Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа
Дмитрий Левковский:
В рок-клубе к «КИНО» и Цою лично относились довольно иронично до тех пор, пока они не начали свои коммерческие чёсы по стране… С тех пор в ЛРК на них и смотрели как на отрезанный ломоть[593].
Федор Лавров:
В нашей реально панковской среде Цою и «Рыбе» точно доставалось за то, что они прорвались в рок-клуб и стали «легальными». «Свин» дружил с ними, я их тогда не знал. Но я сто раз слышал от «Свина», что «КИНО» (как и «Аквариум») – это продажная попса. Мы ревновали к славе и возможности выступать. У нас самих не было шанса попасть в рок-клуб. Но когда двери открылись для всех, нам уже это было неинтересно. И «Народное ополчение» вступило туда уже без меня[594].
Но авторы многих антицоевских статей не являются рок-музыкантами, то есть не находятся в одном конкурентном поле с Цоем Считать их завистниками нелепо. Просто люди разные, и нравятся им разные вещи. То же можно сказать и о других рок-музыкантах – Кинчеве, Тропилло или Борзыкине. Ну не нравилось им то, что делает «КИНО». Или, к примеру, Курехин. Он не «пережил» успеха «КИНО», но дело тут едва ли в зависти. Курехин был очень талантливым композитором, представителем «большого» искусства и творчество Цоя воспринимал как несоизмеримую с его собственной деятельностью ерунду.
Алексей Рыбин:
Курехин не завидовал. Точно. Цой уже тогда играл попсу, которую Курехин никогда в жизни не слушал. Чему он мог завидовать? Поп-артисту в блестках?[595]
Члены группы «КИНО» были для Курехина мальчишками, которых он приобщал к прекрасному, приглашая выступать в «Поп-механике»
Сергей Курехин, лидер группы «Популярная механика»:
«КИНО» я вообще не помню. Помню только, как Цой появился. Ходил такой скромный, заискивающий юноша. Хороший. Боб называл себя его продюсером. Попросил меня записать для него что-то. Но если «Аквариум» был для меня детской игрушкой, то «КИНО» уж совсем что-то детское. Как если бы моя дочка маленькая организовала свою группку. Да и разница в возрасте была. Они для меня как дети, да и песни детские[596].
Когда у «КИНО» началась собственная концертная деятельность, «киношники» стали отказываться от выступлений с Курехиным из-за несовпадения графиков, чем он был, видимо, серьезно задет.
Георгий Гурьянов:
Что касается Курехина, то считать нас мальчишками-дилетантами он не мог, поскольку привлекал в свою «Поп-механику» только профессионалов. Конечно, он завидовал, был злым и завистливым. Это черты характера… Однажды Виктор не появился на «Поп-механике», просто поругался перед этим с Курехиным, потому что на одной из репетиций тот наорал на Виктора. Цой ушел, за ним ушел я. Потом, когда мы писали что-то на «Ленфильме» с Тихомировым и Каспаряном, он назвал нас бездарями, дескать, вы ничего не умеете играть. Я сумел найти слова и ответил: «У тебя музыка бездарная и кривая, ее невозможно записать лучше!» Эта реплика сделала дальнейшие контакты невозможными. О чем я лично впоследствии никогда не жалел[597].
Многие помнят, какие испепеляющие взгляды Курехин бросал на Виктора, когда они случайно пересекались в каком-нибудь провинциальном городе, совпадая в гастрольных графиках. Цой же, будучи сдержанным от природы, всегда был безупречно вежлив, держался спокойно и на конфликт не шел.
Игорь Журавлев:
Завистливые музыканты, я думаю, завидовали Цою. Все зависит от характера музыканта. Есть разные музыканты[598].
Юрий Каспарян:
Мне сложно судить об этом. Я же не Курехин. Чужая душа потемки. А что касается отношения к нам в рок-клубе, то мне сложно судить об этом. Я мало с кем общался…[599]
Дмитрий Левковский:
Лично я им не завидовал и до коммерческого успеха. Сомневаюсь, что кто-то мог им завидовать… Хотя всякое бывает. Не забывайте: все были равны, и как все будет – никто не знал. Мне лично глубоко обидно, что целый пласт музыки в ЛРК «новой волны» был похоронен под тоннами говнорока типа «ДДТ» или истерическими криками наркомана Кинчева. «КИНО» в этом контексте было одной из модных групп, которым повезло. Реально в то время было четыре группы (вернее, три, после смерти Саши Давыдова) – «Аквариум», «КИНО», «Странные игры» и «Алиса», которым завидовали из-за продвижения. Завидовали именно продвижению, а не музыке. Все группы были уверены, что их музыка лучшая. Курехин вот, я думаю, завидовал. Причем именно коммерческому успеху «КИНО». Он же сам был скорее режиссер и дирижер, чем композитор и организатор. Музыке, что они производили, он точно не завидовал… Такое в кошмаре не придумать – Курехин, прущийся от «КИНО». Он в «КИНО» любил только Густава за модность и авангардизм. Остальных считал лохами-любителями (да как и остальные 99 процентов рок-клубовских музыкантов)[600].
Люди моделируют мир по образу и подобию своему. И всегда приписывают окружающим те мотивы, которые им понятны. Завистливые люди склонны в других видеть зависть, меркантильные во всем видят денежный интерес, взбалмошные – каприз и так далее. Интерпретация других говорит об интерпретаторе гораздо больше, чем об интерпретируемом. Ясно одно: Цою было дано сказать и спеть так, как никто другой не мог. На глазах друзей и коллег из обыкновенного питерского раздолбал выросла звезда национального масштаба. И тот же Майк, обвиняя Цоя в опопсении, конъюнктуре и предательстве идеалов рока, былуверен, что «Цой зажрался и не общается со старыми друзьями», потому что загордел. А если Цой просто вырос из всего этого? Если ему уже неинтересно было пить на кухнях и в кочегарках? Если он ушел далеко вперед, а остальные остались там, где были?
Дмитрий Левковский:
Главное было то, что с самого начала деятельности «КИНО» поражала (и сперва даже смешила) их открытая нацеленность на успех, особенно у Витьки. Да не просто на успех, а на всесоюзную как минимум популярность. Желательно с элементами культа. Самое интересное, что эта нацеленность принесла желаемые плоды: «КИНО» стало самой популярной рок-поп-группой советских времен. Было бы это в Америке, можно было бы сказать, что Цой – это реализация «американской мечты». Ну а так, наверное, можно считать, что это была реализация групповой мечты[601].
Михаил Борзыкин, человек неглупый, однажды четко проговорил в одном из интервью, в чем крылись противоречия в отношениях Цоя и тусовки.
Единственное, что есть общего между представителями «так называемого русского рока», – это цель их существования – выражать себя в музыке и противостоять стереотипам. Однако на этом сходство их заканчивается, потому что «стереотипы масскулътуры» каждый понимал по-своему. Борзыкин считал, что надо избегать заезженных мотивов, писать серьезные тексты и не стремиться быть понятыми большинством[602]. Кинчев же обвинял Цоя и Бурьянова в стремлении угнаться за модой. Его самого эстетика никогда особо не интересовала, и он не понимал, как вообще можно интересоваться такими вещами. К тому же Кинчев противопоставлял себя советской власти, но именно потому, что был плоть от плоти советской идеологии с ее высокой идеей борьбы. Равно как и Борзыкин.
А что группа «КИНО»? Еруппа «КИНО» никогда не скрывала, что играет поп-музыку, интересуется актуальным звуком и имиджем, в чем не было ни легковесности, ни сиюминутности. Ее революционность заключалась в том, что она противостояла нашему печальному недостатку, умноженному советской цензурой: задирать голову вверх, думать о звездах, забывая при этом смотреть себе под ноги. Когда было модно играть в борьбу с системой, Цой сомневался в целесообразности этих игрищ и был одним из немногих, кто существовал вне контекста «совка». Вспомним советскую эстраду тех лет: исполнитель даже на сцене лишнего движения сделать не мог. И тексты были с высокой «идейностью». Чем ответил рок, взращенный под колпаком КГБ? Он тоже устремился к высокоидейности – достаточно вспомнить, как отнеслись к Цою и «Рыбе» на первом прослушивании в рок-клубе… Суть противостояния Цоя шаблону «псевдодуховности» зафиксирована в анекдоте:
Однажды Цою позвонил Ким Чен Ир и сказал:
– Виктор, ты, как представитель корейского народа, должен написать высокодуховную песню про Корею…
– Да пошел ты в жопу, – ответил Цой и написал «Восьмиклассницу».
В Цое переплелось все: и возвышенное, и обыденное, и философия, и быт, и внешняя красота, и внутренняя. Для него сиюминутное и вечное были равноценны. В нем не было ни агрессии, ни стремления к конфликту, что «борцы» воспринимали как «конформизм», «нежелание задуматься», «трусость»…
Ему ставили на вид, что «Восьмиклассница» не несет никакого смысла и не является вкладом в культуру. Зачем писать простые тексты на заезженные мелодии? Им нет места, по мнению тех, кто считают, что есть лишь черное и белое, «попса» или «рок». И разницу между попсой и поп-музыкой они не увидят никогда.
