Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1977 год
Работают мастерицы обычно сидя на полу, даже в городской квартире. Так удобней. Кладут на ногу кроильную доску — «тиневын», а рядом — сумочку для рукоделья — «авсы» с набором иголок, сухожильных и капроновых ниток, кусков цветной материи.
Кроят на доске ножиком, не делая предварительных разметок, но так уверенно, что диву даешься! Выкройка унта из четырех-пяти камусов или «чижа» (мехового чулка) занимает считанные минуты; сшивают детали ниткой из спинных сухожилий оленя. Такая нитка, если и оборвется в одном месте, то остальной шов все равно остается целым, капроновая же с лихостью выскальзывает по всей длине шва. Шить мастерицы предпочитают трехгранной иглой. Но сейчас такую днем с огнем не найти, поэтому перед тем, как приняться за работу, Кэтэ Давыдовна вооружается напильником или бруском и стачивает обычную иглу на три грани.
Когда Кэтэ Давыдовна шьет унты, возникает впечатление, будто работает она без всякого напряжения, а кожа камуса необычайно податлива — так ловко и быстро мелькает иголка в ее руках. При этом тетя Катя еще рассказывает что-либо или напевает. Если же самому попробовать сделать десяток стежков, сразу убедишься, что кожа остается кожей — неподатливой и плотной, здесь секрет в руках, с детства владеющих материалом и иглой.
Высокие, как болотные сапоги, мужские унты — «мэрун» и женские нарядные — «нисами» кроятся так же, как и обычные, рабочие, только камусы подбираются получше и покрасивей: белые, серебристо-серые, или же почти черные с ровной, густой и блестящей шерстью. Но самыми изысканными и редкими считаются белые унты. Подошву унтов, в которых охотнику идти в тайгу, шьют из стриженой шкуры сохатого или из нерпичьей кожи.
Обычно мастерица отделывает унты полосками белого камуса, а также белыми зубчиками или «зеркальцами» на носке унта. Верхнюю часть голенища украшает мозаичным узором. Кладет опушку из крепкого пушистого меха — собачьего, лисьего. Иногда окаймляет узор двумя нитками бисера: белой и черно-белой. Женские унты несравненно богаче орнаментированы — так и сверкают ярким бисерным узором! Бисерные полоски вставлены в боковые швы, верх стопы украшен широкой вышивкой, а верх голенища на десять-двенадцать сантиметров сплошь расшит.
Кэтэ Давыдовна, как, впрочем, и все мастерицы, очень придирчиво относится к своей работе. Однажды она шила тапочки, чтобы отправить ко дню рождения знакомой «на материк». Камусные тапочки были очень изящны, расшиты чудесно, с беличьей опушкой. Но самой тете Кэтэ чем-то не нравились, и она их не отправляла, пока не нашла белый мех на опушку. И уж тут стало очевидно, что тапочки стали еще красивей: «Хотя подарок придет и с опозданием, зато не скажут, что как попало сделано».
Бисерная вышивка трудоемка, зато и живет не год и не два. Исполняют ее обычно на полосе замши. Сначала мастерица нанизывает бисер на нитку (раньше — на сухожилие оленя), потом накладывает ее на замшу и закрепляет стежком каждую бисеринку, начиная с центра узора. Износятся одни унты или кафтан, а вышивку берут да и на новую одежду перешивают: вот и встречаешь порой шитый старинным, едва ли не XVIII века, индийским бисером узор на совсем новых вещах. Имея на вооружении пять-шесть узоров: паучки, эишзаг, ромбики, несколько мозаичных мотивов да еще полузабытую у нас на Буксунде плетенку из разноцветных ремешков, мастерицы умудряются вышить каждую вещь по-новому, на всякие лады комбинируя эти геометрические элементы.
При всей яркости и обилии узоров эвенская одежда не кажется пестрой, так как основная цветовая гамма довольно сдержанна — черно-бело-голубая, как бы вобравшая в себя цвета зимнего пейзажа Колымских нагорий: белые снега, черные скалистые обрывы, синие тени ущелий.
Имеют ли орнаменты какое-либо значение, кроме декоративного, — неизвестно. Лишь круглый узор на перчатках, похоже, был не только украшением; его название «иньгыр» переводили как «подарок» — символизируя солнце, он, видимо, играл роль оберега, поэтому раньше его вышивали и на детской одежде.
Похожий орнамент имеется и на круглой сумочке для огнива — «хилтык». Судьба этой симпатичной вещицы интересна — хотя огнива давным-давно нет, хилтыки имеются даже у русских оленеводов. Объясняется это просто — его стали использовать как патронташ.
О мастерстве эвенов в последние годы заговорили: очень модными стали унты. Их можно увидеть не только в Магадане, Хабаровске, Москве, но даже в Прибалтике (хотя в них там, наверное, жарковато). Ну а жительницы Севера считают делом престижа иметь такую обувь — благо мороз действует заодно с модой.
Конечно, все хотели бы иметь унты, сделанные руками таких мастериц, как Кэтэ Давыдовна Нивани, Эвдэ Прокопьевна Гурий или Акулина Сергеевна Гарпани, но эти мастера шьют в основном более прозаичные и необходимые в таежном быту вещи: спальные мешки, рабочую обувь, чижи, одежду для пастухов. А национальную одежду, унты, столь милые сердцу горожанок, изготовляют, когда позволит время...
Многие национальные ремесла эвенов уже канули в вечность, а хэрчэ — искусство вышивки, национальное шитье — живо, живо до сих пор. Но лучшие мастера работают в тайге, а поскольку молодежь живет в основном в интернатах, то невольно отрывается от истоков прекрасного народного искусства.
Может быть, стоит уже сейчас создавать при школах и интернатах кружки по изучению старинного мастерства, обучать шитью из шкур и вышивке традиционных орнаментов, проводить занятия по народным ремеслам для всех — и коренных жителей, и приезжих, привлекая к преподаванию лучших мастеров, знатоков народного искусства, энтузиастов?
Может быть, сохранению старинного ремесла могли бы помочь и мастерские по пошиву национальной одежды? Хочется верить, что не забудется вышивка, и старинные узоры разгорятся ярче, радуя людей, живущих в этом суровом краю.
С. Козловский
Ленты дальних странствий
Между пантерой и тигром
Внимание! Хотя эта история подлинная, а не сказка, но в ней с самого начала появляется король. Настоящий король по имени Махендра Вир Бикрам Шах Дева. По примеру сказочных королей этот король путешествует и охотится. Вот он попадает в грузинский лес и прицеливается в оленя. Тверда королевская рука, верен королевский глаз.
Падает подстреленный олень...
Справа от короля находился еще один стрелок. Только в руках у него было не ружье, а кинокамера, ибо был он по профессии кинорежиссер и кинооператор. Звали этого человека Георгий Ираклиевич Асатиани.
Король Махендра Вир Бикрам Шах Дева, очень довольный трофеем, обернулся iK спутникам и стал рассказывать, какие удачные выстрелы случалось ему делать на охоте у себя дома, в Непале.
— Вы представьте, — говорил король, — двадцать боевых слонов с отточенными бивнями направляются вперед...
— Непросто это представить, — заметили сопровождающие. — Мы никогда не были в Непале.
— Я приглашаю всех, — сказал король. — А вас, — он обернулся к Асатиани, — особенно. И не забудьте свою кинокамеру...
Высоко в Гималаях лежит королевство Непал. Лучшие альпинисты мира — люди народности шерпов — живут на склонах гор, к которым принадлежит и высочайшая вершина мира Джомолунгма.
А долины заросли густыми, почти непроходимыми джунглями — их называют «тераи». Здесь водятся и слоны, и пантеры, и самый сильный, жестокий и коварный хищник — тигр.
Когда уже немало коробок было заполнено отснятой пленкой,
Асатиани спросил у королевского министра:
— Нельзя ли посмотреть охоту на тигра?
Министр, который прежде на все просьбы Асатиани неизменно отвечал «конечно» и «пожалуйста», немного смутился. А потом объяснил;
— Это непросто. Такая охота бывает единожды в пять лет, а прошлая была всего лишь год назад. Дело это дорогое и сложное — в охоте принимают участие 20 слонов и 2000 человек. И охотиться надо в тераях, где право на добычу тигров имеет только один человек в Непале — король...
Король не забыл убитого им оленя и назначил охоту на тигра.
В чаще тераев слоны вытоптали в трехметровой траве поляну. На ней поставили охотничий лагерь — палатки, ресторан, баню и площадку для танцев. Королевский бивак обнесли забором. Ночью дикие звери подходили так близко, что иногда терлись боком о забор. А днем убегали подальше от людей, в самую чащу леса.
К пятнадцати деревьям вокруг лагеря привязали пятнадцать буйволят. И на каждое из этих деревьев забрался наблюдатель. Ждать пришлось недолго.
Огромный тигрище выпрыгнул из густой, высокой травы и одним ударом лапы убил буйволенка. Потом он пообедал и тут же улегся отдыхать. Когда наблюдатель убедился, что тигр заснул, он слез с дерева и поспешил в лагерь с сообщением: «Тигр есть!»
