Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1981 год
Исследование великой планеты «Океан» продолжается.
Валерий Родиков, кандидат технических наук
Изгнание из Аурукуны
Четырнадцать миллионов австралийцев живут в основном на юге континента: там мягкий климат и много зелени. Мы имеем в виду, конечно, белых австралийцев, но это прилагательное, вообще-то, не очень обязательно: австралийцев с другим, гораздо более темным цветом кожи так мало, что в подробных переписях их можно было бы упоминать в графе «и пр.». Этому, однако, мешает то обстоятельство, что темнокожие и есть то коренное население, которое некогда — не так уж и давно — только и могло называться «австралийцами».
Не назывались они так потому, что не знали, что населяемую ими часть света назовут Австралией. Каждое из многочисленных племен — арранда, арабана, диери, аньула и сотни других — кочевало по своей территории и отстаивало дубинками, копьями и бумерангами свои права от посягательств соседей, вооруженных тем же оружием.
Когда же их земля получила нынешнее свое название, на ней появились белые люди, и с их ружьями не мог соперничать самый лучший бумеранг.
Белые поселились в стране, а черные получили свое общее название — «аборигены». Само по себе латинское это слово обозначает «коренной обитатель того или иного места». Но когда говорят просто «абориген» без уточняющего определения, имеют в виду именно коренных жителей Австралии.
В речи австралийцев встречается еще словечко «або» — сокращение от «абориген», имеющее резко презрительный характер. Услышать его можно нечасто, ибо большинство австралийцев об аборигенах говорят редко и ими не очень интересуются.
Иногда по телевизору передают выступления фольклорных ансамблей, и раскрашенные танцоры представляются жителю Сиднея не менее экзотичными, чем зрителю в Осло или Брюсселе. Показывают еще некую разновидность американских вестернов, только действие происходит в Австралии, а вместо индейцев на старателей и скотоводов нападают аборигены. Эти фильмы вообще чушь — хотя бы потому, что воинским искусством индейцев коренные австралийцы никогда не обладали. Для массовых сцен приглашают обитателей поселков на окраинах больших городов — люмпенов, в жилах которых смешалась кровь кто знает скольких племен с солидной добавкой европейской.
За бутылку они готовы на все — не только снять штаны и, завывая, бегать по команде ассистента режиссера с поднятыми копьями. Винить их в этом трудно — сами условия существования, лишающие этих людей надежды, сделали их такими.
Но стереотип аборигена, который выработался у большинства белых — или совершенно первобытного дикаря, или опустившегося пьяницы в обносках,— появился от редкого общения именно с этими людьми.
Самый благожелательный австралиец считает аборигена прежде всего существом совершенно непохожим на нормального человека:
«Как может человек не мечтать о благосостоянии, о постоянной работе, о собственном доме? Дайте аборигену дом — в него набьются тут же десятки его соплеменников; обеспечьте его работой — он получит первую зарплату и смоется ее прогуливать; попробуйте его застраховать — он тут же нарочно сломает себе ногу, чтобы получить страховку и устроить пир для близких и дальних родных. И после всего этого он человек?»
Кто, впрочем, и когда страховал аборигенов, да еще и выплачивал им премию, это уже вопрос десятый. Зато почти все белые убеждены, что, если бы это случилось, результат был бы именно таким.
Но в последние годы об аборигенах говорят в Австралии значительно чаще. Причиной тому оказались минеральные богатства, которые скрывают недра земли, числящейся в распоряжении аборигенских племен 1. Благодаря протестам коренного населения, в которых приняли участие и многие белые австралийцы, телезрители (то есть подавляющее большинство населения) убедились, что аборигены не совсем те люди, за которых их принимали. Более того, многие порядочные белые вполне согласны с тем, что земля — собственность аборигенов и использовать ее можно, лишь выплатив владельцам солидное вознаграждение.
В этом-то и кроется глубокое несходство двух разных культур, разных систем ценностей. Большинство белых, даже весьма порядочных, не могут уразуметь, что такое земля для людей живущих на ней (по научным подсчетам) двадцать пять тысяч лет. Потому что для белого земля прежде всего собственность. Коренные же австралийцы чувствуют духовную связь с землей своего племени, с пещерами, где стены изрисованы священными узорами, с горами, где живут души предков с деревьями, каждое из которых — живое существо.
Вся культура аборигенских племен основана на мифах, древних преданиях, дающих стройную (хотя и очень отличную от нашей) картину мироздания, устанавливающих законы человеческого общения, объясняющих все явления жизни. Традиционной жизни. Но стоит ее нарушить — и гибнет сама культура.
Молодой абориген из племени аньула Коррунга, охотнее откликающийся на имя Джеффри, был задержан, когда продавал плоский камень с выцарапанным изображением крокодила. Выручка от сделки не превышала стоимости бутылки виски, но полиция вмешалась в дело по жалобе старейшин племени. Камень был священным предметом, он исчез из потайной пещеры. Старики просили отдать Коррунгу им, но — закон есть закон! — дело передали судье. Старейшин вызвали в качестве истцов. Судья стал допытываться: а почему, собственно говоря, старики столь взволнованы? Сколько стоит камень? На этот вопрос истцы ответить не смогли. Доллар? Десять? Сто? Не поняв, старики назвали сумму выручки вора. Всего-то? За кражу столь невеликую обвиняемого ждала максимум неделя тюрьмы
Коррунга, отсидев неделю в участке, спасся от взбучки в родном племени. До того ему не приходилось жить в доме с полом, крышей, очень крепкими стенами и дверьми. Вышел он на свободу, в «цивилизованный мир» вооруженный полусотней английских слов и знанием того, что все, что говорят соплеменники,— ложь и глупость Одним аборигеном, оказавшимся в пустоте — ни тут, ни там,— стало больше в стране. На одну ниточку ослабла основа племени аньула.
До сих пор в школьных учебниках географии многих штатов в Австралии можно прочесть:
«Черные туземцы — одна из самых низших человеческих рас... Они быстро исчезают под напором прогресса, несомого белым человеком».
Джеффри Коррунга вышеупомянутого напора не выдержал. Племя аньула еще держится.
В самые последние годы аборигены Северной Территории создали Совет, где представлены все тамошние племена; почти шестьдесят тысяч человек. Это немало, если учесть, что во всей стране осталось не более ста двадцати тысяч коренных жителей.
Представители Совета — трое — побывали даже в Европе, где многие отнеслись к ним сочувственно. Конкретный разговор шел о борьбе против компаний, действующих на территориях, богатых бокситами,— в Мапуне, Вейпе, Аурукуне. Самая мощная из этих компаний — «Комалко». Это ее геологи обнаружили бокситы в Вейпе двадцать четыре года тому назад.
Но... В руках у «Комалко» правительственный декрет от 1957 года о передаче ей земли. А на стороне Совета племен только сочувствие местных и — теперь — европейских либералов. Эмоции же, увы, к судебному делу не подошьешь.
Аборигены живут теперь на трехстах восьми акрах земли в тринадцати километрах от поселка горняков. Компания, выполняя договор с правительством штата, построила для них дома в резервации.
Этнограф Джоан Роберте, одна из немногих австралиек, которая не только сочувствует аборигенам, но и знает их, тщательно обследовала жизнь в этой и многих других резервациях. И обвинила компанию «Комалко» в этническом убийстве. Объясняя, что она имеет в виду, Джоан Роберте написала в своей, к сожалению, малым тиражом вышедшей книге «От убийств до геологии»:
«...И убийство в прямом смысле слова, и убийство этническое — «этноцид» — обозначают разрушение человеческой личности, с тем, однако, что при этноциде народ истребляют, уничтожая его образ жизни и культуру. Людей при этом можно не убивать: и так сделано все, чтобы они вымерли».
Правление «Комалко» подало на миссис Роберте в суд. В конце концов, компания действовала и действует в полном согласии с властями штата. Можете проверить договор — все соблюдается до точки. Так что все претензии к правительству штата. Тягаться с правительством штата женщине, даже с ученой степенью, не под силу.
В конце 60-х годов правительство штата Куинсленд заставило аборигенов из резервации Мапуна перебраться в Аурукуну и на остров Морнингтон. Худо-бедно, а жить удавалось. Но..
...Можно подумать, что аборигены просто притягивают к себе полезные ископаемые! Стоило им хоть как-то обосноваться на новых местах, как туда повадились трудолюбивые люди с геологическими молотками.