Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа
Как вспоминала мать Георгия Гурьянова, Маргарита Викентьевна: Цой появился у них в доме году в 1983-1984-м и был до того скромным, застенчивым и добрым, что сразу же был тепло принят как самой Маргаритой Викентьевной, так и ее матерью. Каждый из участников «КИНО» имел ключ от квартиры Гурьяновых, и каждый в любое время мог туда прийти. Маргарита Викентьевна относилась к ребятам как к родным сыновьям… Она очень любила их музыку, и даже ее мама, которой было 92 года, с удовольствием слушала, как ребята репетируют.
Георгий Гурьянов. Автор портрета – Метсур Вольде. 2013 год
Евгений Козлов:
Георгия представить невозможно в «простой» профессии, а в сложной – духовной – NO PROBLEM. Ну например, он мог бы быть пиратом, матросом, или капитаном, или легкоатлетом иль заниматься HAUTE COUTURE. В любом из случаев на высшем уровне всегда[627].
Константин Кинчев:
Витька к Густаву прислушивался, потому что считал его очень образованным, интеллигентным, умным и чувствующим моду. Мне до сих пор это кажется странным, но Густав для Витьки был непререкаемым авторитетом[628].
Цой больше всего прислушивался именно к Гурьянову, особенно в вопросах аранжировок и визуальных образов. Как известно, Георгий обладает великолепным чувством стиля.
Юрий Каспарян:
Конечно, да. Вообще Георгий и Виктор – они вдвоем были как бы идеологами. Тогда уже был большой вал новой продукции, и во всем этом разобраться и отделить зерна от плевел было очень сложно[629].
Константин Кинчев:
Может, я как-то по-своему вижу, но Густав стоял на ступень выше других участников «КИНО» в нравственном плане для Цоя[630].
В целом – да, Гурьянов очень яркий человек и масштабом личности соизмерим с Цоем. Густава жизнь не согнула, он остался верен себе, и это вызывает уважение. К тому же он очень талантливый художник. Один из лучших в России. Так что Цою было за что его ценить и уважать.
Из интервью Виктора Цоя:
– Кого из художников ты наиболее ценишь?
– Георгия Гурьянова[631].
Уважение и высокая оценка были взаимными. В одном из своих интервью Георгий Гурьянов говорил, что даже в какой-то степени старался подражать Цою. Ему нравилась обаятельность Цоя, черты его личности, ироничное отношение к себе и действительности.
Вопиющей несправедливостью является утверждение, будто Гурьянов не принимал участия в создании «Черного альбома». Он тщательно проработал барабанные треки, все программировал сам. И очень болел за звучание альбома: это была его группа во всех смыслах этого слова.
Алексей Вишня:
Гурьянов стучал, как машина, ровно и ровно. Цою очень нравилось…[632]
По словам Алексея Вишни, неправда и то, что Георгий превратился в художника после августовской трагедии. Свои первые работы он выставлял еще в начале 80-х на неофициальных выставках современного советского авангарда. С тех пор на его счету многочисленные групповые и персональные выставки. Гурьянов первым в группе «Новые художники» стал изображать человека, пользуясь классическим языком, что резко контрастировало с квадратоголовыми персонажами картин остальных (В. Цой, «Африка», А. Крисанов, Инал и др.). Его картины выглядели не вполне умелыми с точки зрения классического рисунка; они были излишне декоративными, по-панковски изобилуя яркими, кричащими цветосочетаниями. Со временем в его живописи появились пластика и благородный колорит. Колоссальная работа по изучению старых мастеров принесла свои плоды в эпоху неоклассицизма, провозглашенного дизайнером группы «КИНО»
Тимуром Новиковым в начале 90-х годов. А сегодня Георгий Гурьянов – владелец личных писем и автографов таких величин, как Andy Warhol и Kit Herring. Среди его друзей известные бизнесмены, музыканты, диджеи: Westbam, Marusha, Millene Farmer. Его картины объездили весь мир, многие работы осели в частных коллекциях. Крупнейшие галерейщики мира внесли Гурьянова в свои чарты, а на Арт-форуме в Берлине его позиционируют как «Русского Веласкеса»[633].
«Мы живем в великом городе в эпоху возрождения классических европейских традиций, – говорит почетный профессор Новой академии изящных искусств Георгий Гурьянов, – мое исскусство призвано проповедовать античные традиции в этом океане модернизма, не допуская смещения, потери эстетических идеалов»[634].
Георгий Гурьянов в Симферополе. Май 1990 года. Фото из архива Олега Толмачева
Однако у некоторых поклонников предвзятое отношение к барабанщику группы «КИНО». Возможно, потому, что предвзято к нему относится авторитет для слушателей русского рока – все тот же Константин Кинчев, который открыто говорил, что терпеть не может Густава и всю тусовку «АССЫ», и называл их пустышками. По воспоминаниям Кинчева, «вина» за то, что Цой был модником и ориентировался на попсу, лежит именно на Гурьянове.
Впрочем, этот антагонизм у Кинчева и Гурьянова был взаимным и проистекал из разных эстетических установок.
Георгий Гурьянов:
«Алиса» была хамская, ужасная группа. Потом у них появился новый солист, москвич Кинчев. Я смотрел на них, когда они выступали в рок-клубе, как на антиподов: пьяницы, уроды, неряхи. Что еще можно добавить? Ничего хорошего. Я не идентифицировал себя с этой публикой, ни в коем случае![635]
Андрей Дамер:
…«Новые художники», к которым Цой, безусловно, принадлежал, были тонкими эстетами. У них вообще было очень развито чувство вкуса, моды, творческой интуиции, чувство прекрасного. Тимур Новиков, Олег Котельников, Георгий Гурьянов… Это замечательные художники советского поп-арта.
И они всегда были очень аполитичны, непартийны, не принадлежали ни к какому лагерю (как и Цой). Для них что советский диссидент, что член ВЛКСМ – это как две стороны одной медали. А Кинчев – полная противоположность.
С чувством прекрасного у него всегда были проблемы (в сценическом плане). И еще он постоянно призывал «решать, с кем ты». То есть совсем другие творческие установки. Кинчев называет их некрореалистами, но некрореализм – это другое. Это Евгений Юфит в основном. «Некрики» и «новые» сначала были вместе, а потом, в общем-то, разошлись. По крайней мере в своих лекциях Новиков всегда подчеркивал дистанцию между собой и Юфитом. Поэтому я думаю, что Кинчев другое слово хотел сказать… Просто когда художник эстетику ставит в основу творчества, нередко при этом он забывает о нравственности… Получается что-то вроде «Портрета Дориана Грея» Оскара Уайльда[636].
Но поклонники часто этого не учитывают, веря на слово только Кинчеву (хотя интервью Гурьянова процентов девяносто и не читало, по всей видимости) и тем самъм отказывая Цою в умении разбираться в людях. В Сети даже писали, что Гурьянов иногда завидовал Цою, потому что не мог сам писать песен.
Однако это не укладывается в голове, когда прочитаешь, например, вот этот отрывок из статьи А. Дамера – интервью с Гуръяновъм:
После интервью я созванивался с Георгием, чтобы уточнить некоторые детали. Я очень удивился, когда он сам попросил меня сделать копии с тех автографов песен, которые я ему зачитывал. Он сказал, что они ему очень запали. Потом даже переспрашивал. Было видно, что он трепетно относится к каждой песне Виктора[637].
Так что можно уверенно сказать, что Гурьянов очень любил и ценил Цоя и никогда ему не завидовал.
Рашид Нугманов:
Не уверен в ревности Гурьянова к Цою, это из разряда таких скрытых личных вещей, знать о которых может лишь сам Георгий. Но то, что Гурьянов человек ревнивый, это действительно так. Он открыто ревнует ко всем и ко всему, что имеет отношение к творчеству группы «КИНО» и к своей собственной роли в ней. В числе немногих исключений, пожалуй, Наташа и Каспарян.
Виктор ценил его вкус и чувство стиля, но они, конечно, не являлись определяющими во влияниях на творчество Цоя. Виктор обладал своим собственным диапазоном интересов, которые далеко не во всем совпадали со вкусами Георгия. Да и как может быть иначе? Виктор ценил людей со стилем, но у него была своя голова на плечах, ей он и пользовался, и ничьей другой[638].
Вот отрывок одного из редких интервью Георгия, которое он дал по поводу выхода фильма Рашида Нугманова «Игла Remix».
Георгий Гурьянов:
Я мечтал о создании группы вместе с Виктором. Мы с ним были знакомы, но из-за разных обстоятельств не могли договориться. И когда из команды ушел Алексей Рыбин, мы встретились и уже не расставались никогда. Втроем с очаровательным Юрой Каспаряном мы и образовали группу «КИНО». У нас был четвертый участник – взятый «напрокат» у группы «Аквариум» бас-гитарист Александр Титов. Но это был человек другого поколения, с другим складом ума и другими эстетическими воззрениями. Потом, когда Гребенщиков почувствовал опасность, он забрал его к себе. Витя договорился с Игорем Тихомировым, и, конечно, это был лучший выбор, ведь тот играл на бас-гитаре как бог. Музыка группы «КИНО» и сейчас не перестает меня восхищать, а качество записи настолько дерьмовое, что это даже развлекает: как будто специально испорчено. Тогда не было никакого шоу-бизнеса. Мы о нем только мечтали. Если бы он был, мы красовались бы на обложках всех глянцевых журналов, но и их еще не существовало. Ни костюмера, ни стилиста, ни визажиста – ничего. Например, Игоря Тихомирова наряжала супруга, чем несказанно веселила всех остальных. Потом появился модельер Костя Гончаров, создатель галереи моды «Строгий юноша», который шил черные рубашки Виктору и остальным участникам группы. Он был настоящий художник, создавал уникальные рукодельные изделия, но как будто мерил все на себя, а Костя был хрупким юношей. И поэтому костюмы, которые он шил, на мне трещали по швам: я был более атлетического телосложения. (Смеется.) Мы совершенно не интересовались политикой. Но песни Виктора настолько универсальная вещь, что каждый может найти в них что-то для себя. Например, песня «Перемен!» – это чисто философский трактат без капли политики, написанный еще до реформы Горбачева и никакого отношения к ней не имеющий. Другое дело, что мы приберегли ее для фильма «АССА»: Витя договорился об этом с Сергеем Соловьевым, поэтому ее и нет ни в одном альбоме. А после фильма она стала чуть ли не символом перестройки. В свободе интерпретации как раз и есть красота художественного произведения. Теперь все считают его своим: и кочегары, и плотники… Говорят, что он был человеком без образования. Не в этом дело. Самообразование, культурный слой – все это гораздо важнее диплома из какого-нибудь советского вуза. Витя был исключительно талантлив, он писал гениальные песни. Все, о чем говорилось между нами вечером накануне, могло превратиться утром в остроумную песню. В школе он изучал немецкий язык, но мы с ним пошли на курсы английского, и он освоил его прямо на моих глазах. Как-то Виктор собирался написать что-нибудь к большой выставке группы «Новые художники», но ему не хватало времени – так за пять минут появилась его работа «Картину написать не успел». С одной стороны, это концептуальное искусство, но с другой – это очень честно и искренне. На мой взгляд, Виктор полностью реализовал и свой актерский талант. Актер – это тот, кто может придумать мистерию, убедительно изобразить другого человека. А с Виктором, по-моему, иная история. Вот, например, Брюс Ли во всех своих фильмах – Брюс Ли. И с Виктором то же самое. В отличие от него, я мог позволить себе никогда и нигде не работать, у меня же не было такой жены-стервы. (Смеется.) Эта квартира-клетушка в спальном районе, где помимо жены жили еще ее мама и бабушка, – как там можно было находиться? Надо же было где-то спасаться от всего этого. Ради бегства от бытовухи он и в кочегарке трудился, и у меня какое-то время жил, и в Алма-Ату поехал сниматься в фильме «Игла». А потом отправился на съемки «АССЫ» в Ялту, где я познакомил его с Наташей Разлоговой: «Витя, тут такая девчонка классная!» И все у них сложилось!
