Олег Феофанов - Тигр в гитаре
Недавно, уходя из телевизионной студии, я попал в водоворот толпы, расходившейся после одного из таких сборищ. Какими жалкими и апатичными показались мне молодые девушки, едва ли старше шестнадцати лет, одетые по-взрослому и покорные, словно пушечное мясо! Ясно, что над созданием подобного облика молодежи трудятся люди постарше и похитрее».
ЖИВАЯ ВОДА
Солнечный певец
До конца сороковых годов народная песня была не очень популярна в Америке. Об этих песнях вспоминали лишь на дружеских вечеринках, но пели их только в деревне. В городе их стыдились как проявления «некультурности», «деревенщины». Даже негры избегали петь свои великолепные народные песни, считая, что эти песни выставляют их в невыгодном свете перед белыми. И тогда вместо народной песни появились суррогаты — песни на народные темы.
Подобная тенденция была характерна для многих стран.
Бурное развитие цивилизации, модернизация быта — все это косвенно препятствовало распространению народной песни, которая стала считаться старомодной.
В конце сороковых годов интерес американцев к народной песне стал заметно расти, в начале 50-х годов они все чаще начинают звучать по радио. Они даже прорвались в парад боевиков. Поначалу это были песни «калипсо». Они обязаны своей популярностью их исполнителю Гарри Белафонте. Талантливый негритянский певец поет также и бесшабашные ирландские баллады, религиозные гимны, песни-стенания древнего Израиля, заунывные любовные песни старой Англии. Однако с именем Гарри Белафонте в первую очередь связано калипсо.
Калипсо — это музыка острова Тринидад, музыка негров Вест-Индии, родившаяся во время своеобразных музыкальных дуэлей негритянских оркестров на народных праздниках.
Я видел Гарри Белафонте на концерте. Он стоял в кругу то янтарного, то розового света, высокий, стройный, темноволосый, кареглазый, с бронзовой кожей, в полосатой, как конфета, рубахе, с глубоким вырезом на груди.
Принимая время от времени рассчитано красивые позы, он порою привносил в исполнение народных песен чуждую им чувственность. Но ни на минуту не возникало сомнение в том, что его песни подлинно народные. Он поет песни, которые были созданы рабочими плантаций, шахтерами, строителями железных дорог. Он поет народные песни, песни, сочиненные профессиональными композиторами, и свои собственные.
Гарри Белафонте не сразу пришел к славе. Путь его становления как артиста довольно характерен для исполнителей народной музыки, и мне хотелось бы рассказать об этом пути.
Гарри Белафонте родился в 1927 году в Нью-Йорке. Его отец — выходец с острова Мартиника в Карибском море, французской колонии. Мать — жительница Ямайки. Белафонте не чистокровный негр, среди его предков и по отцовской и по материнской линии были белые.
Ребенком Белафонте несколько лет с перерывами жил на Ямайке. В 1932 году он впервые покинул «Солнечный остров», как он потом назовет Ямайку в одной из своих песен, и поселился в трущобах нью-йоркского Гарлема. Как и все нью-йоркские мальчишки, он член мальчишеской банды, которая именует себя «Карлики из Среднего города». И они остервенело, пуская в ход ножи, медные кастеты, самодельные пистолеты и бомбы, дерутся с другими бандами — «Пиратами» и «Скорпионами». Об этом периоде своей жизни Гарри Белафонте говорит: «После Ямайки все в Гарлеме вызывало у меня отвращение. Грязь, нищета, насилие, опасность и постоянное чувство унижения, потому что ты представитель неполноценной расы и вынужден жить в гетто».
Отец Белафонте работал слесарем в одном из домов в Гарлеме. Однажды, починив шторы в квартире, он вместо денег получил билет на спектакль в американском негритянском театре и принес его сыну.
Театр произвел на Гарри огромное впечатление, и вскоре он уже бесплатно работал в этом театре — раскрашивал декорации, возился с электрическими проводами, управлял прожекторами, передвигал декорации и мебель.
Он твердо решил стать актером. Вскоре он стал заниматься в Драматической студии. Там Белафонте познакомился с системой Станиславского.
Белафонте стал выступать в клубе на знаменитом курорте Майями-бич. Сам Белафонте так рассказывает об этом:
«Я работал в одном из клубов на Майями-бич. Ну и доставалось же мне там! Они допекали меня как могли с их чертовой сегрегацией. У меня не было приличного жилья, и я не мог даже пообедать, где хотел. Меня страшно удручала вся эта игра на человеческих чувствах, осуществляемая фабрикантами Улицы Жестяных Сковородок. Я хотел исполнять произведения, имеющие социальное звучание и художественную ценность. Поэтому я попросил хозяйку клуба расторгнуть мой контракт, и она согласилась».
Гарри Белафонте отказался от выступлений и занялся ресторанным бизнесом: в одном из районов Нью-Йорка — в Гринич Виллидж, где обитает, главным образом, нью-йоркская богема, — он открыл столовую. Готовил бутерброды, жарил яичницу и кипятил в масле мелко нарезанный картофель.
Бизнес не принес ему удачи. Белафонте скоро оказался на грани банкротства. Буквально за несколько недель до того, как ресторанный бизнес Белафонте должен был с треском лопнуть, в ресторанчик зашел театральный постановщик Джэк Роллинс. Совершенно случайно между поваром и посетителем завязался спор о судьбах народной музыки.
Спор закончился тем, что Роллинс прослушал Белафонте и уговорил владельца одного ночного клуба дать Белафонте возможность попробовать свои силы. Концерт состоялся. Аккомпанировал Белафонте Миллард Томас, один из лучших гитаристов Нью-Йорка. Он и сейчас выступает с Белафонте.
Песни понравились. Так началась карьера Белафонте — исполнителя народных песен.
Летом 1957 года, когда его песенка «Солнечный остров», посвященная Ямайке, вошла в парад боевиков, Белафонте стал популярен и вскоре обрел титул короля калипсо.
Гарри Белафонте не страдает скромностью и любит повторять, что он «самый выдающийся артист в США». Не будем с ним спорить, тем более что это самовосхваление, может быть, лишь своеобразный протест талантливого певца, испытавшего на себе жестокие превратности судьбы. Как-то на вопрос корреспондента, почему он отказался от карьеры исполнителя эстрадных песен, Белафонте ответил: «Я скорее умру с голода, чем буду петь бессодержательные песни типа «Я тебя люблю». Даже если бы они предложили мне миллион, я бы отказался. Я не считаю возможным пожертвовать своей совестью артиста ради коммерции».
Огромная роль и заслуга Гарри Белафонте состоит в том, что он помог народной песне пробиться в парад боевиков. Двойная его заслуга в том, что он сделал это в пору засилья рок-н-ролла.
Родник народной поэзии
Поскольку американский народ представляет собой потомков переселенцев почти из всех стран Европы, в его песнях слышатся отголоски старинных английских, ирландских и шотландских любовных и хоровых матросских песен, испанских и португальских фанданго и серенад, задорных французских мотивов, русских и польских плясовых. В Теннесси и Кентукки до сих пор исполняют английские баллады XVI–XVII столетий. На юго-западе можно услышать в прежних вариантах старинные испанские песни вроде «эль абандонадо» — жалоба пастуха, покинутого возлюбленной.
Величественные «спиричуэлз» — духовные песни негров — составили ценный вклад в сокровищницу национальной американской музыки, оказали огромное влияние на эстрадную песню и на джаз.
Значительное место в народных песнях Америки занимают ковбойские песни. Одни из них напевны, нежны и печальны: они родились в безлюдных просторах прерий. Другие напоминают ритмом неторопливый бег коня, а иногда стремительный галоп погони или топот вырвавшегося из стада быка.
Это простые бесхитростные баллады, наивно-романтическое отражение тех времен, когда пистолет был единственным средством решения споров. Песни населены молодыми, горячими ковбоями, которые могут выхватить пистолет и выстрелить из него за долю секунды. В песнях присутствуют шерифы; довольно часто это те же ковбои, ставшие полицейскими, чтобы охранять наскоро введенные в стране законы. И конечно, редко ковбойская песня обходится без «аутло» — человека вне закона, то есть преступника. Однако обычно в ковбойских песнях не шериф, а «аутло» становится героем. Так, много народных баллад было сочинено о существовавшем на самом деле легендарном «аутло» Джесси Джеймсе. Это ковбойский Робин Гуд: он совершает дерзкие налеты, грабит банки и почтовые поезда и раздает деньги бедным фермерам Оклахомы.
И наконец, другой традиционный герой ковбойских баллад — «одинокий парень с ранчо», — сдержанный, молчаливый, мужественный, чувствующий себя в седле не менее уверенно, чем городской житель в кресле, стреляющий в случае необходимости из двух пистолетов сразу и, естественно, в честном поединке неизменно выходящий победителем.
