Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1971 год
— Э-э, вот снова... — невнятно бормочет во сне Юрка. И сразу просыпается. — Ты слышал, — ворчит он, протирая глаза, — прямо по голове кто-то топает? — И тут он наконец видит ночного гостя.
Мы засыпаем, когда восток начинает нежно желтеть.
— Крэ-эг! — страшным жестяным голосом кричит какая-то болотная живность. — Крэ-э-эггг!
Может быть, это ожил тотем, страж Оршинского мха?
В. Арсеньев
Возвращение маркиза де Биннеля
Еcли верить западной прессе, современный мир переполнен одиночками, одержимыми маниакальной страстью совершать политические убийства. Одиночка стрелял в Дж. Ф. Кеннеди в Далласе. Одиночки зверски расправились в Бомбее с индийским коммунистом Кришна Десаи, членом местного городского собрания. Наконец, выстрелы в советского солдата, стоявшего в карауле у памятника советским воинам в Тиргартене, как пытаются это представить, также якобы являются акцией одиночки.
В свое время о Гитлере и его сторонниках в период зарождения германского фашизма западные журналисты тоже снисходительно писали как об изолированной, не представляющей никакой серьезной опасности кучке озлобленных фанатиков.
Автор помещаемого ниже очерка вот уже несколько лет — как во время своих журналистских поездок, так и дома, работая над иностранной прессой, — постоянно брал на заметку все, что имело отношение к возрождению фашизма после войны. Собранный материал позволил увидеть в тактике неофашистов разных стран много общего, а главное — некую связующую их действия цепочку.
В очерке речь идет прежде всего об ОАС. Многие считают, что ОАС (Организация секретной армии), объединяющая французских неофашистов, прекратила свое существование после поражения организованного ею путча в конце 1961 года в Алжире. Однако некоторые события последнего времени говорят о другом.
Формально ОАС возникла в феврале 1961 года, хотя впервые те силы, которые объединились в ней, дали о себе знать еще попыткой ультраправого путча в Алжире 13 мая 1958 года. Основателем ОАС был генерал Салан, командовавший в Индокитае, а затем в Алжире французскими колониальными войсками, в состав которых входил и зловещий Иностранный легион. Последний был создан еще в прошлом веке как специальное формирование для ведения колониальных войн. В Иностранный легион набирались отъявленные головорезы и авантюристы со всех концов света. Так, после разгрома гитлеровской Германии именно в нем нашли прибежище многие бывшие эсэсовцы. Позднее офицеры Иностранного легиона вместе с парашютистами Салана составили костяк ОАС. Целью ОАС было продолжение колониальной войны в Алжире «до победного конца», а также передача власти во Франции реакционным кругам с последующей расправой над коммунистами и другими левыми партиями.
После амнистии в июле 1968 года бывшие члены ОАС вышли из подполья или вернулись из эмиграции и приступили к сколачиванию своей партии. При этом на поверхность всплыла новая «сильная личность» — Жан-Жак Сюзини, бывший главарь коммандос из оасовских отрядов «Дельта». Последние отличались особым «рвением» во время путчей в Алжире, попытки организовать покушение на де Голля, а также при проведении тактики террора против представителей левых кругов и коммунистов (больше 12 тысяч покушений, свыше полутора тысяч убитых и пяти тысяч раненых — таковы некоторые итоги фашистского разгула ОАС). Первыми шагами Сюзини было установление связей с различными ультраправыми и реакционными организациями и группами, такими, как «Новый порядок», «Юнион-Друа», «Молодая Европа», «Запад», «Молодая нация», «Французское действие». Его цель при этом состояла в создании единого неофашистского блока. Параллельно оасовцы устанавливают контакты с западногерманской НДП, американскими ультра и даже, что весьма любопытно, с гангстерской организацией «Коза ностра», а также с итальянскими неофашистами, португальским «Народным движением национального действия» и многими подобными.
На следы международной активности оасовцев автор натолкнулся даже на Востоке. В частности, объектом их интереса стал Бал Тхакре, главарь ультрареакционной индийской организации «Шив Сена», открыто именующий себя «главнокомандующим индийских эсэсовцев». Этот прожженный демагог и политический делец спекулирует на трудностях в политическом и экономическом развитии Индии, на националистических и религиозных пережитках.
Факты убедительно говорят, что усиленно распространяемая версия об одиночках, вооруженных винтовками с оптическими прицелами, всего лишь миф. Фашизм пытается поднять голову. Он собирает силы. Говорить эту правду необходимо, ибо угроза фашизма продолжает существовать и сегодня.
Собрание
Пожевывая зубочистку — в свое время в ОАС его так и прозвали Зубочисткой, и эту старую привычку он сохранил и здесь, в Париже, — Жюль занял позицию у самого входа в зал «Мютюалите». Как командир отряда, обеспечивавшего охрану собрания, Жюль мог отсюда наблюдать за обстановкой и перед зданием, где были сосредоточены ударные группы, и внутри, в фойе, где находился резерв. Кроме того, только он, Жюль, адъютант Жан-Жака Сюзини, всемогущего шефа ОАС, знал в лицо всех главных участников сегодняшнего события. Их следовало сразу провести за кулисы.
Вопреки опасениям народу собралось много. Своих, из ОАС, Жюль узнавал сразу. Странно было видеть их снова вместе после стольких лет подполья и сугубой конспирации. Молодые петушки из «Нового порядка» и «Юнион-Друа» подходили шумными кучками, многие подвыпивши, задирали прохожих. Зато те, кто прошел школу ОАС, держались сдержанно и солидно: они шли как дельцы на совещание акционеров, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами. Иностранцы — греки, испанцы, португальцы и немцы — эти помалкивали и топали табуном, обычно зажав своего фюрера в середине. «Чтобы начать поход, нужно прежде всего собрать солдат-одиночек в армию», — вспомнил Жюль слова патрона.
Охранение затянуло песню. Жюль хотел было рявкнуть, чтобы прекратили, но передумал. Этим задиристым петушкам из «Нового порядка», едва разучившим пару-другую приемов каратэ и имевшим весьма туманное представление о дисциплине, конечно, было далеко до парашютистов генерала Салана, а тем более до коммандос из отрядов «Дельта».
Размышления Жюля о молодчиках адвоката Гальвера прервал подошедший связной.
— Слушай, Зубочистка, — прошепелявил он, — велели передать, что они начинают.
Жюль посмотрел вдоль улицы, где вдали стоял заслон полиции.
— Сообщи в президиум, — сказал Жюль, — что у меня все в порядке. Маркиза предупреди особо, что в зал затесалось несколько журналистов. Я их пропустил. Отделать мы их всегда успеем. Посмотрим, что и как они напишут о нас.
Там, в зале, началось пение. Потом басом забубнил Гальвер. Когда он объявил, что отныне 13 мая будет считаться «большим днем Франции» в честь исторического выступления армии и «истинных патриотов Франции» в Алжире в 1958 году, публика заревела. Глотки надрывали сразу несколько сотен. Жюль даже решил взглянуть на представление собственными глазами.
Честно говоря, вся эта затея вначале была ему не по нутру. Он предпочел бы тактику генерала Салана — опора только на узкий круг надежных ребят из армии и отряда «Дельта». Но воля шефа оказалась иной. И теперь Жюль видел, как успешно она претворяется в жизнь: хотя все прошлые годы судьба отнюдь не баловала оасовцев, Жан-Жаку Сюзини удалось собрать в этом зале немало единомышленников, куда больше, чем предполагал его верный адъютант.
Жюль не очень прислушивался, о чем говорили с трибуны. Он прекрасно знал, что главное произойдет не в зале, и с иронией наблюдал, как забравшийся после Гальвера на трибуну тощий тип с бакенбардами безбожно коверкал французский язык. Потом взял слово итальянец, назвавший типа с бакенбардами «наш греческий друг». Этот говорил внятно, выстреливая слова, как горошины из игрушечного ружья, о «героях-мучениках» Петене и Муссолини. Тут зал принялся орать: «Дуче! Дуче!», а многие вскочили и выбросили руки вперед в традиционном салюте. Некоторые вообще словно утратили рассудок. Они лупили мотоциклетными касками по подлокотникам, неистово топали ногами. Потом вдруг в зал из президиума поползла тишина, медленно, сначала в передние ряды, а потом все дальше и дальше. Когда Жюль посмотрел в сторону трибуны, на ней стоял маркиз.
— Друзья! — четко произнес Гальвер в председательский микрофон. — Перед вами человек, который будет говорить от имени Жан-Жака Сюзини.
Все снова стали орать и аплодировать. Маркиз поднял руку и дождался тишины.
— Я выступаю перед вами обезличенным, — сказал он, не повышая голоса, — потому что хочу, чтобы вы видели здесь не меня, а нашего вождя. Из своего заточения он говорит вам, что наступило время для решительных действий. К власти! К власти!
