Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1960 год
Сжатый хлеб складывается на полях в низкие круглые стога; и когда на ниве задует ветер, начинается обмолот. Зерно разбрасывают вокруг стога, затем в молотилку запрягают пару коней или коров. Молотилка — это две деревянные доски, загнутые спереди на манер лыж. Турецкий летний лыжник, однако, не смазывает свои лыжи, а, напротив, старается сделать их как можно более шершавыми — ведь значительная часть поверхности доски является одновременно и огромной теркой и резаком. В продольные пазы всажены острые камни, которые во время движения лыж мелко нарезают солому и вылущивают зерно из колосьев. С утра до вечера движется эта парная упряжка вокруг стога, кони или коровы как заведенные ходят вокруг, а на лыжах все время меняются возницы. Так работают не только мужчины, но и женщины с грудными детьми, которых они тут же баюкают, кормят. На смену им приходят более взрослые дети, которые порой работают с букварем в руках. Более сообразительные кучера пристраивают к лыжам простенькое сиденье, чтобы во время работы у них не болели ноги.
Но самую удивительную молотилку мы видели неподалеку от Эфеса: в средневековые лыжи с каменной теркой был впряжен... трактор.
И еще одна жатва...
Сворачиваем на одно из трех шоссе, пробивающихся от моря на анатолийское горное плато. Круто и смело карабкается оно вверх. Вскоре его охватывают со всех сторон великолепные сосновые леса, какие украшали несколько веков назад почти всю страну. Сегодня имеется немало доказательств того, как хищнически вырубались леса в султанской Турции. Когда же султанам показалось, что этак не мудрено всю страну превратить в пустыню, они запретили дальнейшую вырубку и с еще большим остервенением принялись уничтожать леса в покоренных ими Болгарии, Албании, Боснии.
Турецкий способ хозяйствования в лесах жив и по сей день. Около Аксеки едем лесом, в котором добывают смолу. Надрезы на стволах глубокие; местами они опоясывают весь ствол. Некоторые деревья стоят, наклонив друг к другу вершины и только чудом удерживаясь в вертикальном положении, у других крона уже отвалилась, остались лишь изуродованные культяпки. Кое-где сосновый лес вырублен начисто. Прогалины заросли травой и колючками, воды нет. Нам пришлось проехать целых сорок километров, прежде чем мы встретили у дороги источник.
В пятидесяти километрах от Аксеки лес исчез совершенно. Здесь царство засухи. Выжженная степь, в которой лишь кое-где торчит несколько пожелтевших стеблей. Это пшеница.
По каменистой земле бредет несколько человек — видимо, семья. Чуть дальше — вторая, третья. Мужчины, женщины, дети с серпами в руках подрезают редкие стебли. Тщательно складывают они каждый колос — это голодный урожай гор. Собрали ли люди здесь то количество зерна, что весной бросили в землю?
Речь льется, вода пьется
Турки — удивительные люди. Без долгих предисловий скажем прямо: мы их полюбили.
Для того чтобы турок полюбить, нужно прежде всего избавиться от всевозможных пугал, которые турецкие власти подсовывают туристам в виде всякого рода запретов. Потом надо избавиться от укоренившихся в умах европейцев представлений о кровожадных турках с ятаганом в руке и кинжалом в зубах, вихрем несущихся через пылающие селения и города и срубающих головы «христианским собакам».
Так вот, таких турок в Турции вы не встретите.
Зато вы встретите здесь людей безгранично гостеприимных и добросердечных.
Внешним проявлением уважения к пришельцу было в свое время предложение выпить чашку кофе. А поскольку сегодня страна, которая прославилась добрым кофе, которая приучила мир к понятию «турецкий кофе», не имеет денег на подобную роскошь, то символом гостеприимства стал чай.
Чай предложит вам посторонний человек, с которым вы только что вступили в разговор. Ни слова не говоря, вам принесут чай в пузатых чашках, своими очертаниями напоминающих сплюснутую восьмерку, и поставят на прилавок книжной лавки, в которую вы зашли мимоходом. Вам подадут его и в парикмахерской, чтобы быстрее прошло томительное ожидание в очереди. В любое время, утром и вечером, среди прохожих снуют мальчишки с подвешенными за шею на цепочках медными подносами, на которых всегда стоят чашки с чаем.
Мы ехали из Измира в Кушадасы. Перед Сельчуком увидели первый в этом году цветущий хлопчатник и остановились, чтобы сделать снимок. Мы тщательно осмотрели хлопчатник, сравнили его с аргентинским, египетским и перуанским и решили взять щепотку земли в качестве образца для бактериологического анализа в Пражском биологическом институте. Мы насыпали землю в хлорвиниловый мешочек, как вдруг откуда ни возьмись в двадцати метрах от нас появился человек с ружьем.
— Ребята, давайте бросим нашу затею, не хватает еще, чтобы из-за пятидесяти граммов земли нас здесь пристрелили! — сказал кто-то из нас, и мы повернули к машинам.
В это время человек положил ружье на землю и, перепрыгнув через канаву, помчался куда-то в поле. Мы ничего не могли понять. Кто он? Сторож? Зачем же он охраняет хлопок, который только начинает цвести? И почему он убежал? И зачем он оставил ружье? Но вот он машет нам, увидев, что мы садимся в машины, что-то поднимает с земли и бежит к шоссе.
Он принес два огромных арбуза, сунул по одному в каждую машину, улыбнулся и сказал:
— Это вам.
И отправился за своим ружьем. Он охранял арбузы.
Иной путешественник считает, что на Востоке его всюду окружают нечестные люди, которые всячески стремятся его обмануть. Такое представление связано с нищетой в некоторых странах Востока, но в основном оно возникло благодаря особого рода литературе и кинофильмам, отвечающим потребностям колонизаторов. Мы считаем своим долгом опровергнуть эти представления.
Во время путешествия обычно где-нибудь что-нибудь забываешь. Мы часто забывали зубные щетки, карандаши, а то и фотоаппараты. Забытую вещь нам всегда возвращали.
В Бергаме к нам прибежал один из посетителей чайной, расположившейся прямо на улице. Он увидел, как во время съемки у Мирена из петлицы выпала розочка, которую тот только что получил в подарок от продавца персиков. Он собственноручно вставил цветок Миреку в петлицу и вернулся допивать свой чай.
Лабиринты в швейцарском сыре
В тот день мы ходили охваченные нетерпением, не зная, на что сначала навести объектив. Не потому, что это чудо природы в Каппадокии — всемирная редкость, и не потому, что тот, кто был в Турции и не заехал в Гёрем и Ургюп, не может утверждать, что видел Турцию.
Каппадокию, безусловно, можно отнести к произведениям искусства. Именно в этих местах, в каньонах, склоны которых покрыты виноградниками и абрикосовыми садами, природа решила создать гигантский лабиринт из песчаных конусов, башен, замков, перемешать все это причудливыми горбами и разбросать их так, что человека все время охватывает неодолимое желание отыскать уголок еще лучше, изощреннее. К счастью, ни в одном из путеводителей мы не нашли ни единого упоминания о том, как велик этот лабиринт, на сколько километров он раскинулся, как до него добраться и каким образом выбраться. Карты довольствуются лишь перечнем названий: Гёрем, Ургюп» Ючгисар, Ортагисар, Мачан. И все. Выбирай любой пункт и ищи...
Солнце» дожди, ветры и снега обработали эти туфовые холмы так, что они стали совершенно гладкими. Местами они ослепительно белые, в другом случае — желтовато-кремовые, а порой цвета охры. Издали они напоминают процессию Ку-клукс-клана, а вблизи огромный кусок швейцарского сыра с пустотами, дырами, пещерами, пузырями, трубами, коридорами. Кое-что создала природа, что-то — творение рук человека. Он углубил первоначальные пещеры, расширил их, украсил — и получились в скалах спальни, мастерские, склады зерна, часовни.
Кроме продавца билетов, в Гёреме никто не живет. Это мертвый город. Зато в двух километрах от него находится селение Мачан, раскинувшееся вдоль русла высохшей речки. Окрестности оскалились моржовыми клыками — это туфовые конусы, а между ними люди возвели свои жилища. В некоторых клыках вырублены винтовые лестницы, по которым жители поднимаются на причудливые туфовые балконы.
Над Мачаном находится селение Ючгисар. В переводе это
значит: «Три замка». И в самом деле, это замок из швейцарского сыра, сказочный до того момента, пока не приблизишься к нему. Вблизи он вдруг теряет свою сказочность, а ведь ради нее мы пробивались к нему по головокружительным серпантинам...
В парафиновую белизну строений «Трех замков» вкраплено бесчисленное количество оранжевых прямоугольников и квадратов. Дело в том, что в Ючгисар мы въехали в то время, когда абрикосовые сады принесли богатый урожай. Центнеры золотистых плодов перекочевали на крыши домов. Каскадами ниспадают сушильни в глубокий каньон, напоминая какой-то сказочный восточный город, крыши домов которого покрыты массивными плитами золота. Но это ощущение сохраняется лишь до той минуты, пока вам не удастся увидеть эти сушильни вблизи. Они кишат сотнями мух. прилетающих на сохнущие абрикосы из сточных канав и помойных луж, текущих посреди кривых улочек.
