Анатолий Максимов - McCartney: День за днем
Я узнал, что хорошо быть спонтанным, что хорошо быть основательным, хорошо иметь что — то, что вдохновляет тебя, хорошо быть в отличном настроении, и все эти вещи переходят в живопись. И еще, не стоит слишком беспокоиться, если новая идея все не приходит. Ты можешь просто пойти погулять, не надо на этом зацикливаться.
Так что мой опыт в сочинении песен помог мне сделать первые шаги в живописи. Часть проблем, которые возникают у начинающих, мной уже были пройдены…
Однажды, когда я был в студии де Кунинга, он решил подарить нам с Линдой картину и предложил самим выбрать, какая нам больше нравится. Мы могли бы выбрать какой — нибудь большой — большой холст, но ведь он был наш друг, поэтому мы решили взять что — нибудь недорогое, но со значением, и мы выбрали маленькую картину, которую он сам вставил в раму.
Это был «снимок». Он часто с помощью газеты снимал с холста лишнюю краску. Прикладывал газету к холсту, а потом снимал. И иногда «снимок» ему нравился больше, чем сама картина. И вот мы разглядывали этот «снимок», и мне он напоминал большую лиловую гору. Я сказал: «Я рискую показаться наивным, Билл, но что это такое?» А он говорит: «Не знаю, кажется, похоже на диван. Как по — твоему?»
Эта очаровательная наивность: его не интересовало, что это; он считал, что это похоже на диван, но тут же спросил: «Как по — твоему?» Нечто вроде: «Твоя догадка не хуже моей». И я подумал: «Это здорово, значит, я смело могу рисовать».
— На тебя оказывали влияние другие художники, например экспрессионисты, фовисты, кубисты, Магритт, Кли?
— Мне действительно нравится Кли, но он не вдохновлял меня. Скорее, на меня сильно повлияли Матисс, Ван Гог, Пикассо и Магритт.
— И все же, если я правильно понял, ты отдаешь предпочтение более спонтанным художникам, не таким, как Магритт, а скорее таким как де Кунинг?
— Когда речь идет о том, что я делаю, и что меня увлекает в живописи, я думаю, что очень спонтанная, разнузданная манера де Кунинга и «исследование случайности» для меня более интересны.
Скажем, мне было бы сложно выбрать, какую купить картину, потому что мне нравятся очень многие, но если бы я выбирал, какому стилю следовать, мне было бы интересней иметь дело с де Кунингом.
— У тебя есть любимый английский художник?
— Бэкон…
— А бывает, что импульсом для творчества тебе служат какие — то особые предметы или особые эмоции?
— Да, мне нравятся случайные находки. Я люблю элемент случайности в жизни, и мне кажется интересным, что современная наука начинает изучать это — теорию хаоса.
Мы представляли мир как отлаженный механизм, где все имеет определенное объяснение и один и тот же результат можно повторять до бесконечности. Теперь я чувствую себя гораздо свободнее…
В случае с «кельтскими» картинами, я просто просматривал книгу и увидел там эти лица, сделанные лишь несколькими линиями, как у современных мультипликаторов. Однако это был не Дисней, а кельт, долбивший кусок камня тысячелетия тому назад…
Кельты мне тем более интересны, что после них не осталось никаких записей, они ничего не записывали. И никто не знает имени художника. Мне нравится этот ореол тайны, потому что порой, когда знаешь о вещи слишком много, это портит ее.
В детстве ты точно не знаешь, как вещи устроены, и поэтому для тебя они окружены какой — то магией. Ты вырастаешь, изучаешь их, а потом говоришь: «Как скучно!» В твоем воображении все интересней. Например, я люблю приземленные вещи. Однажды я ехал по дороге и заметил, что впереди все машины забирают в сторону, чтобы объехать какой — то предмет; я тоже забрал в сторону и обернулся посмотреть, что это такое, и оказалось, что это железное колесо от фургона. Просто большое ржавое колесо. Я вернулся и подобрал его… Оно было просто симпатичной формой и подходило для моего «исследования случайности». Я подумал, что кто — то должен его взять, у него должен быть хозяин. Так что я привез его домой и нарисовал с него картину, стараясь передать цвет ржавчины. А фоном ему сделал голубое небо, повесил его среди облаков — этакий отголосок Магритта. Летать — более благородное занятие для колеса. Это было героическое колесо…
— Я хочу спросить тебя о тех двух вымышленных героях, о которых ты как — то говорил: Блэндини и Луиджи. Блэндини — это твое «alter ago»?
— Да, одно из них — у меня их несколько. Я говорил тогда о страхе творчества. Одна из моих целей — чтобы живопись была мне в радость. Я люблю смешивать цвета, и всегда, когда я это делаю, я воображаю себя мистером Блэндини…
Зато каждый раз, когда выдыхаюсь, я начинаю думать: «Чего ради я этим занимаюсь?» или «Зачем я развожу краску по этой штуковине?»
Так вот, если я не нахожу никакого ответа, тогда появляется этот вымышленный герой, Луиджи, который содержит ресторан. У него есть альков в ресторане, маленький альков, и туда нужна картина. Он просит меня: «Пожалуйста, мистер Блэндини, нарисуйте Луиджи картину для его ресторанчика». И я всегда думаю: «Ага, это для Луиджи!» Потому что нарисовать что — нибудь для Луиджи — это моя уловка.
В одном знаменитом фильме есть сцена, где писатель сидит за пишущей машинкой перед чистым листом бумаги, печатает что — то, потом берет лист, мнет и бросает в корзину; камера показывает корзину, а в ней — миллион клочков бумаги; камера снова показывает писателя, и ты понимаешь, что он ужасно неудовлетворен тем, что делает. Вот в таких случаях необходим ресторанчик Луиджи. Если у тебя ничего не выходит, ты говоришь: «Ладно, для Луиджи это сойдет, он любит такие картины; ему понравится просто смесь красок». Этот прием помогает раскрепоститься.
Я думаю, что многие молодые художники, посмотрев на то, что было создано до них, теряются, и им становится страшно браться за кисть. Потому что они смотрят на Рембрандта и думают: «Наверняка я никогда не стану таким хорошим художником, как он».
— Правда, что у тебя были проблемы из — за твоей известности?
— Да, я знаю многих актеров и певцов, которые занимаются живописью. Такие, как Тони Кертис. Я знаком с Тони и видел его картины; он по — настоящему любит живопись, и он очень серьезный художник… Но беда в том, что для людей он не художник, а «звезда, которая рисует»… Вот почему я так долго не выставлялся. Мне никогда этого не хотелось, потому что я чувствовал, что главным будет мое имя, а не мои картины.
Вот и получилось, что годы и годы я просто рисовал, но мне всегда не хватало обратной связи… Чтобы люди могли сказать: «Это мне не очень нравится». Или: «То, что ты сделал вот здесь этой линией, это хорошо»…
Критиков я обычно не читаю. Не читаю, потому что вижу, что часто люди просто делают себе на этом карьеру. Критические статьи говорят не столько о тебе, сколько о самом критике.
— Я вижу, что очень важный принцип в твоей работе — отталкиваться от процесса письма, а не от замысла. Композиция или тема вырастают из непосредственного процесса, изнутри.
— В конечном счете, это основано на теории — что бы ты ни делал, это будет иметь некий смысл, потому что ты как бы распечатываешь информацию из компьютера в твоей голове. Осознаешь ты это сам, или нет.
4–5 мая — Маккартни вновь в студии «Abbey Road No.2».
На этот раз вместе с Гилланом, Грином, Уоткинсом и Мэттаксом он записывает еще две песни для своего рок — н-ролльного проекта: All Shook Up и Try to Not Cry. (Пейс в это время был на гастролях с Deep Purple.)
20 мая — в Лондоне, в отеле «Dorchester», Пол получает очередную награду для Линды — «Linda McCartney Award for Animal Welfare».
13 июня — журнал «FMH» публикует список самых сексуальных женщин 1998 года. Среди них на 89–месте Стелла Маккартни!
5 июля — по «ВВС Radio 2» сюжет, посвященный новому альбому Пола Run Devil Run. Причем в эфире впервые прозвучала и песня оттуда: I Got Stung. Ее представил публике Джо Браун!
18 июля — в капелле «Charterhouse School», графство Суррей, Англия, состоялась мировая премьера хорального посвящения Линде — A Garland for Linda.
На концерте прозвучало 9 произведений английских композиторов, среди которых и новое творение Пола — хоральная композиция Nova.
Исполнители — Joyful Company of Singers. Также были исполнены хоровые версии битловских песен: Lady Madonna, Fixing a Hole, And I Love Her, Here, There and Everywhere и Let It Be.
20 июля — Ливерпуль. Пол побывал в своем родном городе и открыл детскую площадку в память о Линде.
8 августа — В Кливленде открылась выставка фоторабот Линды — «Linda McCartney's: Portrait an Era». Это первая музейная выставка в Штатах после ее смерти. На ней представлено 47 портретов рок — звезд.
8 сентября — От лондонской платформы «Waterloo Station» по туннелю, проложенному по дну Ла — Манша, отправился межконтинентальный пассажирский поезд.
