Анна Фёдорова - Любовь без памяти
– Половина четвертого утра, – Клара тронула меня за руку, – не надо. Он наверняка спит.
– Это его проблемы.
“Абонент временно недоступен”.
– Гад, – вырвалось у меня.
– Позже дозвонишься.
– Ну, зачем ты сказала про встречу, когда Тима был рядом?
– А что, он тебе уже нравится? – спросила Клара и вплотную подошла ко мне.
– Нет, – я оттолкнула ее и легла на кровать, – но это неприлично. Могла бы сказать потом.
– Тима точно тебе не нравится?
– Не нравится, – буркнула я.
Почему я так сказала? Не знаю.
А он мне нравится, но сказать об этом не могу. Ни ему, ни кому-либо другому.
19
Мама поставила передо мной тарелку с горкой пышных золотисто-коричневых оладий. Рядом уже стояло блюдце со сгущенкой и блюдце со сметаной. Спасибо за унаследованный от отца великолепный метаболизм! Я могу есть жирное, сладкое, мучное в любое время в неограниченном количестве и ни за что не поправлюсь. Помнится, одноклассница, чья попа была шире моей в два раза уже в шестом классе, со слезами выпытывала мой секрет стройности. Я не стала врать, будто сижу на диете или пью лекарство. Честно призналась, что ем все подряд, когда захочу. Частенько и ночью встаю к холодильнику. Одноклассница расплакалась и ушла. С тех пор я стала для нее врагом номер один. Она вредила мне вплоть до выпускного вечера. Правда ни одна я страдала от ее подлости. Та девчонка люто ненавидела всех стройных девушек. Она и местную королеву школы с радостью бы извела ( в десятом классе Кристина многое перетерпела из-за ненависти дурнушки), но дело в том, что у королевских особ всегда есть свита. Однажды негодяйку отвели за гаражи и доступно объяснили, где ее место и как себя вести. И главное, в чью сторону нельзя ни смотреть, ни дышать.
А у меня ни то что свиты, даже подруги нормальной никогда не было. Лиля не в счет, она мне приходится двоюродной сестрой, потому и терпит. С Ариной мы дружим давно, но она за меня никогда не заступалась… потому что она считает, что каждый должен самостоятельно решать свои проблемы.
Мама ненавязчиво пыталась выведать подробности моей личной жизни. Мол, им с папой кажется, что я влюбилась.
– Ничего подобного! – категорично ответила я.
– Понятно, – вздохнула мама, – как его зовут?
– Тима, – ответила я и накинулась на оладьи.
Чуть мне становится не по себе, я ЕМ. Правильней сказать даже – жру, но хорошие девочки так не выражаются.
Мама решила, что в этот раз давить на меня не стоит и больше не расспрашивала. Определенно, раздельное проживание улучшает не только мой характер, но и мамин.
Сегодня я решила переночевать у родителей. Надеюсь, один день мы продержимся без скандалов.
– Мам, ты не знаешь, что случилось у Лили? Она все обещает рассказать и каждый раз откладывает.
– Ты не в курсе? – удивилась мама, – в семье полным ходом идет гражданская война, а ты ворон считаешь.
– Какая еще война? – испугалась я.
В далеком детстве я стала свидетельницей, как дядя Лева толкнул тетю Наташу, та в ответ хлестнула его половой тряпкой, а потом на него с боевым кличем набросились все женщины, находившиеся поблизости. Самый крупный синяк оставил мамин меткий удар скалкой.
– Помнишь Ольку, дылду остроносую?
– Сестру Вадика? Помню, буду рада, если забуду.
– Она настраивает его против Лили.
– А, это я знаю. И что? Лиля не может справиться с этой дуррой?
– Подключились остальные родственники. Все, конечно, делают вид, что ничего не знают, но каждый старается незаметно навязать свою точку зрения. У Лили с Вадиком теперь каждый день гости.
– Неужели есть те, кто согласен с Олькой?
– Представь себе. Буквально вчера Николай Николаич стучал кулаком по столу и вопил, что женщину надо держать в ежовых рукавицах.
– И Лиля его терпела?
– Да он недолго разглагольствовал. Пришла его жена, отвесила подзатыльник и погнала домой. Кстати, он с нами даже здороваться перестал. На прошлой недели у дяди Левы был юбилей. И там гости (были только родственники, со стороны Вадика тоже) разделились на три лагеря. Одни считают, что главным в семье должен быть мужчина, вторые голосуют за женщину, а третьи считают, что не стоит совать нос в чужие дела. Я ему так и сказала: “Сиди на попе, Николаич, и не вякай. Не твое дело, как там все у Лили с Вадиком”. Он так разобиделся, что ты! Теперь делает вид, что он с нами не знаком.
– А почему ты именно ему так сказала?
– Орал больше всех. Вообще терпеть его не могу!
– Да уж…
– Говорят, Вадик от Лили не уходит, но все делает наперекор. Лиля говорит сядь, он ложится, Лиля попросит купить молока, он принесет кефир. Что самое интересное, Лиля его терпит. Неужели любит? Всегда думала, что ей с ним просто удобно.
Наверно, это подло, но раздор между Лилей и Вадиком меня приободрил. Если уж умница-красавица Лиля не может наладить отношения с парнем, то мои проблемы вполне естественны. Нелегкое это дело, любовь.
До незнакомца, который назначил мне встречу в “Лунопарке” я не дозвонилась. Ни в какое кафе не пошла. Хватит с меня парней.
И Тим с Серегой скорее всего со мной играют. С чего бы вдруг я понравилась двум парням одновременно? Меня даже один молодой человек никогда по-настоящему не любил. Да и вообще… Серега мне не нравится, а Тим… Он ни разу не встал в моем присутствии, не встречал, не провожал, не пытался задержать. А это значит только одно – на самом деле я ему безразлична.
– Ах да, – мама щелкнула пальцами, – сегодня к нам в гости приедут Селивановы. Петр и Татьяна, с ними будет их сын Никита. Отец обещал ему показать что-то из архива. Ты потом, пожалуйста, отвлеки Никиту чем-нибудь. Нам с папой нужно серьезно поговорить с Селивановыми. С глазу на глаз. Не могу же я сказать, Никита, иди отсюда, ты нам мешаешь.
– Ладно, – вяло сказала я и зевнула, – что-то я не помню Никиту этого.
– Надо полагать, – мама наполнила розетку шоколадными конфетами, – он учился в Лондоне. В Росси уже лет семь не был.
– Учился? Сколько ему лет?
– Двадцать пять, кажется. Да не бойся, он хороший парень.
– Угу. Все мужики одинаковые козлы.
– Ну-ну, не кипятись. Съешь лучше конфетку.
20
Не могу поверить, что прошло два месяца с момента последней встречи с Тимой. Десятилетия – охотно поверю, но не шестьдесят дней. Конечно, не только я не видела Тиму, Клара сильно тосковала и не стеснялась своих страданий. Я боялась нечаянно выдать свой интерес к Тиме, а Клара во всеуслышание заявляла, что влюблена. Она даже Сергею звонила, кричала в трубку, что ей нужно срочно поговорить с Тимой, что она с ума сойдет, если он не объявится. Серега каждый раз заверял, что с Тимой все в порядке, он перезвонит, когда освободится. Правда, чем был занят загадочный брюнет, не уточнял.
Я стала встречаться с Никитой, чтобы меньше бывать дома. У меня не осталось сил слушать Кларины причитания.
Как только звучало имя Тима, у меня бежали мурашки по коже, мне хотелось бросить все и бежать к нему.
Как назло, куда бы я не пошла, его имя было всюду. В журналах, книгах, рекламных буклетах, настенных надписях. Его именем окликали прохожих, звали героев телевизионных передач, будто бы Тима звал меня посредством всего мира. Но я так и не позвонила.
Я удалила его номер из телефона, потом тайком заглянула в блокнот Клары, набрала Его цифры, бросила телефон. Снова набирала и не звонила. И он не звонил.
А Никита пишет каждый день. Провожает до дома, целует. Когда я поднимаюсь в квартиру, приходит смс, например “лучшей девушке – лучших снов!”. Никита внимательный и тактичный, предупредительный, веселый, любознательный. Я каждый вечер напоминаю себе, что таких парней, как он – единицы, им надо дорожить, но у меня этого не получается.
Я избегаю того, кого люблю. Встречаюсь с тем, с кем хотела бы просто дружить. Иными словами, веду себя по-дурацки, как обычно. Но это хоть какая-никакая, а стабильность в этом изменчивом мире.
– Могла бы хоть изредка делать вид, что любишь Никиту, – высказала на днях мама в телефонном разговоре.
– Разве заметно, что я не…
– Очень заметно. Не могу сказать, что он тебе отвратителен, но дышишь ты к нему ровно.
– И Никита замечает?
– Наверно, – мама задумчиво посмотрела на меня, – ума не приложу, почему он тебя еще не бросил.
– Спасибо, мама, – я даже поперхнулась, – когда я перестану быть для тебя второсортным человеком?
– У тебя больное самолюбие, – отрезала мама, – слова тебе не скажи.
– Есть на свете и другие слова, кроме обидных!
– Остановимся на этом, – мама как ни в чем не бывало стало рассказывать о ближайших планах.
Я рисовала на скатерти, кусала губы, листала журнал и одновременно слушала маму. Дело в том, что ей не нравится, когда ее перебивают, а мне все равно, что они там с отцом задумали. Так что моя тактика “внимательного” слушания очень полезна.
После маминого звонка меня стала душить совесть. Никита не заслуживает быть тем, кто всего лишь отвлекает меня от другого парня. Пора перестать обманывать.
