Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1986 год
Каждая операция тщательно готовится штабом, отрабатывается на местности. Первой идет группа обеспечения: закладывает по маршруту тайники с продовольствием и ликвидирует выявленных осведомителей врага. Она же позднее прикрывает отход главных сил, устраивает минные ловушки, отвлекает на ложные направления «миражи» и «пумы», которые противник обычно бросает для преследования. Наибольшее число операций приходится на сезон дождей, когда саванна покрывается зеленью: под лиственным покровом проще укрыться от воздушного наблюдения, мокрая трава сбивает со следа собак, да и в долгих переходах легче найти «подножный корм».
О том, как воюет сам Мбепа, я узнал совершенно случайно.
В то утро мы отправились в Центральный музей Вооруженных Сил. В зале, рассказывающем о разгроме немецко-фашистских войск под Москвой, только остановились возле огромного обломка фюзеляжа бомбардировщика «Хейнкель-111», как вдруг Мбепа чуть ли не бегом бросился куда-то в угол. Недоумевая, что он мог там углядеть, подошел и я. Смотрю — обычный 82-миллиметровый батальонный миномет. Вес — 56 килограммов, дальность стрельбы — 3040 метров. А Мбепа сияет от радости, будто дорогого друга встретил. Зову дальше, не уходит. Еле оторвал. Чувствую, тут какая-то загадка. Едва мы вышли из музея, я усадил Мбепу на стоявшую в тени деревьев скамейку и потребовал: «Рассказывай».
— У меня был друг по имени Калеба. Такой храбрый, что порой казалось, он нарочно ищет встречи со смертью, чтобы потягаться с ней. Другого такого минометчика я никогда не встречал. Первую же мину без пристрелки сразу клал в цель,— отрешенно глядя на серебрившийся на фоне голубых елей остроносый конус ракеты у входа в музей, начал свой рассказ Мбепа.— Однажды вызывает к себе командир. Разведка установила, что юаровцам каким-то образом стало известно расположение нашего госпиталя. На аэродром Катима-Мулило, где базировались вертолеты врага, завтра должны прибыть каратели «коевоет», творившие неслыханные зверства. Послезавтра они совершат налет на госпиталь. Внезапным ударом по аэродрому нужно вывести из строя вертолеты и хотя бы на сутки задержать карателей. За это время госпиталь успеют эвакуировать. В лагере почти никого не осталось, все на заданиях. Он может выделить пятнадцать человек. Для нападения на Катима-Мулило этого, конечно, слишком мало. Есть, правда, четыре миномета, да только минометчики — лишь мы двое. «Решайте»,— командир испытующе посмотрел на нас.
А что тут решать? Действовать надо. Колеба так и сказал, хотя было ясно, что идем на верную смерть. Его беспокоило другое. За ночь добраться до объекта не успеем. Значит, придется двигаться днем. Могут обнаружить патрульные вертолеты. И тогда...
Но, оказывается, командир уже нашел выход. Со всего лагеря собрали подстилки, чехлы от соломенных матрасов, даже пологи у палаток обрезали. Умеющих держать иглу засадили шить длинные накидки с капюшонами. «Готовую продукцию» тут же окунали в красную глинистую жижу и расстилали сушиться. Если идти врассыпную и при появлении «пумы» успеть вовремя распластаться на земле, с воздуха диверсионная группа сольется с каменистой местностью. А чтобы не оставлять следы на песчаных участках, припасли метелки из страусиных перьев. Их привязывают к поясу и тащат за собой.
В общем, через три часа мы выступили из лагеря...
Этого они не ожидали. Впереди лежала ровная, как стол, совершенно голая полоса шириной никак не меньше трех километров. Юаровцы прекрасно знали дальность стрельбы партизанских минометов и, наученные горьким опытом, бульдозерами срезали все кусты на подступах к аэродрому. Вести огонь придется с открытых позиций. И как можно ближе, чтобы уменьшить рассеивание. В таком случае шансы остаться в живых практически равнялись нулю.
Калеба долго разглядывал в бинокль сторожевые вышки по краям летного поля и выстроенные в два ряда вертолеты.
Когда они вернулись обратно в заросли, где лежали измученные сорокакилометровым марш-броском с двойным боекомплектом остальные партизаны, он собрал их в кружок.
— Через час начнет темнеть. Тогда выдвинемся вперед еще на семьсот метров. Следовать за мной по одному. В сторону ни на метр. Возможно, подступы минированы. На позиции оставляете боекомплект и отползаете назад. Минометами придется пожертвовать. Поэтому немедленно уходите в лагерь. Нас с Мбепой не ждать.
— А как же...— попытался возразить кто-то.
— Я сказал: немедленно.— В голосе Калебы прозвучал металл.
Багровый диск солнца нырнул за горизонт. В белесых сумерках растаяли тонкие нити колючей проволоки, перечеркивавшие грузные тела винтокрылых машин, на глазах терявших свои четкие очертания. Лишь сторожевые вышки угрожающе чернели на фоне быстро блекнущего неба. Когда сумрак у земли загустел, Калеба с Мбепой занялись сборкой минометов. Один вставлял казенник в гнездо на опорной плите, второй тут же закреплял трубу на лафете — двуноге. Работали предельно осторожно, опасаясь звякнуть металлом о металл. В вечерней тишине звуки разносились особенно громко.
Минометы поставили на расстоянии полутора метров друг от друга, чтобы один человек мог вести огонь сразу из обоих стволов. Между ними аккуратной пирамидкой уложили мины. Вторую пару отодвинули метров на тридцать в сторону. Сверяясь с компасом, Калеба тщательно установил прицелы.
— Батарея к бою готова,— шутливо отрапортовал он Мбепе.
Присев на корточки, помолчали.
— Прицел менять не будем,— сказал Калеба, хотя и так было ясно, что сделать это они просто не успеют: их засекут после первого же залпа, а у пулеметов на вышках вся местность вокруг пристреляна.
Ночная темь скрыла аэродром. Лишь где-то вдали за ним мерцали огоньки военной базы.
— Пора. Я начинаю первым,— негромко произнес Калеба и стиснул плечо друга. В ответ Мбепа молча пожал его руку. Это была клятва без слов: пока живы, будут стрелять до последней мины.
Мбепа взял из пирамидки верхнюю увесистую «рыбку», поднес к трубе, скосил глаза в сторону Калебы. В то же мгновение красный язык короткой молнией прорезал ночь. Он опустил мину в ствол и нагнулся за следующей.
В воздух взлетели ракеты, залившие все вокруг мертвенным белым светом. На поле, где выстроились вертолеты, один за другим вырастали черные фонтаны. Затем донеслись глухие взрывы, заплясали языки пламени. «Повезло: стояли заправленными»,— мельком подумал Мбепа. Со сторожевых вышек к огневой потянулись светящиеся пунктиры. Но партизаны не обращали на них внимания. Главное — не снижать темпа стрельбы. Юаровцы не решатся тушить разгоравшийся пожар под обстрелом. Значит, будут выведены из строя лишние машины.
Мбепа даже не заметил, когда его зацепило. Лишь почувствовал, как деревенеет нога, и, нащупав рукой мокрый от крови комбинезон на бедре, понял, что ранен. Но заниматься перевязкой не было времени: еще оставался десяток мин. С лязгом подломилась разножка у правого миномета, подсеченная крупнокалиберными пулями. Едва он нагнулся за очередной миной, вторая очередь впилась у его ног, больно хлестнув по лицу мелкими камешками. Инстинктивно Мбепа успел зажмуриться, и это спасло ему глаза. Со лба по щеке поползла теплая струйка. Но партизан, стиснув зубы, продолжал со злым упорством бросать последние «рыбки» в накалившуюся трубу миномета. «За Касингу, за Касингу»,— шептал он.
Когда от пирамидки ничего не осталось, он опустился на землю. Достав из кармана бинт, прямо поверх комбинезона туго обмотал бедро. Потом поднялся и, припадая на раненую ногу, захромал к Калебе. Тот согнулся у прицела, что-то поправляя в наводке. «Стреляй же, стреляй!» — мысленно торопил Мбепа.
Прошла целая вечность, прежде чем его друг опустил мину в трубу да так и остался стоять, глядя в сторону ярко освещенного полыхавшим пожаром аэродрома. «Последняя»,— догадался Мбепа, невольно тоже посмотрев туда, хотя знал, что скорее всего не увидит одиночного разрыва в этом море огня. И вдруг на ближайшей к ним сторожевой вышке, с которой остервенело бил пулемет, сверкнула багровая вспышка. Пулемет захлебнулся. «Молодец, Калеба!» — не удержавшись, закричал Мбепа, впервые подумав, что, может быть, им еще удастся выкрутиться.
Они не стали подрывать минометы, а лишь сняли прицелы. Пусть до утра противник пребывает в уверенности, что здесь все погибли. Бросив прощальный взгляд на затихшую огневую, партизаны поползли туда, где в пляшущих отсветах метавшегося на летном поле пожара впереди чернела полоска кустов.
В ночном мраке по сухой земле глухо застучал ливень. Мбепа и Калеба остановились, запрокинули головы, жадно ловя потрескавшимися губами хлеставшие в лицо прохладные потоки. Светящиеся стрелки на циферблате часов Мбепы застыли по стойке «смирно» на 12. Закончился еще один обычный день в третьей зоне боевых действий ПЛАН.
