Альманах Российский колокол - Российский колокол, 2016 № 1

У этой осени красивые глаза
и иней на опущенных ресницах
я ничего о счастье не сказал
оно мне просто кажется и снится
оно мне снится
словно нежный сон
в котором мы всегда друг друга любим
и чуть хрипя играет патефон
из прошлого оставшегося людям.

Руки тянутся к небу
а ноги не могут стоять на земле
подгибаются
просят упасть в эти серые лужи
и узоры мороза
растаяли вновь на стекле
и прошли
в пене ветра декабрьские стужи
снова тихо
и сонно и влажно вокруг
никаких поворотов судьбы
среди старых
в грязи извалявшихся листьев
словно жизнь
заготовила всем постояльцам гробы
и все пишет на них
запоздалые мысли.

Приходи в этот дворик
где старый фонарь
и огромные черные лужи
скучают
где так близко
заброшенный сад
и гуляющий ветер
кусты словно пальцы
сгибает
приходи
и найди меня здесь
как копейку
на пыльном асфальте
и с собой унеси
на окраину новой судьбы.

И снова осень
лежит среди опавших листьев
в ногах у холодов
в обнимку с тишиной
на простыни тумана
так бывает нищий
все ждет кивка судьбы
и безнадежно ищет
свой вожделенный пухлый кошелек
на площади пустой
среди пустого сора
оставшегося от пустых торжеств.

Помчимся мы в ландо
в клубах весенней пыли
на новенький вокзал
где вдоль перронов дым
пыхтенье паровозов
крики
дамы
с зонтами в длинных платьях
и с прислугой
похожей почему-то на собак
держащих тросточки
в зубах
чтобы не лаять
на белый свет
по всяким пустякам.

Прогуляюсь
по улице хмурого дня
где холодные лужи как память
застыли на мокром асфальте
и в красивую белую урну
опущу расписание сказочных снов,
по которому ездят автобусы детства
до площади старой печали.

Порой одолевают размышленья,
Усталость ли причиной, потому,
Но уверяю, это не от лени —
Ревизия поступкам и уму.

Покажется вдруг, что-то упустила
В потоке дней и в лабиринте лет,
Возможно, я кого-то не простила,
Самой за что-то мне прощенья нет.

Случается, что вольно иль невольно
Бывает, каждый человек грешит.
На добром слове я не экономна,
Но время так стремительно бежит.

Прошу прощения, и слезы градом:
Всевышний, храни тех, кого люблю,
Кто далеко, или, быть может, рядом,
Пусть наполняют светом жизнь мою!

Свою судьбу я измеряю часто
Не возрастом и кошельками, но
Понятием – любовь, константой счастья,
Что свыше человечеству дано.

И забываю обо всем на свете,
Как будто бесконечны мои дни,
Когда взрастают жизни крылья – дети,
Да будут только радостью они!

За окном непонятная серость,
Все окутал туман вокруг.
Оттого и теряется вера,
Мой единственный преданный друг.

Вера в то, что наступит ясность,
Не в погоде – скорее в душе.
Я тогда бы совсем не боялась
И того, что одна я уже.

В переплете сует в этом мире,
Встретив яркий твой огненный взгляд,
Поддалась я невидимой силе,
От которой пути нет назад.

Этой силе названье – коварство,
Безрассудно к тебе притяженье.
Ты проник в мое тихое царство
Тихим светлым любви дуновеньем.

Ты открыл мне неведомы дали,
Бесконечного счастья простор.
Мои дни одиночества стали
Как хранитель святыни собор.

За окном непонятная серость,
Все окутал туман вокруг.
Я надеюсь, укрепится вера,
Что с тобою я буду, мой друг.

Ты не посмотришь на меня – мне плохо,
Лишь отвернешься – я умру, поверь.
И только знает, как же сердцу одиноко,
В моей квартире хлопнувшая дверь.

Не обернешься ты – едва столкнуться взглядом
Нам предстоит сегодня иль потом,
Не будешь никогда со мною рядом
И не войдешь в мой одинокий дом.

Ты не увидишь слез моих, украдкой
Что изливаются из недр моей вселенной,
Не разгадаешь никогда загадку
Ты сущности моей навеки бренной.

Я думала, нетленны разума приливы,
Что негасимо чувства освещенье —
Оно лишь для тебя могло красиво
Преобразиться в форму наслажденья.

Как мимолетны звуки сотен лир,
Оно умрет, едва успев родиться.
По праву можешь этим ты гордиться,
Что вкруг тебя сосредоточен мир.

Прильнув губами к смятому письму,
Вдыхая вкус чернил едва засохших,
Ты воскрешенье чувств давно усопших
Стремишься воссоздать, чтоб не уснуть.

Ты пишешь мне, в воспоминаньях грезя,
Что мир любви пред нами вновь открыт,
Что он в глубинах сердца не сокрыт,
Что он предстанет в новом нам разрезе.

Но знаешь ты – читать невыносимо,
Мне будут невдомек твои слова,
Негодованья сила лишь права —
И разума присутствие бессильно.

Осознавая это как никто другой,
Ты подойдешь к камину равнодушно,
Сомнешь письмо дрожащею рукой
И вовлечешь его в огонь послушно.

И лист сгорит, не оставляя слов —
Улик твоей души или сознанья,
Найти никто не будет в состоянье,
Я также не найду любви следов.

Зазвучали слова нестерпимо и робко,
Тишина раскололась на несколько тем,
Разнеслись голоса мелодично, но колко,
Слышим шорох упавших к паркету колен.

И признаний поток, и шуршание платья,
Безнадежный рывок и натянутый тон.
Безответна любовь – это, право, несчастье,
Это сердца страдающий жалобный стон.

Ты был как все и остаешься тем же
В полуденном заливе суеты.
Мы видимся с тобой намного реже,
И говоришь со мной уже не ты.

Так познакомившись случайно, незаметно
Мы вдохновляли жизни до конца.
Воспоминания все наши уж запретны,
Но четко помню я черты лица.

И те мгновения, и миг необъяснимый
Потухли, как каминные угли.
Все эти чувства вновь неповторимы,
Но повториться в жизни все ж могли.

Быть может, от отчаянья и скуки
Сей чистый лист вновь окроплен слезами,
Но чувства неминуемой разлуки
Искусственно создали мы же сами.

И до сих пор с трудом я верю в чудо,
Что вновь окутает меня твой нежный взгляд,
Что утопать в твоих объятьях буду
И что былое ворочу назад.

Мы разбираемся теперь намного проще
В хитросплетениях любви, хотя отчасти.
Наш век, увы, становится короче
И повторить все прежнее есть счастье.