Игорь Самарский - Пятница
разгоряченная бренди, тихо хохотала, зажимая рот кулачком. Этот человек рядом с
ней, не казался ей уже таким недоумком.
Совсем наоборот. Её сердце сладко замирало, от неожиданных эротических мыслей,
которые врывались помимо ее воли в разгоряченную голову.
За иллюминатором, ярко светила Луна.
Щелкнули динамики. Прозвучал спокойный голос пилота.
– Господа пассажиры. Прошу минуточку внимания. Наш самолет
входит в зону турбулентности и возможна болтанка. Беспокоиться не следует. Это
абсолютно нормальное явление. Стюардессы вам помогут, если вы
почувствуете какие либо неудобства. Прошу застегнут ваши пояса на креслах.
Благодарю вас.
Динамики отключились.
Катерина приподнялась и достала свою сумку из верхнего багажного ящика. Она
решила показать Алексу, фотографии своих детей.
За тысячи километров от них, Аркадий , сидя за игровым автоматом, достал мобильный
телефон из кармана.
Неожиданно самолет тряхнуло в воздушной яме и он накренился.
Сумка из рук Катерины вырвалась и упала на пол под кресло. Алекс хохотнул и
приподнял ноги. Катерина полностью влезла на кресло, и, хотела нагнуться, чтобы
достать сумку.
Аркадий вдавил кнопку телефона.
Яркая вспышка озарила салон.
Кресла с Алексом и Катериной оторванные от пола, подпрыгнули вместе с ними.
Часть корпуса самолета вырвало взрывом. Образовалась дыра, в которой застряли
кресла Алекса и Катерины.
У пилота в кабине сразу завыла сирена и замелькали аварийные огни. Он включил
кнопки подачи кислорода. На пассажиров в салоне обрушились кислородные маски.
Поднялась паника.
Свист воздуха, женские и мужские крики ужаса, плачь детей, слились в одну страшную
какофонию. По салону полетели вещи пассажиров, стаканы, столовые приборы,
косметички, газеты, телефоны – все перемешалось, как в страшной мясорубке.
Катерина визжала, зажатая в кресле и вцепившись в Алекса. Алекс выл как раненный
волк, удерживая себя и Катерину в кресле, вцепившись окровавленными руками в
зазубренные края корпуса самолета. От ужаса, они не чувствовали ледяной холод,
который со свистом врывался в салон. Мимо них, задевая их, летели вещи, исчезая в
черной, бездонной дыре…
Пилот судорожно бросил самолет в пике, на снижение и закричал в микрофон.
– Диспетчер! Это борт два ноля восемь. У нас разгерметизация салона!
Прием!
В наушниках прозвучало в ответ.
– Борт два ноля восемь. Слышим вас. Снижайтесь до высоты 800. Мы ведем
вас. Прием!
– Это два ноля восемь. Указание принял. Снижение до восемьсот. Прием.
– Борт два ноля восемь. Вы уже на высоте три тысячи. Мы даем вам коридор.
Следуйте на высоту 800. Как поняли? Прием?
– Это борт два ноля восемь. Понял. Восемьсот. Приборы отказали. Видимо
повреждения электропроводки. Идем в ручном режиме. Как поняли?…
Стюардесса навалилась телом на двоих маленьких детей, пытаясь спасти от ледяного
воздуха. Женский крик превратился в вой. Кто-то пытался на четвереньках проползти
в хвост самолета. Кто-то, закрыв голову руками и нагнувшись, забились в пространство
между креслами. Пооткрывались багажные отделения, и ручная кладь стала выпадать
на головы пассажирам. Самолет маневрировал, резко наклоняясь то в одну, то в
другую сторону.
Алекс рычал, напрягая мышцы из последних сил, удерживая себя, Катерину и кресла, в
салоне. Его кресло зацепилось о край обшивки и это давало какую-то надежду, что они
не выпадут.
Он с ужасом скосил глаза на дыру. В Лунном свете, сверкала океанская гладь.
Самолет уже снизился и летел на небольшой высоте.
Под крыльями мелькнула береговая полоса.
Под руками Алекса, треснула обшивка, и, он с ужасом увидел, как трещина быстрой
змей, поползла по корпуса самолета. Зрачки его глаз, расширились от ужаса.
Раздался скрежет металла и оба кресла провалились в черноту ночи.
Аркадий вошел в туалет, поправил галстук перед зеркалом, и, швырнул мобильный
телефон в мусорный бачок.
Глава 13.
Рев двигателей самолета, смешивается с криками отчаяния падающих людей.
Привязные ремни держат и Алекса и Катерину, не давая ем оторваться от кресел.
Катерина в ужасе судорожно хватала руками за всё, и, дернула за шнурки надувных
жилетов. Жилеты раздулись, раздался треск, и, кресла отделились друг от друга.
Высота была еще достаточной и свистящий поток встречного воздуха, отбросил кресла
в разные стороны, над небольшим, заросшим джунглями, необитаемым островом.
Огни самолета, быстро скрылись в чернильной черноте ночи.
Алекс, терпя обжигающий поток воздуха, струящийся по лицу, резким двеженеим,
отстегнул ремень и отделился от кресла.
Перед его глазами быстро вырастала блестящая гладь воды небольшого озера и
огромная крона дерева, склонившегося над водой.
В последний момент он увидел, как в Лунном свете мелькнуло кресло, врезавшись в
лунную дорожку на воде.
Его тело, врубилось в крону дерева, обрывая лианы и мелкие ветви. Алекс на
мгновение потерял сознание, и открыл глаза уже после того, как его тело, прорвавшись
сквозь крону дерева, плюхнулось в воду возле берега.
С противоположной стороны озера, в воду скользнули три крупных крокодила.
Катя визжала от ужаса и страха.
Она поняла, что это конец, и, судорожно вцепилась руками в кресло, поджав ноги и
сжавшись в комок.
Самолетное кресло, с живым еще «пилотом» на борту, как космический метеорит, на
огромной скорости, врезалось в гущу деревьев на склоне небольшого оврага.
Катерину, что-то ударило по голове и она потеряла сознание.
Кресло, как тяжелое ядро, прорвалось сквозь заросли крутого склона. Оно
кувыркалось, билось о ветки, крутилось в жгутах лиан, пока совсем не потеряло
скорость, и, не повисло, медленно раскачиваясь на качелях из лиан, в двух метрах от
дна оврага. С кресла, безжизненно свесилась человеческая нога.
Самец обезьяны шимпанзе, с приятным выражением на морде, осторожно приблизился
к повисшему предмету, в котором зажало живое, дышащее, существо.
Обезьяну заинтересовал оранжевый предмет, ярко выделяющийся в лунном свете.
Шимпанзе приблизилось по лианам к креслу и протянуло руку к надувному жилету,
тронув его ногтем пальца.
Жилет с треском лопнул! Обезьяна с воплем кинулась прочь, качнув ветки лиан.
Привязной ремень, который держал Катерину ослаб и она соскользнула с кресла, упав
на землю. От удара она очнулась. В шоке вскочила, ничего не соображая, не чувствуя
боли от ушибов и ссадин, кинулась по дну оврага, в сторону блестящей кромки воды. У
нее шумело в голове от того свистящего потока воздуха, который рвал ее волосы в
полете.
Она выбежала на песчаный берег океана и остановилась, пытаясь сообразить, что
произошло.
На берегу, огромная черепаха подняло голову, и, посмотрела на странное существо
своими черными глазами, в которых играли отблески Луны. Поняв, что опасность ее не
грозит, она отвернулась и продолжила свою работу – рытье ямы для укладки яиц.
С высокой пальмы, стоящей на прибрежной полосе, сорвался кокос, и, с тупым
звуком, врезался в песок. Недалеко сонно перекрикнулись обезьяны. И, только тихий
шелест ласковых волн, нарушал эту ночную иддилию.
Катерина стояла на песке, уставившись глазами на ЛУНУ. СОЗНАНИЕ МЕДЛЕННО
ВОЗВРАЩАЛОСЬ В ЕЕ ГОЛОВУ, А ВМЕСТ Е С НИМ, ПО ТЕЛУ РАЗЛИВАЛАСЬ БОЛЬ.
Она почувствовала колющую боль в голове и тронула волосы. Рука наткнулась на
заколку и шпильку, которые чудом сохранились в спутанных волосах. Наконец, она всё
вспомнила. Ужас нахлынул на неё с новой силой. Она упала на песок и ее тело
затряслось в приступах рыданий. Рука судорожно зажала шпильку с заколкой. Кровь,
стекающая из ссадин на голове, постепенно загустевала чернеющими полосами, на
шее и плечах плачущей женщины.
По ночному небу мелькнула падающая звезда.
Катерина впала в забытье. Ночные звуки побережья океана пропали, и, вместо них,
возникли радостные, цветные картинки детства Катерины.
….Маленькая девочка Катя, лежит в кроватке с игрушечным плюшевым Мишкой в
обнимку. Она слушает книжную историю о моряке Робинзоне Крузо, которую ей
медленно, с выражением, читает ее папа.
– Но Робинзон и в этот раз не послушал своего отца…
Катя еще не хочет спать. Она думает. Её детские наивные мысли, весело роятся в ее
головке:
«Зачем этот Робинзон ушел из дома, когда есть папа? Папа, который заботится обо
мне, и о нём? Наверное, его папа не покупал ему игрушек! Зато мой папа, покупает
игрушки и возит меня в школу на машине! Как хорошо с папой…Можно играть целыми
днями с подружками во дворе. И папа купит любую игрушку… Вот жалко, что маму я
совсем не помню. А у других есть мама. У меня мой папа – моя мама…Ну и пусть!
