Вокруг Света Журнал - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1979 год
Упорные кафиры
Когда-то неприступность гор была естественной и надежной преградой, охраняющей край калашей от вторжения более сильных и могущественных пришельцев. Сейчас калашей примерно тысяч десять. Последние двести лет, однако, калаши живут под постоянным давлением извне.
В восьмидесятые годы прошлого столетия эмир Абдуррахман силой пытался обратить калашей в мусульманство. Но как ни старался эмир, как ни тщились муллы после него, ислам до сих пор так и не привился среди этих кафиров-калашей. По-арабски «кафир» означает «неверный». Однако их соседи на севере — племя афридиев, и соседи на юге — патаны не оставляют мысли принудить калашей жить по законам пророка.
Чиновники в Исламабаде, с которыми я говорил о калашах, утверждали, что им не грозит ни сейчас, ни в будущем потеря самобытности. Тем не менее есть признаки того, что постоянное давление официальной религии Пакистана — ислама — станет для калашей роковым. Уже появились в некоторых калашских деревнях мечети, по утрам муэдзин призывает свою паству на молитву, кое-где уже — за пределами горных деревень — наказывают калашских женщин за то, что они появляются среди мужчин с «бесстыдно» открытым лицом. Мне рассказывали даже, что единственная на весь край больничка оказывает медицинскую помощь только тем калашам, кто регулярно совершает пятикратный намаз. Для подтверждения своей приверженности исламу они должны предъявлять при входе туда свой молитвенный коврик. Так, по крайней мере, рассказывали мне и сами калаши, и мой спутник Гулям.
...Сквозь густые заросли шиповника, колючие плети ежевики, хлещущие по лицу ветки орешника горная тропа ведет к долине.
Отчетливее доносится до слуха переливчатое бульканье горного ручья. Еще немного усилий, и через заросли кустарника видна калашская деревня. Двухэтажные дома образуют сплошную галерею. Таких галерей несколько, они ярусами поднимаются вверх по склону горы. Трудно разобрать, где начало одного дома и где конец другого. Жилища калашей сложены из толстых дубовых бревен. (Внизу, у патанов, основной строительный материал — плоские камни.) На первом этаже, судя по отсутствию окон, держат скот, а на второй ведут «лестницы» — те же дубовые стволы с вырубленными на них ступеньками.
Жители либо не видели нас, либо умышленно не обращали внимания. Женщины на плоских крышах своих жилищ размалывали зерно обтесанными круглыми валунами. Рядом с ними резвились дети. Мужчины сидели группками перед домами, обсуждая какие-то новости.
По дороге к селению Гулям рассказывал, что калаши занимаются разведением овец, виноделием — виноград культивируется в этих краях с незапамятных времен, и никто не может сказать, кто же принес сюда первую виноградную лозу. Некоторые мужчины промышляют овец-уриалов и мархоров — диких горных козлов: витые рога мархора ценятся у калашей очень высоко. Говорят, что отвар, приготовленный из растертого рога, обладает чудодейственными целебными свойствами и особенно незаменим при лечении зоба и для восстановления ослабленного зрения. Оба эти недуга очень распространены среди калашей. Причиной, порождающей их, сказал Гулям, считается почти полное отсутствие йода в горных источниках.
Иногда калаш-охотник преследует мархора по нескольку дней, пробегая по крутым скалам расстояние в сотни километров. Калаши, охотясь в горах, ведут себя чрезвычайно осмотрительно. Они никогда не применяют огнестрельного оружия, поскольку выстрел может вызвать обвал. Ловят мархоров длинным арканом, сплетенным из прочного и гибкого лыка. Вообще калаши не носят никакого оружия, только рогатку. Эта нехитрая штуковина есть и у убеленного сединами калаша, и у безусого юноши. Владеют они рогаткой виртуозно.
...У первого встреченного нами калаша рогатка была заткнута за пояс: точно такая же, с какими балуют у нас ребятишки, только вместо резины — жилы горного козла, упругие и прочные.
Калаш нес на голове плетеную корзину, полную лесных яблок, персиков и орехов. При виде незнакомцев он приветливо заулыбался, широко обнажая крупные белые зубы и щуря большие голубые глаза. Редкая бородка подчеркивала необычную в этих местах белизну лица. На человеке были широкие шаровары, длинная, ниже колен, серая домотканая рубаха, войлочная шапка, чем-то напоминающая берет. Ноги были обуты в грубые самодельные башмаки из сыромятной кожи.
— Раджван, — произнес он певуче и приложил свободную руку к сердцу. — Раджван, — повторил он. — Так меня зовут. (Эту фразу он произнес на пушту и тем, как выяснилось, исчерпал свое знание этого языка.) — После нелегкого пути отдых вам совсем не помешает.
Малуш-хранитель
У Раджвана более чем скромное жилище. Большая комната почти пуста. Земляной утоптанный пол. В центре несколько козьих шкур. На голых бревенчатых стенах самодельные полки, подвешенные на тонких сыромятных ремнях. По-видимому, гвозди здесь большая редкость. В углу каменная печь. Стопка старых одеял сложена на кровати — деревянной раме на низких ножках, оплетенной сыромятными ремнями вместо матраса. У окна столик, на котором вычищенная до блеска керосиновая лампа — по всей вероятности, предмет тщательного ухода, а рядом с ней два глиняных масляных светильника. В «красном» углу, на особой полочке, покрытой яркой тряпицей, стоит семейная святыня — хранитель очага Малуш — деревянное существо с человеческим телом и лошадиной головой — кентавр наоборот.
Калаши верят в добрых и злых духов. Добрых меньше, злых больше, но добрые сильнее и мудрее, и главный среди них — Малуш. По поверьям племени, он приносит в дом достаток, от его покровительства зависит хороший урожай зерна, фруктов, овощей, он оберегает калашей от болезней, приносит удачу на охоте, защищает дом от злой нечисти и ограждает его обитателей от нападения диких зверей. Божка с лошадиной головой я видел потом в каждом калашском доме. Но среди множества малушей не смог сыскать двух одинаковых, они обязательно чем-то, какой-то деталью будут отличаться друг от друга.
В соседней комнате, меньшей по размеру, живут жена и дети. У Раджвана их трое — два мальчика и девочка. Как только мы появились в доме, Раджван что-то сказал малышке, и та стремглав понеслась из дому. Через несколько минут на улице послышалось мелодичное позванивание, и на пороге появилась жена Раджвана — стройная миловидная женщина. Голову ее венчала круглая шапочка, очень схожая с тюбетейкой, но сделанная из маленьких разноцветных деревянных шариков. К краям шапочки были прикреплены бубенчики, негромко звякавшие при каждом ее шаге. В черные косы вплетены красные ленты. Широкая, прихваченная в талии блуза красиво расшита замысловатым орнаментом. Бусы, сделанные из тех же деревянных шариков, маленьких колокольцев и разной величины монет и пуговиц, дополняли ее наряд. Она сразу же заняла свое место у очага, и вскоре дом наполнился ароматом жареной баранины, кабанятины, острых специй и свежеиспеченных лепешек. На столе появились фрукты, орехи, мед в туесках — иначе их не назовешь, так же как и у нас где-нибудь в деревнях на Средней Волге, они сделаны из корья.
И тут Раджван расставил на столе кубки — те самые сосуды для вина, которые я видел в Карачи у торговца Мустафы Куреши! Хозяин наполнил их черным вином. По вкусу оно было почти таким же, как и наша сухумская «Изабелла». Я полюбопытствовал, откуда у Раджвана изящные серебряные сосуды для вина, так похожие по форме и орнаменту на древнегреческие.
— Точно не знаю. Они перешли ко мне по наследству. Помнится, дед получил их от родственников. В нашем селении выделывают точно такие, тщательно соблюдая рисунок.
Я полюбопытствовал неспроста. Некоторые исследователи до сих пор убеждены в правильности гипотезы (она никем не опровергнута, как, впрочем, и не доказана), что прародителями калашей были беглые солдаты из армии Александра Македонского. Мечтая о покорении мира, Александр Македонский привел с собой на Индостан огромную армию. Кое-кто из солдат, не выдержав походных тягот и трудного климата, решил скрыться в недоступных местах. Беглецы обосновались в горах. Смешавшись впоследствии с горцами, большинство из них и не помышляло о возвращении в родные Спарту, Македонию или Фракию... Может быть, калаши продолжают сохранять в своем быту то, что было когда-то занесено в горные ущелья Гиндукуша выходцами из далекой Эллады?
Не потому ли в домах калашей встречаются кубки и кувшины, чем то схожие с греческими амфорами: светильники и чаши, будто извлеченные археологами из раскопок древнегреческих поселений... Быть может, и более светлая кожа, и голубые глаза калашей — тоже наследие, полученное от их давних предков?
