Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1985 год
Это сердце Северо-Чешского буро-угольного бассейна — главной топливной кладовой Чехословакии, а Станислав Штис руководит рекультивацией земель всего огромного района.
— Когда люди пришли на склоны Крушных гор, нашли и стали добывать серебро, они не знали, что ходят по «черному золоту»,— говорит Станислав.— Раньше горняки зарывались под землю, сейчас доживают свой век последние несколько шахт, а вся добыча угля ведется открытым способом. Но природа дорого расплачивается за это. Перед глазами бугрится в провалах обезображенная земля, с которой содрали ее зеленый покров. Подземные клады в десятки миллионов тонн угля оказались также под жильем человека, воздвигнутым ранее на этих несметных богатствах. Поэтому пришлось снести сорок деревень и один город... Старый Мост.
— Видите — бежит вода на окраине карьера. Это речка Билина, которая раньше протекала через город Мост. Ее русло отвели в сторону — теперь она течет по глинистым отвалам,— поясняет Станислав.— А на берегу речки сейчас стоит Деканский собор — уникальный памятник средневековья. Так вот, это архитектурное сооружение поздней готики преспокойно переехало из города Мост. На 841 метр. Двигалась громадина собора по рельсам в течение двух недель, а руководил ее перемещением — с точностью до одного миллиметра — компьютер. Такое точное «переселение» здания сделано впервые в мировой практике. Старинные фрески собора реставрируют, внутри оборудуют концертный зал, где на органе будут исполнять старинные музыкальные произведения.
Глаза Станислава блестят, они всегда блестят от удовольствия, когда он рисует картину восстановления жизни города и окружающей природы. Работы эти ведутся здесь без малого тридцать лет.
— Мы стараемся собрать весь плодородный слой почвы, увозим его на самосвалах, затем разравниваем отработанную землю в карьерах, закладываем дренажные трубы, отводим воду и вновь привозим спасенную почву, лесс и раскидываем по илу, добавляя удобрения, и потом уже засеваем травами. И земля оживает.
— Всех, на ком война оставила свой след,— Станислав на мгновение останавливается,— это поражает. Мы мирно работаем на земле, сеем клевер, высаживаем молодые яблоньки, а рядом... гремят бои, стреляют пушки, грохочут танки, бегут солдаты с винтовками. В оставленном старом Мосте и его окрестностях, откуда вывезено все старинное, художественно ценное, не раз снимали батальные сцены фильмов о прошедшей войне. Как символичны эти картины — разрушения, причиненные войной, бессмысленные и жестокие, и рядом — истинное торжество жизни. На голой, недавно бесплодной земле творится чудо — тянутся зеленые ростки...
Машина идет по асфальтированным дорогам вокруг нового Моста, и перед глазами разворачивается зеленая панорама. Да, на бывших отработанных землях, в карьерах вырастают прекрасные сорта ягод — от крыжовника до клубники. Здесь собирают высокие урожаи ячменя, яблок. По всей Чехии славится своей сахаристостью, вкусом виноград, который выращивают крестьяне в госхозе «Мост». А на опытных участках научно-исследовательского сельскохозяйственного института проходят испытания новые сорта — из них отбираются наиболее приспособленные к местным почвам, выносливые, урожайные.
Еще с утра Штис завез меня на окраину Моста, где в тридцати метрах от бывшего карьера в помпезном здании, похожем на старинный особняк, помещается учебный центр для молодых шахтеров. Здесь, листая толстенную, подаренную мне книгу о рекультивации земли — это первый опыт монографии на такую тему в мире,— я внимательно слушал одного из ее авторов, Станислава Штиса. Являясь членом Комиссии СЭВ по рекультивации ландшафтов, нарушенных в результате деятельности промышленных предприятий, Штис побывал недавно на симпозиуме в Румынии и рассказал о направлениях исследовательской работы по восстановлению плодородия почвы, сохранению ландшафта.
— Если мы раньше возвращали к жизни отдельные участки, то сейчас занимаемся комплексным восстановлением, реконструкцией всего нашего района,— с жаром пояснил Станислав.— Я обязательно все покажу...
Проехав по долине мимо автодрома, мы осматриваем строительство нового спортивного комплекса. На дне карьера будет искусственное озеро, террасы приспосабливают для трибун, а склоны укрепляют посевами лекарственных трав.
В этом деле у Станислава надежные помощники — молодежь.
В том, что все его планы претворяются в жизнь, сомнений нет. Я уже видел зоны отдыха вокруг нового Моста. На месте недавних карьеров в зеленой оправе молодых тополей, лип, дубов раскинулись озера и пруды, где можно видеть белых лебедей и выловить на удочку здоровенного карпа. Там же пляжи, детские городки, дачные участки...
Вот это все и называется сухим термином «комплексное восстановление района».
Станислав пошел проводить меня вместе со своей дочерью — школьницей. Бережно положив ей на плечо широкую ладонь, он упруго шагает по просторным улицам шахтерского города мимо старых особняков и многоэтажных домов-башен.
— Не все знают одну подробность нашей жизни: на каждого горожанина приходится по нескольку кустов роз,— смеется Станислав.— Передайте русским друзьям — мы их всегда встретим этими цветами.
Хвойные поля
Из Моста я отправился в Центральную Чехию, где в большом лесопитомнике недалеко от Праги выращивают, по словам Станислава Штиса, лучшие саженцы деревьев. В дирекции питомника было пусто. «Ничего удивительного — все на участках»,— снисходительно ответила девушка в брючках, неохотно оторвавшись от учебника по лесному делу. Студентка-практикантка из Брно скороговоркой пояснила: хозяйство лесопитомника большое, на тридцати четырех участках растет около восьмидесяти миллионов саженцев. Тут ее познания, вероятно, иссякли, и она посоветовала найти инспектора лесничества Фалтиса — «то энтузиаст своего дела».
Встретились мы со Зденеком Фалтисом на «Зеленой даче», одной из опытных станций питомника, и сразу пошли на участки.
Полноватый на первый взгляд для своей беспокойной профессии, он, оказалось, двигался быстро, говорил быстро и подкреплял рассказ энергичными жестами.
— Как сказала эта дежурная Элишка? Энтузиаст? Не без иронии, да? Лучше бы изучала повнимательнее труды нашего лесовода Коняса. Он был ученый и практик. Энтузиазм — это работа, считал он. Коняс разработал способ максимального прироста древесины — раза в три больше, чем в естественных условиях в лесу. Для этого деревьям нужно больше солнца, тогда активнее идет фотосинтез. Поэтому нужно растить просторные, доступные солнечному свету леса. Лесовод должен жить так напряженно в тревоге о своем лесе, как об этом прекрасно говорится в книге Леонова «Русский лес».
Коняс основал завод-питомник в Опочне, куда многие лесоводы приезжали учиться. Но к нам тоже едут за опытом, правда, сейчас на делянках только студенты из Вьетнама, ГДР, Лаоса. А мы ездим в Московскую область, дружим с советскими учеными, лесничими...
Дорога круто поворачивает вправо, лес, по которому мы шли, расступается, и открывается ровное поле. Издали похоже на газон, а вблизи видно, что поле топорщится длинными рядами низеньких елочек. Вспыхивают светло-зеленым светом крохотные колючие ветки в лучах солнца. Фалтис стоит рядом: он очень доволен произведенным впечатлением.
Это место бригада специалистов искала три года. Здесь все условия для хорошего роста саженцев: микроклимат, почва, мягкая вода. Но нужно было еще расчистить участки, выкорчевать пни, а затем прорыть траншеи.
— Зачем? — спрашиваю я Зденека.
— А ты смотри повнимательней — поймешь,— отвечает он.
По краям участка как грибы торчат датчики. Оказывается, в траншеях проложены кабели в трубах, которые выходят через шахты и люки наверх; и по ним передается информация из почвы — температура, влажность: пожалуйста, контролируй, исследуй. За маленькими елочками неусыпно следит око электронных стражей, которые о любых изменениях в почве ставят в известность диспетчерскую лесничества.
Пока мы возвращаемся туда, Фалтис вспоминает о своих поездках в Западную Европу:
— Конечно, там можно перенять новую технологию: у нас, например, действует импортная автоматическая установка подачи воды для орошения. Но меня поразило отсутствие механизации при проведении многих работ, широкое применение ручного труда. Особенно если это труд иностранных рабочих — турок, португальцев, испанцев, за который можно платить гораздо дешевле.
Мы заходим в диспетчерскую, где в шкафах на стене мигают лампочки сигнализации, и Фалтис снимает показания с разных участков. Затем он проводит меня в большое помещение и останавливается у высоких запертых дверей. С таинственным видом Зденек открыл тяжеленные металлические створки. В лицо пахнуло подвальным холодом, и сразу же все помещение наполнилось новогодним ароматом хвои. Это был холодильник, стены которого изнутри щетинились вершинами елочек, уложенных в ящики и ждущих своего часа.
