Виталий Калгин - Виктор Цой. Последний герой современного мифа
Что касается материала, то у меня абсолютно ничего не сохранилось, потому что в апреле 1990 года со мной связались по поводу того, чтобы что-то забрать… Искали широкую пленку (бутерброд), приехали люди Айзеншписа и забрали этот материал. Теоретически и практически у меня сохранилась всего лишь одна кассета, на которой были некоторые наброски к записи альбома. Какое-то странное совпадение: все, что касается работы с «КИНО», и всего, что его касалось, – вокруг этого всегда были какие-то мистические совпадения… Приехав с гастролей неделю назад, я начал разбираться дома со старым хламом, доставшим меня по всяким старым шкафам и углам.
И вот, не далее чем вчера, разбирая один ящик, я нашел предположительно ту самую кассету. Я просто помню, как она выглядела, но она без надписей, безо всего, и я не уверен, что это она именно, но предположительно, скорей всего, это она. К сожалению, у меня кассетный магнитофон сломан, и я не смог ее послушать, но думаю, что в течение ближайших дней я с ней разберусь и уточню, она это или не она.
Что касается песни «Вопрос»… Я не знаю, кто были те люди, кто это все забирал-выкупал, но у меня на кассете, на одной из леонтьевских кассет, одна песня тогда сохранилась. Она не вошла в альбом, что-то такое было, ее забраковали, и, когда «Реал рекорде» обратился с просьбой по поводу вот этой песни и мне принесли материал, я как раз нашел ту самую кассету и знал, что у меня на кассете есть, в не очень хорошем виде все это было, но все же лучше, чем у «Мороза». И вот эту песню, я уж не помню в каком году, издали… В общем, восстановлено это было как раз с той самой кассеты. Подозреваю, что на той самой кассете, о которой я сейчас говорю, у меня есть гораздо больше материала, видимо, даже не в тех версиях, в которых он вышел окончательно…
Наташа была на записи альбома, насколько я помню. Но я не интересовался личной жизнью ребят и помню только, что Витя пришел с Наташей, сказал: «Это Наташа». Да… И я ее очень хорошо помню, и еще вот вспомнил…
Студия – это была вообще довольно большая старая квартира, полностью переделанная под эту студию. Это на Преображенке было, здание это не сохранилось, его лет пять-шесть назад сломали и построили там какой-то гигантский монстр на этом месте… Вот… И вот, значит, была довольно большая комната, метров 30, наверное, это сама аппаратная, там стояли пульт, колонки, все необходимое оборудование, а также стояли два больших несуразных кресла с обшивкой из рыжего вельвета. И вот в одном из них, которое было ближе к окну, все время сидел Витя во время записи и все время что-то читал. На вопрос: «Витя, что ты читаешь?» – он ответил, что читает «Диалоги» Платона. Книга, которую ему как раз Наташа принесла, кажется… Что-то такое было, и он вчитывался в это, и сама книга была довольно странная, насколько я помню… Память может мне изменять, но, по-моему, книга была на французском языке. Там что-то с подстрочником было, с какими-то переводами, с такими чуть ли там не рукописными комментариями… Какие-то вещи были выписаны там… Глубина… Он все время молчал на записи. Абсолютно все время тихо сидел, читал и пил шампанское. Это у меня совершенно четко отложилось в памяти.
Еще сейчас вспомнил… Начал вот говорить про это кресло… Витя сидел все время в кресле, и вот однажды над креслом появилась совершенно несуразная, какая-то кошмарная картина… Фанаты леонтьевские разные бывали, в том числе и художница какая-то, которая нарисовала гигантскую картину: Леонтьев в каких-то бинтах, полное ощущение, что шах ему и мат…
У него там было жуткое выражение лица, и вообще чернуха какая-то была… И я хорошо помню тот день, когда Витя зашел, не видя еще эту картину, сел в кресло, а потом так что-то встал, обернулся, посмотрел, увидел эту картину и минут пять смеялся не переставая, потому что не мог прийти в себя от увиденного. Его это просто шокировало…
Один раз был тоже такой достаточно смешной эпизод. Выключили электричество, и Володя, этот охранник, побежал в магазин и купил свечи, для того чтобы на студии было хоть немного видно. Работать было невозможно, конечно, но по крайней мере было хоть что-то видно. И через несколько дней из одной из этих белых свечей Витя вырезал фаллическую фигуру. Смешно было. Она, я помню, у меня потом долго хранилась в студии, в шкафу, и все прикалывались, спрашивали, что это, и я отвечал – это писька, которую сделал Цой. На самом деле все было довольно весело, и была такая рабочая обстановка… Если в первый день у нас была действительно накаленная обстановка, мы не понимали друг друга, я укорял ребят, что они технически неграмотные и не прислушиваются к тому, как надо, как должно быть, они не понимали, что происходит… В общем, у нас был даже такой небольшой конфликт по поводу того, что давайте мы уже найдем общий язык и начнем работать для успеха дела. Это все разрулил, в хорошем смысле слова, Юра Белишкин, который нас помирил-примирил с помощью очередных бутылок шампанского. В дальнейшем все пошло хорошо, ребята даже помирились с охранником, который гонял их постоянно, типа, куда пошел, куда бросил бумажку, зачем еду на столе оставил, тут тараканы заползут и все такое… В общем, там была такая жесткая атмосфера, но тем не менее к концу работы мы все практически стали друзьями, поскольку проводили время всю неделю вместе практически круглосуточно. Я жил совсем недалеко от студии и уезжал в 4-5-6 утра или уходил пешком, и часов в 12 дня мы уже начинали работать.
Сегодня могу сказать, что меня тогда поразило на студии, так это то, что они все были в одинаковых одеждах, мне это было в новинку, в то время, когда все были разнаряженные, кто во что горазд, здесь была такая правильная строгость, и мне это очень понравилось тогда, и после этого я полюбил черный цвет, и он у меня до сих пор любимый. Там чувствовалась семья, и в то время Белишкин туда входил, несомненно… Меня поражало, как, например, они сидели на кухне, а он приходил туда и время от времени заботился обо всех и приносил поесть, попить и все такое… Они сидели, обсуждали какие-то свои дела, я принимал участие в этом и просто был поражен, насколько группа сплоченная, насколько это действительно одна семья, в которой конфликтов не было никогда и любые вопросы решались в узком семейном кругу. Это четко было видно.
После Нового года они вернулись, по-моему, чуть ли не второго числа января, максимум третьего. И буквально меньше чем за неделю, за три– четыре дня, был записан так называемый французский альбом, который потом был назван «Последний герой». Но там была только запись, а сводился он, если не ошибаюсь, во Франции. Но они там, эти французы, не понимали… Это была та же самая проблема, с которой и у нас все начиналось, подход был совершенно другой к этому ко всему…
После этого мы пересекались только на паре концертов в Москве, насколько я помню, я приходил на концерты, попадал в гримерку, и мы там долго сидели, что-то такое выясняли, общались… В 1990 годуя пытался с ними встретиться на МузЭКО в Донецке, но, я так понимаю, тогда там уже рулил товарищ Айзеншпис, и я даже не смог попасть ни в гримерку, никуда – там уже тупо никого никуда не пустили. Там уже ситуация изменилась, и я вообще не понимал, что такое это происходит, откуда этот персонаж появился и какого хрена… Но тем не менее…
Со мной был случай совершенно мистического характера, связанный с Цоем. Я никогда не придавал мистике особого внимания, но слишком затянувшаяся череда проблем заставила все-таки обратить внимание на что-то… И обратить внимание на это что-то мне пришлось после того, как мне приснился Витя. Первый и единственный раз. Это было вот совсем недавно. Причем мне была его устами дана абсолютно четкая информация, откуда, что, как и что надо сделать. Я проснулся с очень странным ощущением и первое, что я сделал, – это включил телевизор. Как было сказано – включи телевизор, и первое, что ты увидишь, будет ключ к решению твоей проблемы. Я включил телевизор, он почему-то был настроен на канал, который я никогда не смотрю, и то первое, что я увидел, было то, что нужно. Я понял. Я пошел по этому пути, и, в общем-то, проблема решилась. Поэтому у меня еще более интересное отношение к этому ко всему. Это был достаточно затяжной сон, не короткий там какой-нибудь… Был достаточно затяжной и странный разговор…
Не так давно мне позвонил Белишкин Юра… Причем позвонил не на сотовый, а на домашний. Видимо, мобильника моего не было. Мама взяла трубку, потом мне просто передала информацию, что звонил Белишкин, похоже, тот самый, который у нас когда-то с Витей был… Он оставил свой мобильный, я ему позвонил, и мы договорились о встрече. А потом я был в Питере, позвонил ему, он приехал, отвез меня на студию и познакомил меня с ребятами из группы «Виктор». Предложил поучаствовать в записи альбома, сказал, что все там нормально, начал рассказывать про мистику, о том, что все это совпадение и тому подобное. Мы с ним посидели, повспоминали много чего по этому поводу. Потом, когда я прослушал то, что они там записали, я от работы этой отказался, как человек. Не вдаваясь в подробности, кому можно, кому нельзя… Просто он мне прислал прослушать песню, уже записанную, типа, твое мнение, что можно с этим сделать… Я прослушал и написал ему: «Юра, а зачем все это? Если ты хочешь точную копию, тебе это удалось в плане звука, в плане звучания, в плане сдирания… А если же ты какие-то мысли там более серьезные по этому поводу, то я бы не стал в этом участвовать». Он очень хотел, чтобы я принял участие в записи этого альбома как бы двадцать лет спустя, но я отказался…
