Сергей Миров - Это «Секрет»? Игра в «Битлз»
Мура:
– Знаешь, моя жена была из очень небедной семьи, когда мы поженились, с каждой стороны нам давали по сто рублей, я еще стипендию получал и убирал лестницу в Доме Пионеров, так что у нас было больше трехсот рублей в месяц! Мы с ней очень хорошо жили, и даже когда ребенок родился, особых проблем в отношениях с женой по поводу моей игры в «Секрете» не возникало! А из института меня тогда уже выгнали, так что и времени было достаточно!
Макс:
– Товстоногов ввел меня в спектакль «Энергичные люди», именно я в образе мента забирал в вытрезвитель героя Евгения Лебедева… Ну, ты же понимаешь, что времени на это уходило даже меньше, чем в институте! Ирка и папа прекрасно понимали мое желание заниматься музыкой.
Забл:
– А что? Для меня ничего не изменилось! Я как работал тогда начальником отдела контроля на заводе ЖБИ № 4, так и продолжал… Да, жена, деньги… Ну, я же гитару-то брал в руки после, а не вместо работы!
Фома:
– Понимаешь, мы пришли в Александринку почти целым курсом, неким кулаком, бандой, и были уверены в том, что вот сейчас мы здесь все перевернем! Вот мы им всем покажем! Такое вытворим, что… И ровно через месяц я понял, что пипец. Этого кулака, этой банды больше нет… Нас профессионально растащили в разные углы, мы перестали общаться, перестали быть ядром внутри большой машины. И я понял, что вот теперь я совершенно спокойно могу пойти играть рок-н-ролл!
И рок-н-ролл продолжился.
«У солдата выходной – пуговицы в ряд!» (часть 1)
В общем, я очень долго пытался восстановить общую картину периода осень 1983 – осень 1985, но разночтений в трактовке и даже периодичности событий было множество.
Мне до сих пор непонятно, каким образом у «Секретов» возникло репетиционное помещение от Ленконцерта во время службы Леонидова и Фоменко в армии. Для объяснения этого у ребят, как обычно, есть несколько версий. Первая гласит, что Максим Леонидов, не сумевший уговорить свой курс еще год поработать в штате Ленконцерта, перед самым призывом взамен спектаклю «Ах, эти звезды!» предложил группу «Секрет», и Ленконцерт повелся. Вторая – что помещение и инструменты выбил через своих знакомых Коля Фоменко. А по третьей версии, с сентября по конец декабря репетиций не было вообще, ибо сначала у двух артистов были месячные театральные гастроли, а потом их сразу же забрили в «учебку»!
На самом деле я понимаю причины некоторой мутности в обзоре всех этих событий. По старой комсомольской привычке (все наши герои были комсомольцами!) люди стесняются говорить о… не совсем праведных способах достижения результата. То, что оба – и Макс и Коля! – попали в АПиП (Краснознаменный Ансамбль Песни и Пляски Ленинградского Военного округа), ведь не было чисто божьим промыслом, конечно же, их родителям пришлось «включать» родственников и знакомых…
В этом нет ничего сверхдурного, но память – странная штука. Сама умеет забывать то, что помнить не хочется.
Фома:
– Я эту повестку до сих пор сохранил… Где-то дома среди документов лежит.
Макс:
– И вот, прихожу я «на карантин», а меня там уже Фома встречает, который на неделю раньше призвался: «Добро пожаловать в ад!», говорит. Только насчет того, что это было «по блату» – неправда. Почитай мою книжку.
Я-то читал. И остался при своем мнении, но, как честный человек, готов и всех вас адресовать к этому изданию: Максим Леонидов «Я оглянулся посмотреть…»
Вообще, «особая армия» для службы молодых артистов – предмет написания отдельной книги. Несколько моих друзей служили в Московском ЦАТСА, и кроме анекдотов ничего рассказать не могли.
«Чем ближе к командиру, тем чаще домой!»
Александр Новицкий, сын партнера моего деда, был призван в Театр Советской Армии, жил дома, в пяти минутах ходьбы от службы, и видел автомат Калашникова ровно два раза в жизни: один из них на принятии присяги, а второй – когда их (в наказание за пьянку!) отправили на стрельбы.
Театральный критик Игорь Чутко тоже служил в ЦАТСА. Именно там он заслужил пожизненную кличку «Кабинет», потому что полтора года по сто раз в день произносил фразу: «Кабинет начальника театра слушает!»
Саша Посвянский, один из звукачей «Автографа», полтора года оттрубил валторнистом в похоронной команде МВО, иногда «бодая по три жмура в сутки». В связи с дефицитом на его инструмент все обошлось даже без «учебки», весь их оркестр из шести человекжил в трехкомнатной квартире где-то в Беляево, и никакой другой формы, кроме парадной, Сашка просто не знал. Как-то он пришел ко мне в гости, прямо с чьих-то похорон, сильно напился, снял парадную форму и произнес сакраментальную фразу: «Щас я позвоню в армию и скажу, что я туда сегодня не приду!..».
Бойцы Леонидов и Фоменко. Мы за ними, как за каменной стеной, правда?
Ну, вы поняли, в каких «блатных» условиях служили наши доблестные артисты? Правда, у Макса и Фомы все было чуть посерьезнее. У них даже «учебка» была довольно далеко в области, но продолжался этот карантин всего два месяца. Потом они вернулись в Ленинград и, хоть и проживали в казарме, но на выходные доблестных бойцов от греха подальше отпускали домой. В АПиПе с ребятами служил и внук знаменитого ленинградского композитора Соловьева-Седого, который впоследствии стал конферансье на концертах «Секрета».
Василий Соловьев:
– Понимаешь, в АПиПе служили мальчики «из хороших семей», на выходные домой уходили не только Макс и Фома, а практически все. С увольнительными проблем не было вообще, у каждого на руках была пачка уже подписанных, а мы их только заполняли!
Какая же, в сущности, хорошая и демократичная штука, эта Советская Армия, особенно для мальчиков из хороших семей! Ведь именно во время службы Макса и Фомы у группы «Секрет» произошли главные подвижки в направлении славы и популярности! Ну, про покупку гитары «Хоффнер» я уже писал, про знакомство с Васей тоже, но ведь был и первый профессиональный гастрольный опыт! Ведь АПиП выступал практически по всех частях Ленинградского военного округа и многих городах Ленинградской области!
В гражданском, но стрижка все выдает.
Cлева направо: Мура, Макс, Фома и Вася. Забл снимает
Ну… не «Секрет», но, видимо, «Военная тайна»
Василий Соловьев:
– Здесь я выступал практически администратором «Секрета»! Мы приезжали в какую-нибудь казарму, и я договаривался с местным прапорщиком, чтоб дали отдельную комнатку, там я Макса и Фому запирал, мол, давайте, пишите, не отвлекайтесь на всякую суету. Только на выступление и выходили.
Но со службой Макса и Фомы в армии совпали и совершенно судьбоносные вещи: программа «Кружатся диски», знакомство с Сергеем «Натанычем» Александровым и приглашение в Ленконцерт!
И вот здесь опять я не смог однозначно выстроить причинно-следственную связь! По версии Заблудовского, Ленконцерт был еще до армии, они же и прислали Александрова, который дал контакт на телевидение.
Макс утверждает, что Александров был первым, именно он и пригласил группу в Ленконцерт, а потом возникло и предложение с телевидения.
Фоменко же настаивает, что зацепка за Ленконцерт была с его стороны, телевидение – от Макса, а пришествие Натаныча было уже следствием первых двух.
Натаныч:
– Да идет этот Забл, куда ему положено! Макс и Фома все правильно говорят! Не было там у них никаких дел с Ленконцертом до меня! И не могло быть!
Забл:
– А что, все забыли, что к нам на репетицию по просьбе Макса приходил театральный режиссер Андреев, чтобы поставить нам сцендвижение? А я вот помню, и значит, я прав: Ленконцерт планировался еще до Натаныча.
Поняли, да? Но я все-таки здесь больше доверяю скрупулезной памяти материалиста Александрова. Подождите, мы скоро дойдем до рассказа об этом достойнейшем персонаже! И давайте будем здесь придерживаться хронологии Фоменко.
Ой, нет-нет, «Новая хронология» академика Фоменко здесь тоже не катит! Я имею в виду нашего Фому.
«Дорогая Останкинская башня, я простой телеграфный столб…»
Итак, однажды в доме Леонидовых раздался звонок: Максиму, так ярко проявившему себя в спектакле «Ах, эти звезды!», позвонили от Клары Фатовой. Эта очаровательная старушенция, легенда Ленинградского телевидения, предложила Максу вести новую музыкальную программу.
Дело в том, что именно в середине 80-х самые чуткие творческие люди поняли, что грядут большие перемены, которые потом всю страну перевернут с ног на голову. В Ленинграде телевизионная «перестройка» началась даже раньше закоснелой и опасно близкой к Кремлю Москвы, и Клара Фатова с программой «Кружатся диски» была своеобразной
