Дитер Болен - За кулисами
На Рекса все чаще стали жаловаться организаторы праздников, потому что он несколько раз падал со сцены. На выступлении «МС Европа» он несколько минут пролежал на земле, что–то бессвязно лепеча. На рождественской вечеринке фирмы по продаже белья по почтовым каталогам он мертвецки упился двумя литрами Рислинга и пол бутылкой красного вина.
На Майорке он попрощался с публикой словами: «Добббброго… вечччера…! Вввеселого Рррождества!» — хотя стояло лето. Если его спрашивали: «Как было?» — он отвечал: «Девчонки бросали лифчики и трусики на сцену. Они все хотят лечь со мной в постель». При этом среди публики находилось лишь несколько хулиганов, которые грубо ругались.
Он был пародией на самого себя и жил на непостижимой планете Гильдо. Если репортер в интервью спрашивал: «Слушай, Рекс, может, ты все–таки пьешь немножко много?» — он отбивался, как все алкоголики: «Я выпиваю всего–то по восемь стаканчиков после выступления! Я вообще не понимаю, из–за чего весь сыр–бор! Бернгард Бринк пьет в два раза больше».
«Рекс должен принять правду и честно и ясно сказать: 'Да, я пью. И кроме того, я ношу парик'" — ябедничал в ответ Бернгард.
Чуточку стыдно за обоих.
Спустя четырнадцать лет после нашей встречи, точнее говоря, 23 октября 1999, Рекс Гильдо упал с восьмиметровой высоты, вывалившись из окна своей ванной комнаты. Итог его жизни: двадцать пять миллионов пластинок и десять цистерн алкоголя. Перед смертью он прокричал: «Я не хочу больше строить из себя клоуна!» Возможно, это был первый раз в его карьере, когда он открыл рот и сказал правду. К сожалению, слишком поздно.
1982
Нена или дыньки в декольте, медвежата под мышкой
Летом 1982 музыкальное паломничество снова привело меня в BMG в Берлине. Любому, кто видел меня, было на что посмотреть. Под «стилем» я понимал тогда спортивные брюки, майку с глубоким вырезом и кучу золотых цепочек. К тому же, я сбривал волосы на груди. В принципе, я выглядел как турецкий сутенер, только со светлыми волосами.
Я рванул с трапа самолета «Луфтганзы» в берлинский Темпельхоф вместе с толпойлюдей с портфелями и разочарованных в жизни офисных красоток. В кулаке, дополняя свой имидж азиата и в качестве официального заявления всему миру, я сжимал пакетик «Вулворт», в котором лежала демо–кассета с новехонькой песней. Эту последнюю я хотел преподнести своей фирме звукозаписи с Виттельсбахер штрассе.
В поисках такси я совершенно случайно наткнулся на Габриеллу Сюзанну Кернер, прозванную Неной.
Тогда в ее карьере наметился грандиозный прорыв с песней «Только мечты». А я был всего–навсего мелкой рыбешкой, которая не смела писать песни для Бернгарда Бринка и Элмара Гунша. Единственное мое творение, которому до той поры посчастливилось попасть в чарты, была инструментальная композиция Рики Кинга.
За несколько недель до этого я в первый раз отправился с Уши Нерке и Майком Лекербушем в Бремен на передачу «Бит–клуб», чтобы послушать пение Нены. Сам я должен был выступать там с Рики Кингом и его танцовщицами. Весь свой реквизит девушка рассовала по голубым пятидесятилитровым мешкам для мусора. А под припев «Ух, эй, эй, капитан» вовсю вертела попкой в очаровательной юбочке.
Нена вышла после нас. В то время она была совершенно неизвестной учительской дочкой из Хагена, увлекавшейся музыкой. Она пела едва слышным голосом, который трудно было назвать хорошим в традиционном смысле этого слова. Ее яркая красная кожаная мини–юбка лишала меня разума. Ее темные волосы, молодость и свежесть. Я думал лишь: что за женщина!
Да и другие, все, кто был в студии, как женщины, так и мужчины, были в восторге. Наконец–то, певица, которая устраивает на сцене настоящее шоу, гимнастическое представление, и не боится вспотеть. Ничего подобного в то время еще не знали, в этом было нечто вдохновляющее. Единое мнение всех присутствующих: «Из девчонки получится настоящая звезда. Она далеко пойдет!»
Еще тогда, двадцать лет назад у Нены было кое–что поважнее голоса в три октавы — свежесть ее голоса нельзя не узнать. Стоит тебе одну секунду послушать ее пение, и ты вспоминаешь: Нена! Прерывистое дыхание, следствие того, что она не владела техникой пения и не знала, как правильно дышать, стало настоящим подарком. Оно делало ее искренней, типа «я такая, какая есть». Не было второй такой певицы, которая могла бы петь как Нена. Как позднее не было никого, кто столь часто выступал бы в «Браво». Наверное, четыреста раз. Настоящая икона подростков.
И даже слушая ее сейчас, в 2003, улавливаешь в ее голосе нотки сексапильной юности. И никому в голову не приходит, что это поет сорокапятилетняя женщина. Ей максимум восемнадцать, это любой скажет. Так современно и молодо звучит ее голос. Короче говоря: Нена — это круто.
«Ку–ку!» — Нена наткнулась на меня в аэропорту в 1982 году. Я сам, бесспорно, побоялся бы заговорить с ней, — «Мы же знакомы по Бит–клубу!»
Она подняла руки, чтобы помахать мне. Ее запястья украшали напульсники, и я увидел, что под мышками она держала пару маленьких забавных плюшевых медвежат. В общем–то, мы были примечательной парой.
И во второй раз я подумал: а она и впрямь прелестна! Вот станешь великим, Дитер, тогда ты обязательно, с ней… споешь.
Она была невероятно мила. Еще бы не стать милой, при таком–то попутном ветре, который дул ей тогда. Я сам никогда в жизни не решился бы заговорить с ней. Возможно, я лишь косился бы на нее: погляди–ка! Там Нена! Круто!
«Куда ты едешь?» — поинтересовалась Нена.
А я, такой: «На Виттельсбахер штрассе».
«О, пойдем!» — ответила Нена, — «Мой кабриолет стоит снаружи у входа, я отвезла кое–кого на самолет, и я возьму тебя в город». Эта сцена, словно фильм, до сих пор стоит у меня перед глазами. Неужели это было не вчера? Я был в восторге оттого, что эта милая маленькая сексуальная девушкапригласила меня совершить поездку на ее машине.
На стоянке перед аэропортом стоял тот самый кабриолет. Не элегантная пижонистая машинка, скорее, в ней было что–то панковое: забавная маленькая заграничная драндулетка с кучей приклеенного и привязанного хлама.
День был чертовски жарким. Нена уселась. Я бросил свой вуловртский пакет на заднее сиденье, а сам плюхнулся на переднее, из искусственной кожи, которое летнее солнце нагрело до 95 градусов. Нена съехала со склона, и началось.
Вот что здорово: с первых секунд поездки встречный ветер надул кофточку Нены до объема Обеликса. Мне о стороны все было чудесно видно. Я сел немного наискось и подглядывал, словно хамелеон: правый глаз смотрит на дорогу, левый — в декольте Нены. Хочется же увидеть, что у нее там. Вот это да: два сладких зрелых персика, так и манят сорвать их. Чтобы меня не заподозрили в подглядывании, я время от времени смотрел в прекрасные глаза Нены.
Что за восхитительная женщина! При этом у меня возникла проблема, которая обычно возникает у других со мной. Я не мог определиться: нравится ли мне этот человек потому, что это Нена? Или она нравится мне, потому что она хороша? Да какая разница. Верно и то и другое. Упругая грудь, смех Нены, летний ветер. Она была классической девчонкой без тормозов, которая полностью подчиняла себе твою голову, сердце, твои сны. Бум! Я влюбился в нее. Что касается меня, то мы могли бы ехать хоть до самого Парижа.
«И что же ты делаешь в Берлине?» — завязала Нена непринужденный разговор.
«Для начала, у меня есть новая песня для Андреаса Грамара», — ответил я, — «называется 'Павильон ХСВ. Мало сна — много кофе'. Очень хорошая песня. Она точно попадет в чарты. Я хочу показать ее фирме звукозаписи», — я решил слегка поважничать.
«Клево», — ответила Нена в своей восхитительной манере, — «а кроме этого?»
«Да, еще я пишу для 'The Teens'".Про Катю Эбштейн и Бернда Клювера я предпочел умолчать, — «а ты–то как?»
«Ну», — ответила Нена, — «я сейчас осела в Берлине. Моя карьера сейчас действительно на взлете. Но это не самое главное. Когда мне хочется, я забиваю косячок и улетаю. Мне кажется, жизнь должна доставлять удовольствие».
Я завидовал ее легкости, ее умению быть выше вещей, ее лени. Ее девизу: если мне захочется, я поеду на восемь месяцев в Сахару. Плевать на карьеру. Для таких вещей я был излишне сознательным. Зато я, сжавшись в комок, в паническом страхе работал над собственным успехом. Если бы я был таким, как Нена, не бывать мне там, где я сейчас. Зато, возможно, я был бы доволен.
«Эй, знаешь, что, ты — просто сенсация!» — я неожиданно сделал ей комплимент. А уж если старина Дитер расчувствуется, то на полную катушку — «Нет, правда! Я так думал с самого начала. Просто мега! То же самое я говорил Майку Лекебушу».
«Знаешь, это очень мило с твоей стороны!» — раздался в ответ типичный смех Нены. Между нами промелькнуло нечто, как будто то, что ты долго искал и нашел. Это как пинг и понг. Как будто в постели, — думал я. Ее манеры, ее позитивная энергия била ключом, и это заводило меня.
