Мик Уолл - Когда титаны ступали по Земле: биография Led Zeppelin[When Giants Walked the Earth: A Biography of Led Zeppelin]
И что? Тебе было все равно. К чертям их, если они не могут перенести шутку, — вот, что ты обычно говорил. Пусть они крутые парни для вашего возраста, но вы с Миком неизменно ввязывались в драку. «Мы с Джоном были очень похожи, — вспоминал Мик. — Кому–то было достаточно лишь посмотреть на нас или сказать что–то не то, и мы сразу хотели драться против всего мира». Иногда вы даже дрались друг с другом, просто ради озорства. Ты вырвал страницу из ежегодника Мика, а он в ответ раздавил твои часы, вот свинья! Тогда ты действительно рассердился и разбил его простенькие часы, а он даже швырнул в тебя разделочный нож! Мама зашла и увидела, что нож торчит из двери и впала в беспредельное бешенство! Так что она позвала папу, чтобы тот дал вам обоим по заслугам, но он был таким мягким человеком, что, когда дело доходило до чего–то такого, он в итоге не делал ничего. Поэтому он просто кричал и угрожал, что отдубасит вас. Но никогда и этого не делал. Не по–настоящему. Хороший папа, крутой парень. Однажды он купил фургон и каждое лето на каникулы возил вас всех на побережье. А затем купил лодку и брал вас с Миком на канал рыбачить. Он был чертовски хорошим малым, твой отец. С руками, как лопаты.
Единственное, что тебе действительно нравилось в школе — это спорт. Мик любил футбол, а ты предпочитал крикет, даже после того как шальной мяч сломал тебе нос. В тот день ты даже не играл — просто стоял у края поля, болтая с девчонкой, как вдруг мяч прилетел тебе прямо в лицо. Было облегчением наконец–то навсегда покинуть Уилтон, когда мама с папой отправили тебя вместо этого в местную среднюю современную школу Лодж Фарм Каунти. Не то чтобы ты особо хорошо учился и там. Когда в пятнадцать ты выпустился, директор, настоящий высокомерный идиот, сказал маме с папой, что из тебя «даже мусорщик хороший не получится».
Но потом, если верить твоему брату, ты был «негодяем, без сомнений», который постоянно «получал розги». Одним из тех малых, которые «постоянно во все вмешивались» и «особенно бросались в глаза». Вообще–то, ты не думал, что был так плох. Особенно после того как заболел барабанами, всерьез и надолго, так сказать. Ты был хорош и в плотничном деле — вероятно, это передалось от отца, — помогая с постройкой школьной теплицы. Но как только появились барабаны — все, ты пропал. Ничто больше не имело значения, не по–настоящему. Тебе было десять, когда ты уговорил маму купить тебе первый барабан, пятнадцать — когда уговорил отца купить тебе первую полноразмерную установку, подержанную Premier. «Она была едва ли не доисторической, — вспомнишь ты. — Почти все металлические детали заржавели». Ну и что, черт возьми? Тебя это не волновало. «Я не чувствовал тяги ни к какому другому инструменту. Позже я немного играл на акустической гитаре, но на первом месте всегда были ударные. Все эти работы мастера на все руки я в расчет не принимаю». Чертовски верно, дружище.
Настоящей поворотной точкой стал фильм The Benny Goodman Story, который ты увидел по телевизору однажды в воскресенье. Ты не верил своим глазам, смотря, как ударник Джин Крупа исполняет ‘Sing, Sing, Sing’. Такого ты никогда не видел — никогда в жизни! Просто блестяще! Тогда ты впервые осознал, что ударникам не обязательно торчать сзади, пока парни впереди — певцы, гитаристы и кто там еще — получают все внимание, что ударники тоже могут быть звездами шоу. Как ты объяснишь годы спустя, болтая за пинтой пива с Крисом, славным малым из Melody Maker: «Джин Крупа был первым ударником большой группы, которого реально заметили. Он вышел прямо вперед и играл на ударных куда громче, чем это когда–либо делали до него, — и куда лучше. Люди не придавали особого внимания ударным, пока не появился Крупа».
Хотя Питер Грант все еще питал надежду заключить отдельный контракт в Британии, выход первого альбома Led Zeppelin в Америке — в соответствии с модой того времени украшенного только именем группы в качестве его названия, — был запланирован на 12 января 1969 года. Когда оказалось, что этот отдельный британский контракт заключить нереально, Грант спешно предложил Atlantic права «на остальной мир», которые они с удовольствием купили за бесценок, и альбом, в конечном счете, должен был появиться на свет в Британии в марте. Тем временем, в Америке стартовала основательная рекламная кампания, начавшаяся с самого первого пресс–релиза Atlantic Records с заголовком, набранным большими буквами:
ATLANTIC RECORDS ПОДПИСАЛА КОНТРАКТ С НОВОЙ ЯРКОЙ АНГЛИЙСКОЙ ГРУППОЙ LED ZEPPELIN, ОДНА ИЗ КРУПНЕЙШИХ СДЕЛОК ГОДА!
Дальше следовало: «Ведущие английские и американские рок–музыканты, слышавшие треки, сравнивают пластинку с лучшими работами Cream и Джими Хендрикса». Обвинения в очковтирательстве последовали незамедлительно, особенно после того как стало известно, что Atlantic подписала контракт с группой, даже не посмотрев на их игру вживую: кощунство, ведь музыка в те времена была самоцелью. В результате, даже после выпуска альбома, когда люди могли сами решить, достойно ли его содержание звания «одной из крупнейших сделок года», американские СМИ поделились на тех, кто любил Led Zeppelin, и тех, кто их ненавидел, — и ничего среднего. Этот расклад будет действовать еще долго после того, как сама группа прекратит существование.
Тем не менее, учитывая нежелание британского музыкального бизнеса разглядеть коммерческий потенциал новой группы, Грант и Пейдж делали ставку на Америку, где рассчитывали получить поддержку, в которой группа крайне нуждалась, если они действительно собирались стать новыми Cream. Существовал единственный способ для этого: гастролировать без остановки, пока люди не забудут об обвинениях в надувательстве и не получат шанс составить свое собственное мнение. Вот ключ, сказал Грант. Пейдж согласился. И чем раньше, тем лучше, сказал он. Поэтому Джи принялся за работу. С помощью Фрэнка Барсалоны, старого и проверенного контакта в Premier Talent, а впоследствии одного из известнейших американских импресарио, плюс пятилетнего опыта работы с американской концертной сетью, Грант точно знал, с чего начать. The Fillmores в Нью — Йорке и Сан — Франциско, The Boston Tea Party, The Grande Ballroom в Детройте, The Kinetic Circus в Чикаго, The Whisky A Go Go в Лос — Анджелесе… за несколько дней Грант составил маршрут, включавший более двадцати американских городов. И хотя в будущем его заключенная им невероятно трудная сделка с американскими промоутерами станет легендой, он даже не терял время, чтобы поторговаться о гонорарах. Не для этого тура. В то время как The Yardbirds в зените славы получали в США 2 500 долларов за шоу, с учетом того, что первый альбом Zeppelin еще не вышел, Грант был счастлив, если смог выжать из промоутеров 1 500 долларов за шоу в течение этого первого американского тура. Иногда они играли за такую мелочь, как 200 долларов, — меньше сотни фунтов. Принимая во внимание затраты на отправку группы в Америку, общий итог в финансовом отношении был бы убыточен. «Однако это того стоило, — доказывал Пейдж, — мы не переживали. Нам просто хотелось проехать по Америке и сыграть нашу музыку». Позиция была такова: «поехать туда, трудиться изо всех сил, дать им все, что можем, а если не сработает, вернемся в Англию и начнем с начала. Заметьте, никто бы не привез нас обратно, если бы мы умерли. Это была действительно наша забота».
Была только одна заминка: это означало, что группа улетит на Рождество. Джон Пол, Роберт и Бонзо были женаты. Джимми жил с американкой по имени Линн, которую он встретил в Бостоне во время последнего тура The Yardbirds. Какого черта, — рассуждал Грант, — они молоды и смогут провести еще уйму рождественских вечеров со своими девчонками. После того как они выиграют войну, — сказал он им, — они могут делать все, что их долбаной душеньке угодно. А пока им надо делать то, что им, черт возьми, сказано. Кому не нравится, может валить туда, откуда пришел, — сказал он, зная, что никто из них этого не захочет.
Тем не менее, он не торопился сообщать им неприятные новости. Но когда он наконец собрал всех в своем офисе на Оксфорд–стрит и честно все рассказал, то был поражен, насколько хорошо, казалось, они это восприняли. «Все это, — объяснил он, — начнется с вашего выступления на разогреве для Vanilla Fudge. О, оно приходится как раз на 26 декабря…» На тот случай, если они не поняли картины, он добавил: «Это день после Рождества. Что означает, что вам надо вылететь из Англии двадцать третьего декабря». Реакция на план Гранта была неоднозначной, но никто не хотел терять лицо, признавая, что новость вступила в противоречие с его планами. Плант, жена которого, Морин, только что родила дочь по имени Кармен Джейн, был в самой сложной ситуации. Однако, словно для того чтобы не показать виду, он первым заговорил в поддержку плана. «Что ж, давайте сделаем то, что должны, — сказал он. — Когда наш самолет?»
Группа была уже взволнована надвигающейся поездкой в США, и Грант сообщил им еще одну припасенную новость: вообще–то он с ними не полетит. Во всяком случае, не на Рождество. Грант был тридцатитрехлетним семьянином, уже много раз путешествовавшим по Америке, и было мало заманчивого в перспективе провести Рождество и Новый год вдали от его жены Глории и двухлетнего сына Уоррена в компании еще относительно незнакомых людей. Вместо него, по крайней мере, в первые пару недель тура группа будет на попечении нового гастрольного менеджера, двадцатичетырехлетнего старшины корабельной полиции из западного Лондона, который уже работал на Моста и Гранта: Ричарда Коула, или «Рикардо», как он любил себя называть. Разочарованные, но не особо встревоженные, — Пейдж и Джонс уже знали Коула — Плант и Бонэм вслед за остальными молча кивнули в знак согласия. Джонс впервые встретил Коула в 1965-ом, когда гастролировал с The Night Timers, первой группой, фургон которой водил и обслуживал Коул. С тех пор бывший неквалифицированный рабочий поднялся вверх по карьерной лестнице до должности дорожного менеджера Unit 4 + 2, The Who, The Yardbirds (там они с Пейджем и познакомились), The Jeff Beck Group, Vanilla Fudge, The Rascals, The Searchers, The New Vaudeville Band и, наконец, Терри Рида, с которым он только что завершил тур по США. Так как Ричард уже был в Лос — Анджелесе, Грант поручил ему найти приличный отель для группы и встретить их на машине в аэропорту LAX рождественским вечером.
