Владимир Бенедиктов - Стихотворения (1884 г.)

Есть два альбома. Пред толпою
Всегда один из них открыт,
И всяк обычною тропою
Туда ползет, идет, летит.
Толпа несет туда девице –
Альбома светлого царице –
Желаний нежные цветы
И лести розовой водицей
Кропит альбомные листы.
Там есть мечты, стихи, напевы
И всякий вздор… Но есть другой
Альбом у девы молодой, –
Альбом тот – сердце юной девы.
Сперва он весь как небо чист,
Вы в нем ни строчки не найдете,
Не тронут ни единый лист
В его багряном переплете.
Он – тайна вечная для нас,
Толпа сей книжки не коснется, –
Для одного лишь в некий час
Она украдкой развернется, –
И счастлив тот, кто вензель свой,
Угодный ангелу-девице,
Нарежет огненной чертой
На первой розовой странице!

Перед нею умиленьем
Свято теплилась душа,
И, проникнут упоеньем,
Я шептал с благоговеньем:
«Боже мой! Как хороша!»

Но чрез миг, пред милым ликом
Страстным пламенем дыша,
Задрожав в восторге диком,
Пал я ниц с безумным криком:
«Черт возьми! Как хороша!»

Какая буря! Черт возьми!
Досадно! Вот и остановка!
Вот так-то с бедными людьми
Всегда бывает, – всё неловко,
Всё не под стать, везде беда.
Сам бог немилостив к ним – да!
Где нужно вёдро – шлет им бурю.
Знать, не для бедных создан свет!

Ишь как блестит, гремит! Да нет!
Уж я глаза себе зажмурю
И уши наглухо заткну,
А до Рюэля донырну,
Хоть в море обратись дорога!
Чай, мул мой отдохнул немного
Теперь в конюшне – свежих сил
Себе подбавил. В самом деле,
К чему ж заране я уныл?
Ведь к сроку буду ж я в Рюэле!

Э! Время терпит. Отдохну
В гостинице.
(Подойдя к камину и увидя Гоше.)
Ах, извините!
Я думал: к один здесь…

Ну!
Так что ж такое? – Стул берите,
И сядем вместе у огня.
Ведь вы проезжий здесь, я – тоже,
Вы не помеха для меня.
Притом я тотчас еду…

Боже!
В такую бурю?
(В сторону.)
Как он мил,
И прост, и вежлив в обращенье!

Что ж делать? Я бы не спешил,
Когда б не крайность. Приглашенье
Такое важное! Вовек
Не ожидал… да вот – поди же!
Да придвигайте стул поближе!

Ужели знатный человек?
В нем вовсе нет дворянской спеси,
Я думал – он из нашей смеси
Простонародной.

Я спешу
В Рюэль, и вас сказать прошу:
Куда ваш путь?

Да я – туда же –
В Рюэль. Притом скажу вам даже –
И я по крайности почти.

Так вот – нам вместе б по пути!
Я – человек нецеремонный,
И если вы так благосклонны…

Когда б он знал, кто я!

Весьма
Приятно ваше предложенье,
Но – этой бури кутерьма
Меня пугает. Приглашенье,
Сказали вы, торопит вас.
Меня ж в Рюэль влечет приказ.
Я тороплюсь по тяжкой службе,
Которой сил нет выносить.
А вы?.. Могу ли вас спросить?..

Да как сказать-то вам? – По дружбе
Недавней, новой для меня.
В Рюэле, с нынешнего дня,
Каким-то случаем, мне темным,
Попасть я должен в знатный круг.

Позвольте… Быть боюсь нескромным
Через такой вопрос… Ваш друг…
Он кто такой?

Не бойтесь! – Тайны
Тут нету. Это так – случайно
Всё вышло. Переход мой быстр.

Так кто же?..

Кардинал-министр,
Сам Ришелье. Да.

Извините!
А я так запросто…

Сидите!
Всё вздор! Не лезть же мне в князья
Иль графы! Выслушайте: я
Мещан лишь знаю – нашу братью
И не якшался век со знатью.
Куда мне? Боже упаси!
У герцогов Монморанси
Служили, правда, поварами
Отец и дед мой, – вот вся связь
Моя со знатными домами –
И та злой казнью прервалась
Над герцогом. Я просто – скудный
Ремесленник парижский. Тут,
Я говорю вам, случай чудный –
И только. Вдруг мне подают
Записку. Развернул – зовут
Меня… Не знаю – видно, нужен
Я кардиналу стал… на ужин
К нему сегодня. Боже мой!
Всё закружилось в околотке, –
Кричат, разинулись все глотки:
«Смотрите! Экой ведь какой
Гоше счастливец-то на свете!»
Я одурел. Жена и дети
Засуетились и сейчас
Давай мне туалет мой ладить,
Скоблить и чистить, мыть и гладить;
Всё приготовили как раз.
Гляжу – ну просто чародейство!
Вы понимаете? У вас,
Быть может, также есть семейство,
Которое вас любит, ждет…

Жена и дети есть.

Ну вот,
Как нас судьба во всем сближает!
Так ваше сердце понимает,
Что чувствует теперь мое!
Да, быть кому господь назначил
Отцом… Позвольте – как я начал
Рассказ-то? – Да! Мой фрак, белье –
Всё приготовлено, и стекла
Очков протерты – ну, взглянуть,
Так любо! Снарядился в путь –
И вот – извольте! – всё промокло
Насквозь. Чай, бедная жена
И дочери теперь в тревоге.
Но я не стану на дороге –
Нет, я до цели доберусь,
Хоть мокрой курицей явлюсь
На приглашенье кардинала
С ним ужинать. Такая честь,
Вы согласитесь, ведь немало
И пользы может мне принесть
Существенной: мои делишки
Поправятся, теперь нужда
И недостатки – а тогда,
Надеюсь, будут и излишки.
Тогда и ближним услужу,
Жену, детей принаряжу;
Гордиться, право, я не буду,
И вас, поверьте, не забуду
При случае.
(Подает Незнакомцу руку.)
Коль у двора
Упрочу я себе местечко –
В виду имейте человечка!
Однако мне пора, пора!
Прощайте! Продолжать беседу
Мне больше некогда. Я еду.

Мне жаль его. Какой добряк!
За что погибнет он? Конечно,
За вздор! И как бесчеловечно
Смеются! Ужинать бедняк
Готовится и ожидает
Великих милостей; семья
Его с восторгом провожает
В дорогу… Боже мой! И я
Быть должен гибельным орудьем
Подобных дел! И правосудьем
Зовут их! Нет, не потерплю!
Нет! Я его остановлю.
(Громко, к уходящему Гоше.)
Послушайте! эй, воротитесь!

Но… я спешу.

Не торопитесь!
Два слова выслушайте!

Я
Вас слушаю.

Душа моя
Полна невольным к вам участьем.
Не думайте, что вас за счастьем
Зовут в Рюэль! На ужин там
Людскою кровью хлебы месят.
Туда опасно ехать вам.

Что ж мне там будет?

Вас – повесят.

О, это слишком уж… За что?

Да так. Быть может, и за то,
Что вы Монморанси жалели
Казненного.

О, слова нет!
Жалел. Ведь мой отец и дед
При кухне герцогов имели
Места и должность, и всегда
Превозносили их. О, да!
Как не жалеть! Притом казненный
Такой был добрый, благосклонный
К нам – беднякам.

Быть может, вслух
Вы сожалели, хоть невольно!

Да, помнится, но лишь при двух
Иль трех приятелях.

Довольно,
И даже слишком.

Неужель
Из этого весь случай вышел?
Я говорил тайком.