Анатолий Максимов - McCartney: День за днем
Когда Пол, Джордж и Ринго приступили к совместной работе, они говорили всем посвященным, что работают над сюрпризом. О том, что это за сюрприз, выяснилось в начале прошлого года, когда «Нью — Йорк Таймс» сообщила, что трио добавляет новые вокальные и инструментальные партии к неизданной пленке, записанной Джоном Ленноном в конце 70–х.
Пол: «Это случилось, когда все деловые проблемы были решены.
Первое, о чем мы начали говорить как только все утряслось: мы могли бы сделать кое — что вместе. Мы знаем друг друга, и сейчас находимся в дружеских отношениях. Так почему бы не собраться — просто ради удовольствия — и не поработать вместе.
Наш старый приятель Нил Аспиналл начал готовить почву для осуществления этой идеи. Он сказал, что это может быть антология на компакт — дисках, на которой будет освещена вся история группы».
Джордж: «Обсуждались различные идеи: что мы могли бы, например, написать фоновую музыку или даже сочинить новую песню».
Ринго: «Мы избрали легкий путь, который заключался в том, чтобы просто сделать хоть что — нибудь. Битлз было четверо, а теперь нас осталось только трое. Мы собирались записать немного музыки, просто начать играть, и посмотреть, что получится».
Пол: «Но мы и близко не подошли к этому — просто не было ощущения, что это хорошая идея».
Ринго: «Тут неизбежно начинались проблемы. У Пола была песня, у Джорджа была песня, у меня была песня — так почему бы не записать именно ее? Мы постоянно упирались в то, что речь шла о Битлз, а не просто о Поле, Джордже и Ринго».
Пол: «Когда я понял, что возможность нашей совместной работы в студии вполне реальна, мне стало как — то не по себе. Я подумал: «Нужна ли миру запись, сделанная тремя четвертями Битлз!»
Вот если бы с нами был Джон… Трое нас — и Джон — если бы мы сделали действительно новую запись? Если бы мы могли сделать невозможное, это было бы гораздо интереснее. Это был бы вызов!»
Ринго: «Пол спросил Йоко, остались ли какие — нибудь вещи Джона, которые никогда не издавались. Может, мы могли бы поработать с ними».
Пол: «Она была немного удивлена, когда я позвонил, потому что наши отношения были немного натянуты. Но она сказала, что у нее есть три записи, включая Free as a Bird. Я никогда их не слышал раньше, но она объяснила, что поклонникам Леннона они хорошо известны, так как выходили на бутлегах.
Я сказал Йоко: «Не ставь нам слишком много условий, это действительно очень тяжело, в моральном отношении. Кто его знает, может, мы возненавидим друг друга уже после двух часов совместной работы в студии и просто разойдемся.
Не надо никаких условий, ведь это очень тяжело. Если у нас получится что — то не то, ты можешь не дать этому хода».
Я поставил ребятам запись, предупредив Ринго, чтобы он приготовил свой платочек. Причем я сразу же влюбился во Free as a Bird и подумал, что работа над ней вместе с Джоном доставила бы мне огромное удовольствие.
На меня произвела впечатление мелодия, и аккорды… эта песня мне действительно полюбилась. И Ринго, и Джордж — все мы поняли, что хотим ее записать.
Вообще — то я сначала представлял ее с оркестровками в духе Джорджа Гершвина, как вещь сороковых годов. Но вышло все совсем иначе. Ведь первая идея не всегда самая удачная.
В конце концов, мы решили записать все как можно проще».
Ринго: «Вначале нам было непросто свыкнуться с мыслью, что мы будем делать эту запись вместе с Джоном. И в то же время его с нами не будет. Поэтому нам нужно было представить, что он вышел выпить чашечку чая или уехал в отпуск. Только таким образом я мог примириться с этим».
Пол: «Мы согласились с тем положением, что он предоставил нам свободу, потому что это означало, что мы не относимся к Джону как к святому или мученику — это ведь Леннон, тот чокнутый парень, которого мы помнили!
Мы могли смеяться и говорить: «Как это на него похоже — он совершенно не держит ритм! Черт возьми, он никогда не держит ритм, этот Леннон!» Он бы и сам отпускал те же шуточки, если бы это была моя кассета.
Джордж Мартин не принимал участия в записях. Сначала я хотел, чтобы он работал с нами. Я думал, что ему будет немного обидно, если мы его не пригласим. Но Джордж сейчас редко занимается продюсированием, потому что слышит не так хорошо, как прежде. Он очень ответственный человек: «Я люблю делать достойную работу». Если он чувствует, что не сможет сделать эту работу достаточно хорошо, он не будет ее делать. Это очень благородно — многие люди на его месте воспользовались бы возможностью подзаработать. К тому же Джордж очень хотел, чтобы с нами работал постоянный продюсер. Он был знаком с Джеффом Линном. Я боялся, что мы с ним не сойдемся. Но к счастью, все оказалось не так — Джефф отлично все сделал. Когда Джордж Мартин услышал работу Джеффа Линна, он остался доволен.
Перед сессией звукозаписи мы все обговаривали, и я старался по возможности помочь все устроить. Мы ведь даже не знали, сможем ли мы находиться вместе в одной комнате, не то, что записывать музыку после всех этих лет.
Мы говорили с Ринго об этом, и он сказал, что это может быть даже весело. Мы не виделись долгое время, и пресса не докучала нам, потому что никто не знал, что мы собрались в студии.
Мы знали, что не сможем сделать ничего лучше, чем Битлз, но в память о былых временах мы решили, что неплохо бы устроить все это».
Джордж: «Если вы слышали оригинальную версию, то вы знаете, что Джон играет в ней несколько другие аккорды. И когда мы начали работать, были сомнения вроде: «Подождите, я не очень уверен насчет того, какой аккорд здесь играется, и почему бы нам не попробовать новый?»
Мы предоставили себе некоторую свободу, и смело изменяли некоторые вещи».
P. S. Справедливости ради стоит отметить, что не все восприняли Free as a Bird на ура.
В прессе песню неоднократно называли «скучной», «глупой» и «посредственной». По мнению некоторых британских журналистов, все было затеяно «великолепной тройкой» с единственной целью — пополнить похудевшие кошельки.
Радиоведущий Джонатан Кинг заявил: «Она не просто плохая. Free as a Bird — ужасная и позорная. В голосе Джона слышится, что он считает песню провальной и надеется, что никто никогда ее не услышит. Все это чисто коммерческая акция».
Впрочем, у каждого свой взгляд на вещи…
7 декабря — в Лондоне во время обследования у Линды обнаружена раковая опухоль…
1996
январь — два раза в неделю Линда проходит курс химиотерапии.
30 января — в Ливерпуле проходит пресс — конференция, посвященная предстоящему открытию «LIPA». Среди присутствующих директор школы Марк Физерстоун — Витти, Джордж Мартин, Пол, Линда, их сын Джеймс, Майкл Маккартни, Джерри Марсдин и Нил Эспинолл. Мир обошли фотографии, на которых Пол отрезает кусок праздничного торта. Редкий случай — на этой встрече побывал и российский журналист, корреспондент «Огонька» Владимир Симонов. Отрывки из его материала, опубликованного в No.4439, я и привожу ниже.
LIPA МАККАРТНИ
(Экс — битл отыгрался на родной школе за себя и за Харрисона)
Пол Маккартни постарел, но красиво. Волосы до плеч, на висках всего искорка — другая седины. Серый костюм с жилеткой, светлая, застегнутая у ворота — но без галстука — рубашка оттеняют «миллионерский» зимний загар на лице, смягчают смеющиеся морщинки у глаз.
Странное ощущение: сам Пол, гениальный, как уже теперь всему миру ясно, творец, душа Битлз, открывших новую эпоху в мировой музыкальной культуре, сидит от меня в метрах трех — четырех. Живой, всамделишный. И запросто рассказывает о временах, когда ему было 11 лет…
— Мы ведь здесь, в этих стенах, учились, Джордж Харрисон и я, и еще, наверное, тысяча мальчишек. Это была лучшая тогда средняя школа в Ливерпуле. Древняя, открылась еще в 1825–м. Но мне учиться тогда не очень — то нравилось, кому это по душе, когда ты подросток, правда? Мне хотелось тогда одного: тусоваться с приятелями…
У Пола Маккартни, оказывается, говор и манеры парня с ливерпульской окраины. Он размахивает руками, подмигивает, часто запускает пятерню в свою искусно взлохмаченную гриву. Трудно понять, что это — его естество или сценическое поведение великого гипнотизера публики, выступающего перед полусотней журналистов. Но говорит он убежденно и искренне. У него и в самом деле сегодня большой день. Пол открывает для студентов, для города, для всего мира свою новую старую школу. Она теперь называется строго и торжественно: «Ливерпульский институт исполнительских искусств», в английском сокращении LIPA.
Идея явилась ему в 1991 году, когда на вечеринке после концерта он разговорился с темнокожим музыкантом из Токстета, беднейшего района Ливерпуля, где в начале 80–х прокатились антирасистские мятежи.
