Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 1991 год
Достигнув «пределов Земли», он страстно внимал рассказам о невероятных существах. Большинство этих рассказов не поддается расшифровке, потому что они родились на грани мифов в наблюдений за чужими, непонятными обычаями. Я думаю, что над ними не стоит ломать голову, ибо они больше говорят о личности рассказчика, нежели о реальных событиях. Так, описывая северные походы монголов за Урал, Карпини приводит рассказ о Баросситах: ...у которых небольшие желудки и маленький рот; они не едят мяса, а варят его. Сварив мясо, они ложатся на горшок и впитывают дым, и этим только себя поддерживают; но если они что-нибудь едят, то очень мало. Подвинувшись оттуда, они пришли к Самогедам, а эти люди, как говорят, живут только охотами; палатки и платье их также сделаны только из шкур зверей. Подвинувшись оттуда далее, они пришли к некой земле над Океаном, где вшили неких чудовищ, которые, как нам говорили за верное, имели во всем человеческий облик, но концы ног у них были, как у ног быков, и голова у них была человеческая, а лицо, как у собаки; два слова говорили они на человеческий лад, а при третьем лаяли, как собаки, в таким образом в промежутке разговора они вставляли лай, но все же возвращались к своей мысли, и таким образом можно было понять, что они говорили». В южных пустынях монголы будто бы обнаружили «чудовищ, имеющих человеческий облик, но у них была только одна полная рука, и та на середине груди, и одна нога, и двое стреляли из одного лука; они бегали так сильно, что лошади не могли их догнать, ибо они бегали, скача на одной ноге, а когда утомлялись от такой ходьбы, то ходили на руке и ноге, так сказать, вертясь кругом».
Страх перед неведомыми опасностями, трудности зимнего пути, случайное нарушение чужих обычаев, эмоциональное переутомление от избытка впечатлений — все, что угодно, могло погубить нашего путешественника. Но Карпини остался жив. Почему? Пусть вас не удивляет этот вопрос, ведь в истории странствий было мало успешных экспедиций.
Мне кажется, что с монахом произошел один из тех редких случаев, когда странник получает жизненную энергию, становясь «человеком мира». Европа его глазами смотрела на Азию. Проделав путь из одной части мира в другую, он обрел новые знания, которые должен был донести до европейцев. Он просто не мог умереть, не закончив своей миссии. И у него был лишь один способ избавиться от пережитого — написать книгу о всем увиденном и услышанном. Так родилась «История монголов» Плано Карпини.
Последнее препятствие
У большинства народов Азии принято сидеть во время еды на полу, застеленном коврами, опираясь локтями на подушки. Пищу кладут на разостланную на полу скатерть или невысокий столик. Различия в застольных позах в разных культурах таковы, что, например, некоторые арабские сидячие позы воспринимаются европейцами как вызов этикету. Особенности сидения за трапезой на Востоке и на Западе предполагают разные стили поведения и даже образа жизни. Любопытно, что в Китай высокие стулья проникли из Европы еще во II—III веках нашей эры, причем сначала стул служил только для особо почетных лиц. До сих пор у ряда народов Азии есть за высоким столом — привилегия царских особ.
Так или примерно так размышляли мы во время одной из вечерних бесед, когда восточная часть маршрута близилась к концу и мы уже видели горы, уходящие в Китай. Изнывая от жары, водители слушали сводку погоды о первых заморозках в далекой России.
Усталость лежала на всех лицах, кроме одного. Казалось, каждый день движения на Восток приносил силы только Гостю — китайскому журналисту. Впереди нас ждала последняя встреча и последнее испытание.
Мы въехали в Чуйскую долину, где на границе Казахстана и Киргизии живет удивительный народ — дунгане. Они говорят на одном из северных китайских диалектов, исповедуют ислам и бережно хранят традиционную культуру (Подробно о дунганах рассказывалось в очерке Петра Перлина «Люди долины Чу». — См. «Вокруг света» № 12/90.) .
На китайского журналиста знакомство с дунганами произвело ошеломляющее впечатление. Он решил здесь остаться и, если можно, навсегда. Перед его взором ожили средневековые китайские обычаи — мы попали на дунганскую свадьбу, — и он, наверное, ощущал себя первооткрывателем. С ним самим произошла удивительная перемена. Это был уже не тот Мэн, который с невозмутимым лицом переживал наводнение на Каспии и многодневную тряску через жаркие степи. Перед ним встала дилемма — с одной стороны, ему хотелось доехать с экспедицией до конца, до озера Алаколь, а с другой, остаться в дунганской общине. Так возник еще один психологический барьер, который мог разрушить группу, и в этом не было случайности, ведь совсем рядом лежала китайская граница. Проехав с нами еще день, Мэн вернулся к дунганам.
В горах, окаймляющих озеро Иссык-Куль, мы наткнулись на кладбище с пирамидами-обелисками, увенчанными рогами оленей. Оператор наотрез отказался снимать эти памятники! Видимо, эмоциональное утомление достигло предела: «Мол, и так наснимали тьму всяких диковинок, не экспедиция, а экскурсия по Кунсткамере». Я возразил: «Перед нами один из самых архаичных символов — пирамида-гора с рогами священного оленя». И для пущей убедительности привел исторические аналогии: великолепные рога Минотавра, которым поклонялись древние жители Крита; кельты изображали своих богов мужчинами с пышными рогами; древние цари хеттов носили на голове рога оленей; конструкция короны средневековых королей восходит к шаманскому головному убору с оленьими рогами; европейские рыцарские шлемы были увенчаны рогами — то был символ мужества. Но все это не подействовало на Оператора. Тогда я попросил сделать мне подарок, и съемки состоялись.
Озеро Алаколь было у всех на устах. И не потому, что его описали знаменитые путешественники XIII века, нет, — здесь кончалась наша экспедиция. Несмотря на то, что в конце сентября озерная вода была прохладной, все как один искупались в Алаколе.
На противоположном берегу озера синели горы. С ними связана загадка, которую я хочу предложить читателям. Карпини пишет, что здесь стоит «небольшая гора, в которой, как говорят, имеется отверстие, откуда зимою выходят столь сильные бури с ветрами, что люди едва и с большой опасностью могут проходить мимо. Летом же там всегда слышен шум ветров, но, как передавали жители, он выходит из отверстия слегка». Реальность это или вымысел? И если реальность, то чем объяснить удивительные свойства алакольской горы?
За пылающим горизонтом лежала Монголия, и забытые дороги через Хангайские горы вели к ее древней столице на реке Орхон. На месте города Каракорума чудом уцелела лишь гигантская каменная черепаха. Удастся ли нам во время будущей экспедиции прикоснуться к его древним камням?
Александр Юрченко / Фото автора
Казаки в Абиссинии
Окончание. Начало см. в № 9/91.
Дневник Начальника Конвоя Российской Императорской Миссии в Абиссинии в 1897—98 году.
15-го (27-го) декабря, понедельник. От Мордале до Гагогине — безводный переход. Караванное дело, благодаря заботам гг.Ч-ова и доктора Щ-ва, начинает налаживаться. Сомали изучили свои вьюки, каждый берет то, что ему нужно, ссор и недоразумений становится меньше и меньше.
...Мы спускаемся на несколько ступеней вниз по каменистому спуску и попадаем на обширное плато. Грунт мягкий, песчаный. Клочки сухой серой травки покрывают эту пустыню здесь и там. Раскаленный воздух дрожит и переливается, и чудится, будто там, на далеком горизонте, синеет лазурное море; в море окунулись высокие горы, отдельные скалы торчат из воды. Густой темный лес растет на берегу голубого озера, совсем недалеко от дороги. Оглянешься назад и увидишь, как медленно уходят скалистые горы, смотришь вперед — голубое море манит прохладой берегов, лес очаровывает своей тенью.
Мираж... Ни куста, ни дерева — один песок. Дорожка утраивается, учетверяется, караван идет в две колонны. Мои казаки построились в две шеренги, и мягкий баритон Сидорова заводит:
В битвах крепко закалены
Мы, лихие моряки,
Своим жребием довольны,
Мы, ура-альски казаки.
Хор подхватывает, и по далекой пустыне звенит лихая морская песня рыбаков-уральцев.
По сторонам дороги начинают появляться невысокие песчаные холмики — это постройки термитов. Почти подле каждого муравейника видны ямы, прокопанные муравьедом. Чахлые кустики мимозы растут по сторонам, они становятся чаще и чаще и, наконец, покрывают всю пустыню. Горы слева, крутые и утесистые, подступают ближе и ближе, среди кустарников видны деревья, сплошная заросль мимоз и зеленых вьющихся растений покрывает песок. Эта местность называется «Сарман»...
В 3 часа пополудни пришли в Гагогине и стали биваком среди кустов мимозы, правее дороги. Палаток здесь не разбиваем, завтра выступим чуть свет, чтобы попасть к полудню на воду и напоить мулов. Сами обходимся 16-ю жестянками с водой, взятыми на верблюдах в Мордале. При таких условиях умыванье рук и лица является такой роскошью, какую мы не можем себе позволить.
