Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1986 год
Естественно, что большинство гидов и капитанов ботов, как и мой знакомый Карлос Айяла, строго соблюдают установленные правила, сознают свою ответственность за сохранение островов, гордятся единственной в своем роде «природной лабораторией», которая является частью их национальной территории. Но не все зависит от них...
В 1973 году на островах побывало около десяти тысяч человек, в 1980-м — в два раза больше. Это количество — на высшей точке установленного лимита, но местные власти сочли, что оно не причиняет ущерба, и за два следующих года число туристов увеличилось еще в полтора раза...
На Галапагосах засорение окружающей среды привело к гибели сотен морских черепах, проглотивших пластиковые пакеты. Морские львы ломают зубы, повреждают челюсти, хватая жестяные консервные банки. Игуаны пожирают все, что им попадается: окурки и бумажки, тюбики от зубной пасты и кремов. И естественно, не на пользу себе. Даже краска, которой туристы «увековечивают» свои имена на скалах, и та не безвредна, поскольку представляет собой чуждый для местных почв элемент.
По инициативе Дарвиновского центра на островах расставляют фанерные щиты с надписями на многих языках: туристов просят не вытаптывать растительность, не приближаться чрезмерно к животным и птицам, не пугать их, не кормить. Увы, предупреждения действуют не всегда.
Сдержать иностранный туризм трудно по множеству причин. Некоторые островитяне, например, быстро усвоили, что туризм — курица, несущая золотые яйца. Обслуживание иностранных туристов породило вкус к легким деньгам. Потому возросло давление на правительственные учреждения и Дарвиновский центр со стороны туристических компаний.
С одной стороны, правительство формально запретило строительство на Галапагосах новых отелей, ограничило рекламу островов и их фауны, регулирует доступ туристов. Но туристическим бизнесом живут не только компании, организующие поездки на острова. Единственная авиакомпания, самолетам которой разрешено летать на Галапагосы, это ТАМЕ — «Эквадорский военно-воздушный транспорт». С 1978 года, когда открылось регулярное сообщение между Гуаякилем и Бальтрой, ТАМЕ выполняет ежегодно более ста рейсов!
В Пуэрто-Айоре я познакомился с владельцем шхуны «Нептун» сеньором Маккиавело, собеседником интересным и обходительным.
— Туристский поток на Галапагосы течет круглый год, но разгар сезона — с октября по июнь,— рассказывал Маккиавело.— Нам приходится труднее, чем другим компаниям. Мы только-только начинаем осваивать рынок. «Метрополитен» же располагает сетью агентов по туризму и в Кито, и в Гуаякиле.
Монопольное, в сущности, положение компании «Метрополитен туринг» позволило ей добиться от властей — вопреки действующим запретам и, разумеется, «в порядке исключения» — разрешения на строительство в Пуэрто-Айоре гостиницы на тридцать номеров.
...С утра отправляемся с Хорхе Ариасом, почтовым служащим, моим постоянным спутником, в управление Национального парка.
Во дворе гостиницы «Галапагосы» сталкиваемся нос к носу с ее владельцем Нельсоном. Высокий, седой, сухопарый, сохранивший фигуру легкоатлета.
Я спрашиваю, как обстоят дела с туризмом.
— Жаловаться не приходится,— оживляется Нельсон.— У меня в отеле тридцать мест, и свободных почти не бывает. Сейчас вот занялся расширением гостиницы.— Он кивает на кучи песка и щебня возле дорожки.— Сколько стоит номер? 600 долларов в неделю с туром через «Метрополитен». Я живу в Пуэрто-Айоре больше двадцати лет. Но дела пошли хорошо только после того, как сюда стали регулярно летать самолеты ТАМЕ.
— У вас и радиостанция есть? — показывает Ариас на паутину проводов над крышей дома.
— У меня все в порядке,— сухо отвечает американец и удаляется.
...Чуть дальше, на прибрежном песке, стоят десятки полузасохших деревьев. К серым камням, щедро рассыпанным между ними, прилипли тела сухопутных игуан.
Сухопутные игуаны длиннее морских — около метра и больше,— у них круглый хвост, а на лапах нет перепонок. Они обитают лишь в центральной части архипелага. Сухим зонам предпочитают влажные, но в воду не погружаются — плавать не умеют. Неповоротливые, медлительные «драконы» становятся легкой добычей одичавших собак и свиней.
— Идем же дальше,— торопит Хорхе.— Этих родичей динозавра вдоволь насмотришься у Ангемайера.
Неподалеку от зданий Дарвиновского центра стоит «Дом игуан». Его владелец — немецкий поселенец Карл Ангемайер, которого здесь зовут на испанский лад «дон Карлос». Он обосновался на Санта-Крусе до второй мировой войны. Первое время для человека общение с ящерами было забавой; теперь ежедневно больше сотни игуан направляются к дому Ангемайера и ждут, пока он вынесет им пищу.
Во дворе дома, в саду, в коридорах, даже на стенах — повсюду сидели, висели, лежали устрашающего вида, но совсем ручные «драконы». В 1970 году у Ангемайера побывал Жак Ив Кусто. Позже он писал о его доме: «Там — дух Галапагосов, который позволяет человеку и животным разделить одну и ту же среду, потому что каждый из них терпит другого и уважает его потребности».
Карла Ангемайера дома не оказалось, слуга же на вопрос, что он думает об игуанах, махнул рукой и ограничился афоризмом: «Глупее, чем кочан капусты...»
В управлении Национального парка меня принимает его руководитель Оскар Сифуэнтес. Ему лет тридцать. Гладкие черные волосы зачесаны назад, из-за стекол очков в темной оправе смотрят внимательные глаза.
— На биофаке Католического университета в Кито я защитил диплом на тему «Экология воспроизводства морских черепах»,— говорит он.— До меня всего трое занимались экологическими проблемами Галапагосов, а ныне в нашем парке проходят практику сразу шесть студентов университета. В штате парка около 80 человек, в том числе пять специалистов по охране окружающей среды и 70 егерей. А на других островах вы уже побывали? — Получив утвердительный ответ, он заключает: — Значит, на собственном опыте уже познакомились с работой наших гидов. Одно из главных направлений деятельности Национального парка,— продолжает он,— проработка маршрутов. Это одна из форм борьбы с пиратским туризмом. В прошлый четверг, например, один владелец частной шхуны, американец, пробравшийся в заповедную зону, кричал, протестовал против «произвола» — не помогло. Мы стараемся принимать в отношении таких «туристов» строгие меры. Тем не менее пиратство не прекращается.
В принципе государство могло бы организовать национальный туризм на судах,— продолжает Сифуэнтес.— Но все равно это будет стоить дорого: два дня пути сюда, восемь дней здесь и два на обратную дорогу. Не потому ли эквадорцы, у которых водятся деньги, предпочитают истратить их на поездку в Майами? — печально завершает он.
— Часто пишут, что дело охраны Галапагосов упирается только в нехватку средств. Так ли это?
— В основном так. Сейчас вход на территорию заповедника на Санта-Крусе стоит для иностранцев шесть долларов, для эквадорцев — полсукре. Все средства уходят на специальный счет в государственную казну, откуда выделяются определенные суммы на развитие национальных парков. Сторонники более строгой охраны заповедника предлагают, в частности, увеличить входную плату в четыре раза и ввести налог для туристических компаний.
— А как управление Национального парка относится к перспективам развития международного туризма?
— В принципе мы в нем заинтересованы,— говорит мой собеседник,— но опять-таки в разумных пределах. И под контролем ученых. Отгораживаться от внешнего мира нельзя, да и невозможно. Что касается масштабов туризма, то на этот счет есть разные мнения. Я лично считаю, что число туристов нужно ограничить десятью-двенадцатью тысячами в год. Вы были на Дафне? Туда следует возить группы не более чем из 15—20 человек, а на некоторые острова вообще закрыть доступ. Ограничения можно периодически пересматривать, но они необходимы. Иначе поздно будет принимать меры по охране парка.
— Иногда в печати встречаются высказывания в пользу «туристической интернационализации» Галапагосов...
— Это идея тех, кто выражает интересы иностранных монополий,— горячо прерывает меня Сифуэнтес.— На мой взгляд, это абсурд. И без того трудно было восстановить суверенитет страны над архипелагом. Что же будет в случае его «интернационализации»? Нет-нет, это полный абсурд.
И тут Сифуэнтес ставит в нашем разговоре неожиданную точку:
— Больно об этом говорить,— произносит он сокрушенно,— но вы даже не представляете себе, как много самих эквадорцев не понимают необходимости сохранения окружающей среды. В городах-то что творится! Особенно в районах бедноты... Все сбросы идут в реки, в море...
