Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1974 год
— Извините, но мне кажется, мы с вами незнакомы, — осторожно сказал я. — Правда, я не могу похвастаться памятью на лица...
Незнакомец жестом остановил меня.
— Вы абсолютно правы: мы никогда не встречались, но я хорошо знаю вас. Поэтому у меня есть к вам деловое предложение.
Я чуть было не расхохотался. Почти шесть лет я скитался в горах Сеншена, промывая золотоносную породу в заброшенных шахтах. Пару раз попадались небольшие жилы. Добыча была не так уж велика, но позволяла продержаться год-другой. Заявки же, которые я сделал, не стоили ни гроша.
Каким-то чудом он угадал мои мысли:
— Ваши заявки меня не интересуют. Просто я хочу купить ваше имя.
— Боюсь, что этот товар не в цене, — рассмеялся я, по достоинству оценив шутку. — Держу пари, оно вам неизвестно.
Незнакомец произнес мое имя по слогам, делая ударения на каждом из них. Прозвучало оно несколько необычно, но это действительно было мое имя.
— Вы думаете, я вас разыгрываю. Чтобы у вас не оставалось сомнений в серьезности моих намерений, предлагаю пятьдесят тысяч отступного за ваше имя.
От неожиданности у меня вилка выпала из рук.
«Это же целая куча денег! Я за десять лет столько не заработаю».
— Но зачем вам мое имя?
— Пятьдесят тысяч, — повторил незнакомец, не обращая внимания на мой вопрос. — Регистрационная форма для передачи имени у меня с собой. Вот, взгляните: вы подписываетесь здесь, я — тут. Мы идем к городскому нотариусу, заверяем форму, и я плачу вам пятьдесят тысяч наличными. Это займет от силы полчаса.
Я поставил пустую тарелку на темный кружок в центре стола, нажал кнопку, и она исчезла. Вытерев рот выпрыгнувшей из отверстия салфеткой, я встал из-за стола:
— Спасибо за то, что помогли набрать заказ. Мне пора.
— Присядьте на минутку, — заискивающе попросил незнакомец. — Вы, видимо, не совсем поняли меня. Ручаюсь, вам никогда больше не представится случай заключить такую выгодную сделку...
Я присел на краешек стула.
— Поймите же и вы, что я не собираюсь продавать свое имя. Его носили и отец, и дед, и прадед. Да и зачем оно вам? Ведь в нем нет ничего особенного...
Незнакомец вновь произнес вслух мое имя, но на этот раз обычные звуки прозвучали божественной музыкой.
— Это прекрасное имя, — словно бы смакуя его, медленно проговорил он. — Уж не думаете ли вы, что я выложу пятьдесят тысяч за первое попавшееся имя? — Он достал из кармана маленькую записную книжку. — У меня здесь есть имена, которым красная цена — пять сотен. Но ваше стоит того, что я предлагаю.
— Боюсь, эта сделка меня не заинтересует, — сказал я.
— Сколько вам лет?
— Шестьдесят три, — на самом деле мне было около шестидесяти восьми. — Конечно, пятьдесят тысяч — большие деньги, и все-таки имя есть имя.
— Хорошо, пусть будет шестьдесят. Это моя последняя цена.
Не знаю, что со мной случилось, но я почувствовал, что вот-вот сдамся. Однако прежде нужно было выяснить еще одну деталь.
— Что вы собираетесь делать с моим именем, если я продам его?
Незнакомец нахмурился.
— Что я собираюсь делать с ним? — он пожал плечами. — Да ничего.
Должно быть, в этот момент я выглядел ужасно глупо, потому что он вдруг громко расхохотался.
— Понимаю, вы боитесь, что я воспользуюсь вашим именем для каких-нибудь темных делишек...
Я кивнул.
— Успокойтесь, я просто хочу иметь ваше имя. Я коллекционер. Одни скупают недвижимость, другие охотятся за картинами или редкими книгами. Я же предпочитаю имена. Но для этого они должны стать моими, понимаете? Имя должно принадлежать мне. Когда встречается такое, которое мне нравится, я готов заплатить по-королевски.
Глаза незнакомца засверкали, на смуглом лбу выступил пот. Он достал бумажник, раскрыл его и отсчитал шестьдесят новеньких хрустящих кредиток. У меня дух перехватило, когда я увидел эти деньги.
После того как нотариус заверил регистрационную форму, мы пожали друг другу руки.
— Берегите его, — сказал я прочувствованно, — это очень хорошее имя.
— Постараюсь, — ответил незнакомец равнодушно. Мне показалось, что он вдруг потерял ко мне всякий интерес. Отвернувшись, он пристально разглядывал еще одного землянина, одетого в потрепанный костюм, который медленно брел по пыльной мостовой. — Извините, но, кажется, появился подходящий товар...
Незнакомец небрежно сунул регистрационную форму в карман и поспешил за оборванцем. Долговязое худое тело необычного коллекционера словно бы ожило, а пальцы даже слегка дрожали от возбуждения.
— Мы забыли попрощаться, с упреком окликнул я, но он и не подумал обернуться.
Ну и ладно. Зато у меня остались шестьдесят новеньких, хрустящих кредиток по тысяче каждая. Таскать с собой такую кучу денег было не очень-то разумно, поэтому я отправился в ближайшее отделение банка, чтобы открыть счет.
— На чье имя? — спросил кассир.
Пожалуй, он изумился даже меньше, чем я, когда из глаз у меня вдруг сами собой брызнули слезы. А, черт, мое имя!
Перевел с английского С. Паверин
Шедевры на три дня
Веселиться можно по-разному. Можно обливать друг друга водой, как это делают во время праздника Тинджан, бирманского Нового года. Можно смеяться, петь, танцевать до упаду самбу и упражняться в опасной борьбе капоэйре, как то бывает во время бразильских карнавалов (1 См «Вокруг света» № 9 за 1972 г. и № 4 за 1973 г.). Можно надеть маски и забрасывать прохожих конфетти, если следовать традициям карнавалов в Венеции. Да что говорить, в любой стране хотя бы раз в год устраивается шумное и веселое торжество, непременно с какими-нибудь озорными причудами и забавными ритуалами.
Однако можно объехать весь свет, и, пожалуй, вряд ли сыщешь праздник, который хоть сколько-нибудь походил бы на валенсийский фестиваль статуй, который организуется 19 марта и приурочен к празднованию «дня святого Хосе».
За несколько суток до знаменательного дня открываются тяжелые двери десятка с лишним мастерских, и оттуда выкатываются широкие платформы с установленными на них огромными скульптурами. Их называют фалья, и изображают они... все, что угодно. Все, что придет в голову мастеру, наделенному фантазией и чувством юмора. Обязательное условие одно: статуи должны быть сделаны из дерева или папье-маше. А остальное — размеры, тема, решение (карикатурное или серьезное) — на усмотрение скульптора.
Излюбленные мотивы — из «Тысячи и одной ночи» или валенсийских рассказов Бласко Ибаньеса. Но можно встретить карикатуры и на дядю Сэма, и... на голландского футболиста Круиффа, мифологические сюжеты — вроде гигантского кентавра, скачущего по земному шару и уносящего от погони жертву — прекрасную обнаженную девушку, — и иллюстрации к испанским пословицам.
Например, высится на платформе, выполненной в виде обувной коробки, непомерный башмак — метров десяти от подошвы до верха. Иностранный турист будет долго ломать голову над символикой подобной фалья, а валенсийцы и минуты не задумаются. Все ясно: «не носи башмаки другого — сам другим станешь» — есть такая старая-престарая народная поговорка.
...Целый год уходит на то, чтобы мастер изготовил фигуру, а чаще всего целую скульптурную группу, способную занять достойное место в мартовском шествии. Работают умельцы за семью замками: не дай бог конкуренты прознают какие-либо детали будущей фалья, перехватят идею. Поэтому и ночных сторожей нанимают для охраны мастерских, и запоры хитрой системы навешивают, и посетителей пускают только по особым пропускам.
В первый же день народного гулянья выбирается «Королева Фалья». Это не значит, что она-то и будет признана лучшей. Просто приглянулась она поначалу, а дальше... дальше видно будет. За время праздника можно многое оценить, переоценить и еще раз оценить.
Ни одна платформа не движется в одиночестве. Каждую сопровождает специально подобранный оркестр и обязательно болельщики с шутихами и фейерверками. Мастера переживают за исход творческого состязания, а валенсийцы веселятся. Смотрят театральные представления, с видом знатоков разглядывают скульптуры, заключают ставки, танцуют на улицах. Не обходится и без спортивных соревнований, и без «цветочных боев».
Три дня продолжается праздничная феерия, и наконец наступает долгожданное 19 марта. Особое жюри в последний раз оглянет статуи и выберет лучшую. Ее с почестями препроводят в музей, где стоят победительницы предыдущих лет, а остальные сожгут тем же вечером. Не беда, что иные из них обходятся в десятки миллионов песет. Скульпторы от этого нисколько не страдают: финансируют-то сооружение фалья не они сами, а различные фирмы и организации. Более того, мастера и не думают проливать слезы у огромных костров, где гибнут их создания, но взирают на «аутодафе» с философским спокойствием. Значит, в этом году мало старались, выдумки не хватило... Вот денек отдохнут и снова запрутся в своих мастерских, чтобы ровно через год еще раз поразить горожан. Да так, чтобы не только в мастерских, а и в музее все восхищались только ею одной — статуей, которой пока нет даже в воображении мастера...
