Евгений Белов - Мошенничество с недвижимостью в жилищной сфере. Способы совершения, проблемы квалификации
Очень важно отграничивать мошенничество от причинения имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием, совершаемое при отсутствии признаков хищения (ст. 165 УК). На практике встречаются ошибки, которые связаны с неправильной трактовкой отдельных объективных и субъективных признаков этих составов преступлений. Как указал Пленум, при оценке деяния по ст. 165 УК отсутствуют в своей совокупности или отдельно такие обязательные признаки мошенничества, как противоправность и безвозмездность изъятия имущества, а также корыстная цель в действиях виновного. Оценивая действия виновного по ст. 165 УК, суду необходимо установить, причинен ли собственнику или иному владельцу имущества реальный материальный ущерб либо ущерб в виде упущенной выгоды, то есть неполученных доходов, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено путем обмана или злоупотребления доверием.
Рассмотренные аспекты квалификации мошенничества в области жилого недвижимого имущества не исчерпывают проблемное поле верного сопоставления признаков состава данного преступления с конкретным виновным деянием субъекта. Однако именно они выступают наиболее актуальными вопросами уголовно-правовой оценки мошенничества с жильем, требующими нормативного и доктринального решения.
Следует несколько слов сказать о санкциях ст. 159 УК.
В целом они позволяют индивидуализировать наказание применительно к конкретному преступлению и его специфики. Тем не менее в современных условиях назначением виновным лицам наказания, соответствующего характеру и общественно опасным последствиям совершенного деяния, существенно затрудняется.
Из их анализа и сопоставления с судебной и следственной практикой следует, что действующие санкции нуждаются в корректировке. Это касается и квалифицированных видов мошенничества. Было бы правильно вернуться к конфискации, как дополнительному виду наказания. Кроме того, учитывая то обстоятельство, что часто виновными являются должностные лица либо лица, осуществляющие управленческие функции в коммерческой организации, следовало бы установить за мошенничество в жилищной сфере дополнительное наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (благо, что сейчас ст. 48 УК предусматривает возможность лишения такого права на срок до двадцати лет в виде дополнительного наказания). Например, исследование, проведенное в данной сфере, показало, что среди привлеченных к уголовной ответственности за мошенничество в долевом строительстве 82,8 % составляют руководители и собственники застройщиков[271].
Вместе с тем судебная практика в отношении таких лиц очень часто разноречива.
Так, 10 февраля 2012 г. Железнодорожный районный суд Барнаула огласил приговор по уголовному делу в отношении директора нескольких коммерческих фирм Л… Она признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК.
Установлено, что с декабря 2001 г. по июль 2008 г. Л., являясь руководителем ООО «Стройпрогресс», «Стройпрогресс-плюс», «Барнаулинвестстрой», заключала с гражданами и юридическими лицами договоры об инвестировании строительства. В возводимых домах предлагалось жилье по заниженной рыночной стоимости за квадратный метр. При этом у фирм, руководителем которых являлась Л., отсутствовали надлежащим образом оформленные земельные участки и проектно-сметная документация, а также разрешения на строительство многоквартирных жилых домов в столице краевого центра. Согласно заключенным договорам, граждане и юридические лица вносили в кассу и на расчетные счета трех организаций, принадлежащих Лукьяновой, денежные средства, ценные бумаги, а также передавали строительные материалы. По делу установлено 226 потерпевших, которым причинен ущерб на сумму свыше 149 млн руб. Суд признал Л. виновной в инкриминируемом ей преступлении и назначил наказание в виде 8 лет лишения свободы[272].
Однако по поводу аналогичного случая следствием дана иная юридическая оценка содеянного. 28 октября 2011 г. прокуратурой Алтайского края утверждено обвинительное заключение и направлено в суд уголовное дело в отношении руководителя коммерческой организации, который в период 2006–2008 гг. являлся руководителем ЖСК-173 «Ключ» и ООО «ЖСК-173» «Ключ», злоупотребляя своими полномочиями, путем заключения притворных сделок незаконно привлек денежные средства значительного количества граждан и под видом строительства многоквартирных жилых домов и иных объектов недвижимости, расположенных в г. Барнауле, совершил хищение денежных средств указанных граждан. Как сообщила заместитель прокурора Октябрьского района г. Барнаула по уголовному делу признаны потерпевшими 158 граждан, общая сумма причиненного им имущественного ущерба составляет 241 784 295 руб. Виновное лицо привлечено к уголовной ответственности по ч. 4 ст. 159 УК за совершение мошенничества в особо крупном размере. Кроме того, его действия квалифицированы по ч. 2 ст. 201 УК — злоупотребление полномочиями в коммерческой и иной организации, повлекшее тяжкие последствия. Полагаем, что это правильная квалификация, которая была необходима и в предыдущем примере.
Встречаются проблемы с оценкой гибели лица, владельца жилого помещения, заключившего договор пожизненной ренты или пожизненного содержания с иждивением. Таких граждан могут убить, они могут пропасть без вести, могут и умереть якобы своей смертью. Подобных случаев становится все больше, хотя сам договор до настоящего времени не является совершенным с правовой точки зрения. Здесь проблема не только и не столько в квалификации факта с позиций уголовного закона, как с позиций криминалистики, доказанности или недоказанности причастности к смерти или к исчезновению владельца жилья лица, заключившего договор пожизненной ренты. Конечно, у такого лица прямой мотив к устранению получателя ренты — ему переходит право собственности на объект жилой недвижимости. Но изучение судебной практики показывает, что если смерть получателя ренты имеет криминальный оттенок, то доказать причастность плательщика ренты к данному факту очень сложно, т. к. такие преступления тщательно готовятся и не совершаются с внезапно возникшим умыслом. Как справедливо отмечают Л. Б. Ситдикова и К. Г. Токарева, в большинстве случаев уголовные дела по такого рода преступлениям необоснованно прекращаются, или в их возбуждении отказывают[273].
Например, в 2002 г. была убита в собственной квартире пожилая женщина — гражданка Б. В поле зрения следователей в связи с убийством попал гражданин, с которым в 1999 г. гражданка Б. заключила договор пожизненного содержания с иждивением. Однако его причастность к факту убийства доказана не была, хотя мотив у него, конечно, был налицо[274].
В 2007 г. в городе Санкт-Петербурге был вынесен обвинительный приговор в отношении фигурантов так называемого дела санитаров. Согласно материалам обвинительного заключения, в 1993 г. гражданин Т. организовал и возглавил устойчивую преступную группу, которая мошенническим путем завладевала квартирами. В организованную группу входили врач терапевт, частный нотариус и санитар морга. Как установило предварительное следствие, жертве давали алкоголь с примесью психотропных препаратов — дитилина, аминазина, фениамина и др., которые поставлял врач. Смерть, таким образом, фиксировали от алкогольного отравления, тела кремировал «свой» патологоанатом, он же получал свидетельства о смерти и передавал их соучастникам для оформления документов на жилье[275].
При доказанности причастности плательщика ренты к лишению жизни ее получателя и последующем захвате жилого помещения, действия виновного следует квалифицировать как убийство, совершенное из корыстных побуждений (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК). Вряд ли здесь можно обнаружить признаки мошенничества, т. к. сам договор был заключен правомерно. Но если лицо, заключившее такой договор, фактически не выполняло его условия, умысел был с самого начала направлен на приобретение данного жилого помещения, то возможна, на наш взгляд, квалификация по совокупности с мошенничеством, совершаемым путем обмана, а убийство будет оцениваться как совершенное не только из корыстных побуждений, но и с целью облегчить совершение другого преступления.
Вместе с тем со стороны рентополучателя также могут быть корыстная мотивация на завладение денежными средствами плательщика ренты. Такие действия могут расцениваться как мошенничество, но быть замаскированы под гражданско-правовой договор. Нередко возникают случаи, когда рентоплательщик, долгое время содержавший пожилого человека, в конце концов лишался обещанной квартиры. Согласно действующему законодательству, рентополучатель на любом этапе может через суд потребовать признания договора ренты недействительным — и суд, скорее всего, признает его требования правомерными. Как отмечают специалисты, пенсионеру может попросту не понравиться размер установленных договором рентных платежей либо качество вашего ухода за ним. Кроме того, на горизонте могут появиться какие-либо родственники пожилого человека, которые непременно захотят после его смерти проживать в данной квартире — в таких случаях многие старички и старушки часто идут им навстречу. Единственным способом обезопасить себя от подобных сюрпризов является страхование права собственности[276].
