Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1983 год
Потом медведь исчез, словно растворился в кустах, слился с землей. Наверное, он затаился, чтобы уйти в хаос сопок и распадков, туда, где вековую тишину и покой нарушают лишь весенние громы и летний говор быстрых речек.
Юрий Сарамонов, инженер-геофизик
На собаках по Заполярью
Многие читатели интересуются полярной экспедицией газеты «Советская Россия». Экспедиция шла на собачьих упряжках по Арктике от берегов Тихого океана до Мурманска — десять тысяч с лишним километров...
О встречах с участниками экспедиции на их долгом и трудном маршруте рассказывает наш корреспондент.
У пряжки шли уже по северу Таймыра. Полярную экспедицию ждали в Норильске, но были основания предполагать, что она может пройти гораздо севернее, ближе к Диксону. И потому, не раздумывая, я вылетел в Хатангу, где у экспедиции был базовый лагерь.
...Я быстро шел по высоким деревянным мостовым Хатанги, встречая чуть ли не на каждом шагу ездовых лаек. Этих северных псов не спутаешь с собаками средней полосы. Я научился отличать их с первого взгляда. И дело вовсе не в густой лохматой шерсти, покрывающей псов с головы до лап. Посмотрите любому из них в глаза — и вы поймете, что они много работают, что у них нелегкая жизнь и что солнечный луч для них то же, что для собаки, живущей в доме, выход на прогулку. И вдруг я остановился. Возле небольшого одноэтажного дома лежали на снегу, свернувшись клубком, собак десять-двенадцать. Похоже было, что они спят. Но вот самый крупный пес приоткрыл глаза, и я понял, что он кого-то ждет...
Из дома вышел человек. На ногах у него были унты, а на голове глубокая меховая шапка. Только теперь я заметил, что неподалеку от дома стоят перевернутые на бок нарты. Здесь же высилась антенна радиостанции. Сомнений быть не могло — это и был базовый лагерь экспедиции.
Человек не спеша подошел к угловатым мешкам, развязал один и, вытаскивая оттуда одну за одной большие вяленые рыбины, принялся швырять их собакам.
Чтобы не мешать кормежке, я поспешил к дому.
В комнате под висевшим на стене вымпелом с изображенными на нем белыми клыками моржа и надписью «Чукотка» сидел, неловко изогнувшись, долговязый парень в наушниках. Перед ним, на длинном столе, стояли рации и передатчики.
— До встречи в эфире! — закончил разговор парень и, стащив с головы наушники, повернулся ко мне.
— Рыбаки из Одессы хотят узнать, как дела у наших ребят, — сказал он, обращаясь сразу ко всем в комнате. — Вот радиолюбители, отыскали-таки нас...
Так начался наш разговор. Радиста базового лагеря экспедиции звали Игорь Соколов. А начальника базы — Геннадий Чеурин. Оба из Свердловска. И еще был здесь один человек из этого города. Тот, который кормил собак вяленой рыбой, — Борис Котляр, начальник радиостанции базового лагеря.
— Как зовут самого крупного пса? — спросил я Бориса, когда тот вернулся в дом.
— Амур. Это пес из упряжки руководителя маршрутной группы Сергея Соловьева.
От ребят я узнал, что этот старый пес родился на Чукотке и шел в упряжке Соловьева от самого Уэлена. А дойдя до Тикси, что-то не поделил с местные ми собаками, подрался. Его здорово потрепали и прогрызли лапу. Никто не видел, как дрались собаки, потому что все шесть человек маршрутной группы в это время крепко спали. Их разбудил Амур. Он приполз на второй этаж жилого дома.
Как ни жалко было Соловьеву расставаться со своим псом, но сделать это пришлось — дальше идти Амур не смог.
И вот на борт самолета подняли тринадцать собак, среди них был и Амур. Это были разногодки, собаки опытные, не раз ходившие по Арктике в упряжках, и молодые новички. Однако и те и другие родились на берегу студеного моря. Каждый из них добросовестно выполнял свою работу. Они шли с людьми по Арктике, не думая возвращаться назад. Но у одних просто не хватило сил, а другие заболели...
Всех благополучно доставили в Хатангу на базовый лагерь для того, чтобы подлечить, дать возможность восстановить силы для дальнейшего пути.
В это время во двор базового лагеря приехал ветеринарный врач Михаил Устьянцев. Он не спеша переходил от одной собаки к другой, поднимал им лапы, внимательно осматривал, потом подолгу разглядывал зрачки, десны и зубы.
За ним неотступно следовали два человека. Они сразу привлекли мое внимание. Несмотря на двадцатиградусный мороз, оба были без шапок, их лица поросли густыми бородами; на плечи были небрежно накинуты кухлянки — недлинные, по колено, куртки из оленьего меха, а ноги плотно облегали брюки, сшитые из меха нерпы. Такие брюки-чулки на севере называют — бакари.
Когда ветеринарный врач присел на корточки возле очередной собаки, к нему обратился один из незнакомцев:
— Как чувствует себя мой Север?
— Думаю, уже сегодня может идти дальше. Не волнуйся, Павел,— ответил ветеринарный врач.
Так, в небольшом, густо заснеженном дворе базового лагеря я познакомился с 29-летним Павлом Смолиным, штурманом, самым молодым членом маршрутной группы, и с его товарищем Юрием Борисихиным — кинофотооператором. Вместе они стартовали в Уэлене, дошли до Тикси, а дальше им пришлось лететь в Хатангу с больными собаками и выхаживать их, чтобы продолжить маршрут.
Павел и Юрий тоже из Свердловска. Из этого уральского города еще три человека в маршрутной группе. Это ее руководитель — Сергей Соловьев, врач — Владимир Рыбин и Владимир Карпов — радист. А всего по арктической тундре шли шесть упряжек. Был со свердловчанами еще один человек — Филипп Ардеев. Он каюр. По возрасту старше всех. Ардееву 43 года. Каюр родился и вырос в Арктике, работал директором школы в Нарьян-Маре. Узнав о готовящейся экспедиции, сам изъявил желание принять в ней участие.
— Завтра будем проверять, готовы ли собаки идти дальше... — сказал Павел Смолин. — Хотите принять участие в испытании?
— Конечно, — согласился я.
Назавтра, как было договорено, мы встретились в доме, где жили свердловчане. Приди сюда любой человек, который знать не знает и слышать не слышал о полярной экспедиции, он наверняка бы сразу понял, что здесь живут люди, имеющие дело с упряжками собак.
На стенах висели алыки, выкроенные из сыромятных ремней. В алык запрягается собака. Устройство несложное: две сыромятные неширокие полосы, а между ними поперечная полоса, которая ложится на грудь собаки. Вот и все.
Алыков было очень много. Случается, что в пути собаки перегрызают алык, его сразу же заменяют новым. А застегивается алык пуговицами-нункелями. Нункель не круглый, как обыкновенная пуговица, а напоминает формой наконечник копья или челнок. Делается из дерева, лучше если из березы, так он будет покрепче.
Как раз в то время, когда я пришел, Павел и Юрий вырезали нункеля. Они сразу же отложили дерево и ножи в сторону и стали собираться в дорогу.
Вскоре мы вышли из дома. С погодой повезло: морозец градусов 20 — 25, но для Арктики это весна. А главное — не было сильного ветра. Но, несмотря на это, Павел и Юрий оделись гораздо теплее, чем в тот день, когда мы познакомились. Они прихватили с собой еще и малицу и савик. Эту национальную ненецкую одежду, которой пользуются все шесть человек маршрутной группы, вскоре пришлось испытать и мне.
Пока Павел и Юрий впрягали собак в нарты, собранные без единого гвоздя, крепко и умело связанные мокрыми сыромятными ремнями (березовые полозья нарт были подбиты для лучшего скольжения фторопластом), я с любопытством рассматривал одежду, в которую предстояло облачиться. Никак не мог сообразить, с какого конца к ней подступиться и что следует надевать сначала: то ли бакари... а может быть, малицу? Малица, так же как и кухлянка, была пошита из оленьего меха; надевается она через голову, как свитер. К этой на первый взгляд тяжелой, чуть ли не до пят одежде, с капюшоном и варежками, которыми заканчиваются длинные просторные рукава, нужно было привыкнуть.
— Это очень теплая, удобная и легкая одежда, — сказал Геннадий Чеурин. — Не раздумывая, надевайте малицу прямо на майку. Проверено на себе. Два года я готовился вместе с ребятами к экспедиции... Если придется выйти на маршрут, выйду. Ведь я — дублер Павла Смолина.
Геннадий помог мне надеть малицу, но сначала посоветовал натянуть бакари. Бакари высокие, до самых бедер, с ремнями, которые перекидываются через оба плеча.
Непривычно идти в бакарях. Наступаешь на землю, пусть покрытую мягким снегом, но все равно ощущаешь каждую шероховатость под ступней, не говоря уж о куске угля или льдинке, попавшей под ноги. Идешь будто босиком, с той лишь разницей, что ногам тепло.
Павел велел мне подпоясаться, чтобы в тундре под одежду не забрался ветер. Он и Юрий сделали то же самое. А бакари, в ступне и голени, крепко перетянули веревками.
