Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1972 год
— Поедем со мной. Ночью у нас самая красота!
Она приглашала, как приглашают в театр или музей.
Снова автобус, и лесная дорога, и огни. Разливанное море огней. Глаз не может охватить разом всю зону: на бывшем пустыре и болотистых поймах высятся корпуса цехов, опоры линии электропередачи, бегут подъездные пути и трубопроводы. Светятся красные пояски труб и ленты широких окон, языки пламени лижут черное беззвездное небо, пунктир огней очерчивает похожие на трапеции нефтеперерабатывающие установки, бело-синий свет сварки вспыхивает в переплетах арматуры...
Мне захотелось в какую-то минуту стать архитектором и завершить эту световую панораму: обозначить въезд и дорогу, подчеркнуть цветом центральную площадь, очертить строительную площадку. Чтобы ощутимее стали размах и мощь этого промышленного комплекса. Чтобы веселее работалось людям. Здесь работают и днем и ночью. Вот и сейчас слышен гул стройки — возводится следующая очередь химкомбината. Стройка — комсомольская ударная, и она не знает пауз: завтрашняя продукция комбината — нитрон, полноценный заменитель шерсти, очень нужна стране. К 80-му году только на химкомбинате, одном из предприятий промышленного Новополоцка, будет около двадцати тысяч рабочих; сейчас — четыре с половиной тысячи...
Мощное сердце у Новополоцка. Это оно дает силы городу, заставляет прокладывать линию скоростного трамвая от комбинатов к городу, а потом и далее — к Полоцку, открывать филиал Минского технологического института, техникум нефти и газа, создавать стадион на берегу Двины и спортлагеря у тихих лесных озер.
Я попала на такое озеро однажды в воскресенье. Меж заснеженных сосен скользили лыжники, в черном квадрате проруби торчали головы «моржей». На полянке, перед деревянным домиком, стояла снежная баба, и с носа ее капали крупные капли: грело по-весеннему. Возле этой «бабы», на припеке, мы вели с ребятами неторопливый разговор о том о сем. Я уже успела узнать, что все они приехали издалека, что здесь стали кто строителем, кто химиком, кто аппаратчиком. Вдруг один парнишка, рыжий как солнышко, бойкий в разговоре, спросил:
— Если б я раньше здесь жил... Кем бы был, а?
— Пивоваром!
Все засмеялись. И рыжий был доволен: «Что ж, пиво уважаю». Пивовары и впрямь были в древнем Полоцке, но и другие «всякого рода ремесла люди» населяли полоцкие посады: золотари-ювелиры, кушнеры-меховщики, кожемяки, кузнецы... Почтением пользовались в городе купцы, они везли из Полоцка меха и золу, смолу и деготь, лен, пеньку, хмель и воск. В городе была топильная печь, воск перетапливали, клеймили. Однажды полоцкий купец привез в Ригу пол-лашта (около 1000 килограммов) воска — так говорят дошедшие до нас сведения. А может быть... может быть, рыженькому монтажнику была бы по душе судьба архитектора Иоанна? Я встречала его имя во многих книгах о Белоруссии, но истинный талант этого художника почувствовала лишь тогда, когда увидела Спасо-Ефросиньевскую церковь. После Новополоцка острее ощущаешь старину Полоцка, его близость в прошлом к земле, бесхитростному труду, ремеслу. За каждым памятником яснее видится время, его породившее.
В XII веке построил Иоанн Спасо-Ефросиньевскую церковь. Церковь небольшая. Стены как бы расчленены круглыми полуколоннами. Простой орнамент на барабане. Луковица венчает постройку. Конечно, Иоанн не мог не знать о зодчих Киева — в то время Полоцкое княжество входило в Киевскую Русь, но создал он самобытный памятник. Не случайно некоторые декоративные приемы, примененные им, нашли отражение в русском церковном зодчестве XV—XVI веков. Есть в этом памятнике, даже сильно измененном за шесть веков, цельность простоты, суровость — может быть, сказался характер полочанина Иоанна и вкус и талант «книжной женщины» Ефросиньи? Полоцкая княжна Предислава, она же монахиня Ефросинья, по чьему заказу создавалась церковь, была образованнейшей женщиной. Она переводила с греческого, переписывала книги из библиотеки Спасского монастыря и продавала «книжное писание» полочанам. Видимо, по ее велению расписывались и внутренние стены Спасо-Ефросиньевской церкви. Фрески XII века живы до сих пор. Но темные лица святых, страдающие глаза, согбенные фигуры в синих одеждах видны сейчас лишь там, где их не прикрывают дешевые, не имеющие ценности иконы: церковь действующая. Гвоздь, на который вешают икону, рассекает лоб святого на фреске «Святой со свитком». Да только ли на ней... Спасо-Ефросиньевская церковь как памятник архитектуры находится под охраной государства. Но фрески?.. Сама церковь тоже нуждается в реставрации. Требуют хозяйского глаза и остатки монастыря, на территории которого стоит памятник. Время не ждет, оно точит, разрушает, стирает, губит. А между тем этот уголок города над рекой Полотой, вдали от Софии, мог бы стать еще одной гордостью Полоцка. Тем более что начало сохранению и реставрации памятников культуры прошлого в городе уже положено. Несколько лет назад в Полоцке был создан историко-археологический заповедник, куда входят Верхний и Нижний замки, вал Ивана Грозного и, конечно, Софийский собор. Заповедник обещает стать хранилищем культурных ценностей полоцкой земли.
Я не могла не заглянуть в Софию, скрытую сейчас за строительными лесами. Щель в заборе, едва видная тропка, тяжелые двери — и меня встречает пожилой мужчина в наброшенном на сутулые плечи пальто: в соборе холодно. Иван Антонович Матюшкин коротко осведомился, зачем я здесь, и так же коротко бросил: — Пошли.
По шатким мосткам, проложенным для реставраторов, мы идем к восточному приделу собора. Иван Антонович показывает алтарные полукружья — апсиды, плотную прочную кладку фундамента и блеклые пятна икон — все, что осталось от XI века, времени постройки собора. Он говорит сначала сухо и четко, но постепенно фразы становятся длинней, голос мягче. Чувствуется, что его волнуют древние детали и огромные пронизанные светом объемы собора.
— Как вольно здесь будет музею... Мы уже сейчас с Жанной Перевозниковой, студенткой, собираем экспонаты по окрестным деревням, в заброшенных церквах. — Глухой голос Матюшкина шепотом отражается от высоких стен. Но вот Матюшкин скрывается за дверью, скрипит деревянная лестница, открывается еще одна дверь, за ней следующая — и Иван Антонович, довольный, разгладилось даже его худое лицо с прокуренными усами, стоит в окружении деревянных святых, серебряных окладов, толстых фолиантов в кожаных переплетах... Развешаны на веревках ризы, упакована в целлофан мадонна, спрятана в ящик стола деревянная статуэтка, найденная при раскопках в Софии. Профиль будущего музея пока не определен, но Матюшкин уверен, что «все пригодится», даже маятник Фуко. Без него Иван Антонович почему-то не видит музея... Высокая светловолосая Жанна легко передвигается среди всей этой старины, и по ее. бережным прикосновениям к шелку риз и пожелтевшим страницам книг нетрудно догадаться, как они дороги ей.
Исследовательская работа, которую будет вести заповедник и уже ведет краеведческий музей, поможет восстановить многие страницы истории полоцкой земли: отыскать, возможно, свидетельства жизни архитектора Иоанна, открыть имена других, совсем безвестных зодчих и славных полоцких мастеров, искусством своим равных Лазарю Богшу, сотворившему в 1161 году знаменитый крест Ефросиньи Полоцкой, или найти новые документы о личностях известных и почитаемых, таких, как Георгий Скорина и Симеон Полоцкий.
Они тоже жили в Полоцке, и город помнит о них. Улица Георгия Скорины. Мемориальная доска на здании Братской школы при Богоявленском соборе, где преподавал Симеон Полоцкий, философ со старчески умными глазами, писатель, чьи страстные речи «противо свирепых мучителей» и торжественные оды в честь русских войск никого не оставляли равнодушным. Типография имени Скорины. С этим именем связано начало белорусского книгопечатания. Сын полоцкого купца, Георгий Скорина, если судить по старым гравюрам, был человеком сложным: лицо его то твердое и резкое, как у героев Дюрера, то по-славянски мягкое, усталое. Но одно несомненно: он был энциклопедически образован, недаром на всех гравюрах его окружают средневековые атрибуты учености. В 1517 году в Праге Скорина создал свою первую типографию и напечатал в ней 22 книги библии. С тех пор и до конца жизни, какие бы книги ни издавал Скорина, он всегда переводил их на белорусский язык.
Полоцк — один из центров культуры Древней Руси, город, с которым связано формирование белорусского народа и его культуры. Нельзя ли сделать его открытым для широкого потока туристов? Это тем более заманчиво, что история, воплощенная в Полоцке, сомкнувшись с новейшей историей — с социальной, технической, архитектурной характеристикой нашего времени, которую несет в себе Новополоцк, даст человеку острее чувствовать грань между прошлым и настоящим, наглядно расскажет о смене эпох. Нельзя не использовать то духовное богатство, те немногие оставшиеся от прошлого реалии, которые дошли до нас, пройдя через века опустошительных войн и пожаров..
