Анна Фёдорова - Любовь без памяти
– Что?
– У той девушки очень влиятельный папа. Завидная невеста. А я кто? Нищая влюбленная дурочка.
– Как же ребенок?
– Выкидыш, – мрачно ответила Анюта.
Мы помолчали.
– Я еще бегала за ним, просила одуматься, – сказала Анюта, – а он…
Гостья заплакала. Я обняла Анюту, и мы пролежали так до рассвета.
34
– Когда подходишь к зеркалу – улыбайся, – учила я Анюту, – никогда не смотри на себя, если ты в плохом настроении.
– Да зачем мне все это! – с тоской сказала Анюта, – я ни одному мужчине больше не поверю! Я никому не хочу нравиться!
– А что, кроме мужчин нет людей на свете? Нельзя выглядеть букой. Нужно хорошо выглядеть для всех. И для мужчин, и для подруг, и для прохожих.
– Я никого не хочу видеть, – мрачно сказала Анюта.
– На Земле около семи миллиардов человек, у тебя не получится ни с кем не столкнуться.
Потом я отправила Анюту принимать ванну с морской солью. Т. Мила шепотом сказала, что за Анютой надо приглядывать. Несчастная девушка уже несколько раз пыталась покончить жизнь самоубийством. Папа закашлялся, мама задумалась. Наверно, вспоминала, были ли у меня такие попытки, может, она их не заметила?
Анюта вышла из ванной комнаты заметно отдохнувшей. Племянница еще не смеялась, но уголки губ уже заняли нейтральную позицию, а не смотрели вниз, как обычно. Мой голубой халат был ей к лицу. И вообще я заметила, что Анюта очень симпатичная. Неожиданно я разозлилась. Почему мы, умные красивые девушки, страдаем из-за разных негодяев? Ни один мужчина не достоин наших слез!
Кроме Тимура.
Но его больше нет.
И слезами его не вернуть.
Значит, я больше не плачу.
– Почему бы вам не сходить на дискотеку? – мама достала бутылку вина и подмигнула т. Миле.
– Нет уж, – сказала я. Анюта отрицательно помотала головой.
Терпеть не могу ночные клубы. Там слишком темно и шумно. И у меня нет настроения танцевать.
– Лучше мы заберем у вас все шоколадные конфеты и посмотрим комедию с Пьером Ришаром, – сказала я маме.
– Замечательно, – ответила она и ловко вытащила из вазочки несколько конфет, на мой возмущенный взгляд она ответила, – все. Иди. Кто успел, тот и съел.
Мы с Анютой включили фильм, укрыли ноги пледом, и тут в комнату ворвалась т. Мила.
– Выплюнь их немедленно! – закричала она.
Анюта вскочила и отбежала к окну.
– Не трогай меня или я прыгну, – сказала Аня.
– Да за что мне такое наказание, – заплакала т. Мила.
Я боялась пошевелиться. Аня стояла на широком подоконнике и печально смотрела на свою маму. Пока я хлопала глазами, отец метнулся через комнату и стащил Анюту с подоконника. Ее выволокли из комнаты и через минуту послышались звуки рвоты.
– Ужас, – мама сидела со мной на диване, – оказывается, у тебя был еще не самый запущенный вариант.
– Я бы не за что не догадалась, что она выпила таблетки, – я поежилась, – она выглядела такой спокойной.
– Хорошо, что Мила решила проверить свой флакон со снотворным. Она сказала, что там не было смертельной дозы, но мало ли…
– Я с Аней наедине больше не останусь. Она сумасшедшая. Депрессия депрессией, но травиться и прыгать из окна – это уже перебор.
– Ей нужна подруга, – сказала мама, – расскажи ей про Степу.
– Я рассказала про Тимура, зачем ей знать что-то еще?
– Тимур тебя не обманывал, а Степа оказался негодяем. Ты немало из-за него настрадалась. Пусть Аня знает, что не только она пережила предательство.
– Не знаю, она странная. Вдруг, она решит, что хороших парней не существует?
– И такое может быть, – согласилась мама.
– Когда они уезжают?
– Мила решила остаться на недельку. Надеется, что вдали от родных мест, Аня быстрей придет в себя.
– Они будут жить у нас?
– Ну а где еще?
Аня вернулась очень тихая. Племянница забилась в уголок и закрыла лицо руками. Я снова включила телевизор. За два часа ни одна из нас не произнесла ни звука. Я решила последовать совету мамы.
– У меня всегда было мало подруг, – начала я размеренным голосом, – поэтому, когда я познакомилась с Леной, мне показалось, что судьба наконец-то сжалилась надо мной. Лена отличный человек. Мы понимали друг друга с полуслова.
Аня подняла голову. Жестом я пригласила племянницу сесть рядом со мной.
– Мне не терпелось познакомить Лену со своим молодым человеком, – я продолжила рассказ, – хотя непонятно зачем. Степа и мной-то особо не интересовался, а уж до моих друзей ему и вовсе не было дела. Ты не представляешь, как я его любила. Стоило ему позвонить и предложить встретиться, я бросала все дела и мчалась к нему. Зато он мог пропустить свидание и не предупредить, что не придет. Как ни стыдно в этом признаваться, но я была для него живой секс – игрушкой и больше никем. А я, можешь поверить, хотела выйти за него замуж. Однажды я застукала его в постели с другой девушкой.
– Представляю, – грустно сказала Анюта.
– Не представляешь, – возразила я и замолчала, чтобы сдержать слезы.
Аня не торопила меня. Я успокоилась и объяснила:
– Этой девушкой оказалась моя лучшая подруга.
– Лена?
– Она самая.
– Негодяйка.
– Как раз таки нет, – усмехнулась я, – Лена была его законной женой. Но мне от этого не легче.
– Женой? Не поняла.
– А что тут непонятного? Степа оказывается был женат на моей подруге. Вероятней всего он знал, что мы дружим с Леной, но продолжал спать с нами обеими.
– Ты врешь, так не бывает.
– Не бывает, но так и было,– повторила я мамину фразу.
– И что ты сделала?
– Ничего. Живу дальше.
– А я не хочу жить.
– Ну и дура.
– Сама такая, – автоматически ответила Анюта и рассмеялась, – мы так в садике обзывались.
– Тебе нравился садик?
– Ну так… Я не помню уже, – Анюта обхватила плечи руками, – ты думаешь, можно жить дальше?
– Естественно!
– Я попробую, – нерешительно сказала Аня.
– У тебя получится, – я толкнула ее плечом, – будешь конфеты?
35
Через неделю т. Мила уехала, Аня осталась. Не знаю, все ли у нее в голове встало на место, но по крайней мере, племянница была жива. Т. Мила не хотела оставлять дочь одну. Но Аня сказала, что назад не вернется. Ни в тот город, ни в ту область.
Мои родители тоже были не в восторге от того, что принимали ответственность за неуравновешенную Анюту, но отказать не смогли. Сама Аня всячески изображала из себя нормальную: ела с аппетитом, поддерживала разговор и даже иногда улыбалась.
– В конце концов, мы ей очень обязаны, – сказала мама об Анюте, – если бы не она, Надя и дальше бы ходила как зомби.
Лично я обрадовалась, что Анюта осталась. С ней было веселее, хотя сама она веселой не была. Понемногу жизнь налаживалась.
Анюта часто расспрашивала о моих бывших парнях. Похоже, ей нравилось слушать про мои неудачи в личной жизни. Сама же Аня предпочитала отмалчиваться, когда я интересовалась ее жизнью.
Я задумалась над своим будущим. Где работать, что носить, с кем дружить, где отдыхать? После того времени, что я окрестила “Черным годом”, мне хотелось всюду видеть яркие цвета. Я уже сменила шторы спокойной бежевой расцветки на яркие оранжевые гардины. Выбросила черное покрывало, теперь на его месте красный плед. Мама говорит, что цвета кричащие и не сочетаются друг с другом. Но мне того и надо: чтобы меня всегда что-то раздражало, будоражило. Я боюсь снова потерять интерес к жизни, стать равнодушной, поэтому пусть! Пусть безвкусный интерьер, пусть экстравагантная одежда, лишь бы вернуть эмоции.
Аня не доставляла больших хлопот. Мы боялись оставить ее одну, но в остальном, жизнь текла своим чередом. И через какое-то время, мы стали считать Аню членом семьи.
Иногда я ловила себя на мысли, что завидую ее красоте. Аня была невысокого роста, гибкая, стройная. Она обладала шикарными волосами пшеничного цвета, глаза были голубые – голубые, как аквамарин.
Я чувствовала себя грубой неотесанной крестьянкой, которая по недоразумению сопровождала ангела. Мне не хотелось быть дурнушкой на ее фоне, поэтому мы редко куда-то ходили вместе. Аня, кажется, догадывалась о моих чувствах и всеми силами старалась выглядеть проще – скромная одежда, простая прическа, отсутствие макияжа, но я все равно злилась. Я никогда не была интересным человеком. Моим единственным оружием служила миловидная внешность, и вот теперь я не самая красивая. Это самое большое оскарбление, которая одна девушка может нанести другой – превратиться в первую красавицу.
– Ты пойдешь на день города? – спросила Анюта.
– Нет, – равнодушно ответила я, – чего там ждать? Я знаю программу наизусть.
– Каждый год одно и то же? – удивилась Анюта.
– Всегда, – кивнула я, – но ты сходи. Ты же еще ни одного представления не видела.
– Схожу, – Анюта застегнула кофту, – я пойду погуляю. До шестнадцатого июня еще две недели. Надеюсь, ты передумаешь, и на день города мы пойдем вместе.
