной новостройки. Тюменский Север становится крупнейшей топливно-энергетической базой страны. О встречах с теми, кто работает на 66-й параллели, рассказывает наш специальный корреспондент.
Заполярный, увязший в синих снегах Салехард был занавешен пургой. Колкий, как песок, морозный ветер зарождался далеко в тундре, скользил с бугра на бугор, вороша сугробы, и с яростью набрасывался на город. Сквозь слепящую метель едва просматривались опушенные белым здания, машины с включенными фарами, редкие прохожие на улицах.
В один из таких дней длинный худой парень по фамилии Пушкин показывал свои документы в строительном управлении. Пожилой инспектор-кадровик, листая его справки и свидетельства, устало и беззлобно ворчал:
— Вот молодежь пошла! Все едет, едет... Ну, не сидится ей на месте — что ты будешь делать! — призывал он меня в свидетели. — Скажи, Пушкин, зачем тебе, вольному сыну степей, Салехард?
— Я в Надым хочу, — обиженно пробасил Пушкин. — На комсомольскую стройку хочу. Я слесарь четвертого разряда.
— Четвертый разряд он, видите ли, имеет. Высокой, можно сказать, квалификации специалист, — не унимался инспектор. — А ты знаешь, Пушкин, что у меня с шестыми разрядами люди на очереди стоят? И все в Надыме хотят работать. Вот заявления, видишь, — он потряс в воздухе пачкой бумаг и положил их в стол. И уже спокойнее: — Поезжай-ка ты домой, Пушкин. Оставь свой адрес — и поезжай. Нужен буДешь — вызовем. — Ив знак того, что беседа окончена, кадровик протянул ему руку на прощание.
В тот же вечер Пушкин пришел ко мне в гостиничный номер, прижимая к груди розовый шмат сала, нашпигованный чесноком.
— Пробуйте, пожалуйста, — говорил он с улыбкой хлебосольной хозяйки. — Хорошее сало, домашнее. Сам разделывал. У нас в Краснодарском крае иные хозяева тушу лампой опаливают, а я нет — я соломой. Ржаной дух с огнем тогда в самое нутро входит, все поры пропитывает...
За ужином мы разговорились.
— Я почему в Надым хочу? — глядел он на меня в упор, не мигая.,— Я о нем еще с армии мечтал. Попробовать себя хочу в настоящем деле. Месторождения там — каких поискать!.. Вы там долго пробудете? — неожиданно спросил он меня.
— Неделю, — сказал я, не очень понимая, к чему он клонит.
— Видите ли, — Пушкин крутанул головой, — там есть комсомольско-молодежные управления. Так у меня просьба будет: оставьте в отделе кадров мои документы. Скажите, есть такой человек — Пушкин Лев Тихонович, сорок девятого года рождения, член ВЛКСМ. Скажите, слесарь он, а также по монтажу электрооборудования специалист. Ну как, договорились?
— Ладно, — сказал я. — Что смогу — сделаю. Только не очень уж надейся...
Начало, положенное геофизиками
Надым — в двухстах километрах на восток от Салехарда. Сейчас он растет, как на дрожжах, и в скором времени обещает стать таким же городом, как Сургут или Нижневартовский на Оби. И поможет ему в этом Медвежье. Месторождение, каких поискать! (Здесь Лева Пушкин абсолютно прав.)
Запасы Медвежьего насчитывают полтора триллиона кубометров природного газа. Но это, утверждают ученые, далеко не полные сведения: буровики еще не сказали последнего слова.
Начало — детство всякого дела. Здесь, в ямальской тундре и лесотундре, начало было положено геофизиками. Лет десять назад, когда они впервые вылетели на места предполагаемых месторождений, они застали природу в миг «сотворения мира» — твердь, не отделившаяся от хляби. Их встретили зыбкие торфяники, тощие елки на болотах, полное безлюдье. Геофизикам и буровикам предоставили вертолеты, рации, вездеходы. Но иногда приходилось полагаться и на собственные ноги, иногда бульдозер заменяла зычная команда: «Раз, два — взяли!», а обед — морошка или брусника.
Теперь эти трудности позади. Медвежье действует! Первая нитка газопровода легла через болота и пади, пришла на Урал, шагнула в братские страны. Пора эмоционального шока, сопровождавшая «открытие века», давно миновала, восторги улеглись, и теперь люди заглядывают в недра земли так, будто открывают дверь рабочей комнаты. «План», «дебит», «эффективность», «комплексность» — вот о чем говорят теперь в Надыме.
Надым весь в движении, в спешке неотложных дел. Он опутан автодорогами и трубопроводами, обагрен кострами и вспышками электросварки, озвучен тракторами и вертолетами, телефонными звонками, спорами до хрипоты и радиотрансляцией. И мне кажется, если в один прекрасный день город вдруг снимется с фундаментов и откочует на новое место, этому мало кто удивится. Здесь каждый день перемены и каждый день — новоселья.
...В пустой комнате треста «Севергазстрой» секретарь горкома комсомола Сергей Яковлев говорил по телефону.
— Это ДОСПИГ? Яковлев говорит... У вас случайно нет машины — в Медвежье нужно съездить.
— Откуда у нас машина?! — кричал ДОСПИГ, словно сидел в соседней комнате. — Мы сами на голодном пайке. Трясите СУПТР или ГПУ, у них всегда что-нибудь найдется.
