Дмитрий Серков - Корпорация «Коррупция»
что-либо, имеющее отношение к преступлению, не заставит набрать номер этого
надменного, убеленного сединами сыщика, выписанного из самой первопрестольной. Как
бы он хотел, чтобы сегодняшнего дня не было вовсе. Чтобы сегодняшняя трагедия никогда
не случилась. Чтобы ищейки со своими пронырливыми носами не шарились по кабинетам
в поисках скелетов в шкафу, не задавали вопросов и не выпытывали показаний. Чтобы так
же светило солнце, и жизнь текла своим чередом.
Выйдя в коридор, Леднев проводил Колобова взглядом. Его не покидало впечатление,
что осознанно или нет, но никто не хочет говорить правды, придерживаясь специально
выдуманной и тщательно лелеемой легенды. Ни губернатор, ни его подчиненные, ни даже
коллеги не собираются пускать его, чужака, ревизора из Москвы, в святая святых, охраняя
покой бюрократических кулуаров. Слишком все масляно и приторно, чтобы
соответствовать действительности. Все, что скрыто от глаз обывателя – тайна за семью
печатями. И как же у него чешутся руки, чтобы эти печати сломать…
4
Рабочая суета в кабинете убитого и в приемной утихла, начальствующие персоны,
эксперты и прочая публика растеклись по своим делам, коих в погожий июньский день
было куда как много, позволив нижним чинам, наконец, выполнять профессиональные
обязанности без оглядки на руководство. Только глава краевого УФСБ Заур Хаджиев
продолжал ходить кругами, раздавая указания своим безликим, похожим друг на друга как
две капли воды, подчиненным.
Илья Ильич Панов, изобразив крайне деловой вид, уехал. Как догадался Леднев,
лишь для того, чтобы не сталкиваться лишний раз с Хаджиевым, отношения с которым
были далеки от идеала. Но обещал обязательно вернуться, т.к. на месте еще работали
сотрудники Следственного управления.
Чувство, что он упустил что-то очевидное, лежащее на поверхности и доступное для
всеобщего обозрения, не покидало Василия Петровича. Так бывает: ходишь, ищешь,
роешь землю, а из-за шор, созданных стереотипным мышлением, не можешь разглядеть
того, что у тебя под боком. Сыщик – он потому и профессионал, а не профан, что способен
избавиться от шор, выйти за рамки привычного, мыслить пространственно. О чем думал
убийца? Почему он поступил именно так? Что планировал делать дальше? Чужая душа –
потемки, а сыщик обязан в ней разобраться, должен предвидеть шаги преступника еще до
того, как мысль о них возникнет у того в голове. Иначе преступник всегда будет впереди.
Он вновь и вновь перечитывал протокол осмотра места происшествия, копии
которого любезно предоставил Виталий Лосневский, бродил по кабинету советника
губернатора, надеясь увидеть то, что укрылось от цепкого взгляда следователя. Кадр за
кадром просматривал видеосъемку, скользящую вдоль стен, по полу, запечатлевшую труп
с аккуратным отверстием над переносицей меж бровей, с жуткими закатившимися
глазами, уставившимися в потолок, с акцентом на улики: чашку кофе, латунную гильзу,
застрявшую в стене позади жертвы пулю.
Ничего!
Он закрывал глаза и уже видел перед собой картину происшедшего. Слышал каждый
шаг убийцы и сухой треск выстрела. Но визуализация убийства не подталкивала его
вперед.
Как киллер прошел незамеченным в здание?
Каким образом незаметно покинул место преступления?
Здравый смысл подсказывал, что тем же путем, что и вошел.
Куда дел оружие?
Можно было бы предположить, что убийца затаился где-то здесь и ждет, когда
снимут оцепление, чтобы скрыться восвояси. Но полиция утверждает, что все люди,
присутствующие в администрации, прибыли уже после рокового выстрела.
А ведь истина где-то рядом и ее необходимо найти, во что бы то ни стало.
Чтобы понять преступника, надо вжиться в его образ, влезть в его шкуру, уловить ход
мыслей. И Леднев раз за разом проходил от двери до стола, до того места, где киллер
нажал на курок.
Ничего!
Следует установить мотив. Найти, кому выгодно…
В приемной зашумели, и Леднев машинально выглянул на звук голосов. В
нескольких метрах от него стоял среднего роста, немного грузный, коротко стриженый
мужчина, тело которого еще помнило хорошую спортивную форму и высокие физические
нагрузки. Помнило, но предпочитало оставить в прошлом.
– Это правда?.. – голос предательски дрогнул, а немигающий, лишенный страха
взгляд непреклонно буравил Василия Петровича, застывшего в дверях кабинета Бориса
Штурмина.
Возникшая неизвестно откуда Вера Глонтия кинулась гостю на шею.
– Валечка, горе-то какое…
Он приобнял ее сильной рукой и прижал к себе, стараясь успокоить. Настойчиво
повторил свой вопрос:
– Так это правда?
Не видя оснований уходить от ответа, Леднев кивнул головой, поразившись, как при
звуке голоса незнакомца его пробирает озноб. Тот, кого Вера запросто назвала «Валечка»,
не говорил – он рычал, как раненый тигр. Будто пуля разнесла полголовы не Борису
Андреевичу Штурмину, тело которого давно увезли в морг, а попала в него, заставив
медленно угасать, превозмогая боль.
– Я сразу с поезда, сюда… – он достал из кармана билет и протянул Ледневу,
отстранившись от Веры. – А здесь такое… Мы можем поговорить?..
Они прошли в кабинет по соседству, где несколько раньше Василий Петрович
общался с Пановым. Сейчас здесь никого не было, только тихо сопел кондиционер,
включенный заботливой рукой.
– Что случилось? – задал свой вопрос незнакомец еще до того, как успел присесть.
Его небольшая спортивная сумка была беспечно брошена на пол рядом.
– Вы, собственно, кто? – уточнил Леднев, прежде чем посвящать постороннего в
тайны следствия.
– Простите… Я – Валентин Дергач. Персональный водитель Штурмина. Мы с
Борисом Андреевичем уже давно… – он замолчал, до скрипа стиснув зубы.
Задумчиво глядя на Дергача, Василий Петрович не торопился с продолжением
беседы. Конечно, следовало бы пригласить к участию Виталия Лосневского как
официального руководителя следствия, но делить на двоих законный трофей в лице
важного свидетеля совсем не хотелось. Проявления чувств Дергачом показалось ему
вполне искренним, и сам он открытым для общения. Этот человек хотел знать и готов был
делиться знанием для того, чтобы убийца был скорее найден и наказан.
В нескольких словах Леднев обрисовал сложившуюся ситуацию, оставив без
внимания версии, которые уже появились в ходе опроса свидетелей.
– Вы знаете, кто это сделал? – водитель задал вопрос в лоб.
– Мы, нет. А вы?
Задумавшись, Валентин потер ладонью гладко выбритый подбородок.
– Так сразу и не скажешь. Смерти его могли желать многие. Но между желанием и его
воплощением в жизнь лежит целая пропасть, перейти которую не каждый способен.
– И слава Богу! – согласился Леднев.
Еще какое-то время Дергач молчал.
– Нет… я не готов назвать кого-то.
– Вы давно работаете на Штурмина?
В ответ Валентин горько усмехнулся.
– Кажется, всю жизнь. Мы познакомились задолго до его южноморского назначения.
И это произошло в той… другой жизни. В Бамуте… Тогда было ни пожрать, ни помыться,
ни согреться, ни выспаться… Нас бросили там на произвол судьбы: выживем, так
выживем, а нет – значит судьба… Вот судьба и столкнула нас с Борисом Андреевичем. Он –
человек сумасшедшей энергетики, с вечным оптимизмом и задором. Иногда казалось,
что даже светится в темноте. За ним нельзя было не пойти, ему невозможно было не
верить. И он нас вытащил из котла… Не командование, а именно он, майор Штурмин.
Вывел всех до одного. Без потерь. – Увидев, что Леднев делает пометки в блокноте, он
добавил. – Вы легко можете это проверить.
– Я так понимаю, вы вместе служили. А как вышло, что впоследствии стали крутить
баранку у советника? – уточнил Леднев.
– Так началась моя вторая жизнь. Я обязан Борису Андреевичу своим рождением.
Называйте, как хотите: боевое братство, благотворительность – ваше дело. Но Борис
Андреевич – золотой человек, без преувеличения… У меня контузия была, затем
депрессия жуткая. Я вообще после Чечни пить страшно начал, опустился практически,
