Владимир Артыков - Обнаженная модель
Министр кинематографии Романов предложил членам комиссии Госкино послать фильм «Песнь о воде» на всемирную международную выставку в Монреаль. Возражений не было.
Вернувшись в Ашхабад, директор киностудии поздравил меня, и тут же предложил новый сценарий:
— Теперь ты режиссер-документалист, будь любезен, приступай к съемкам картины «Волшебники рядом с нами». Как художнику, тебе это будет интересно, речь идет о туркменском прикладном искусстве. Прочитай сценарий, измени, добавь. Словом, сделай разработку будущего фильма, это твое, здесь и текинские ковры, и женские серебряные украшения, и национальные костюмы, не затягивай, приступай к съемкам как можно скорее.
Через два месяца документальная картина была готова. Сдавал ее в Госкино в Малом Гнездниковском переулке. На просмотре, среди начальства, был и Алексей Яковлевич Каплер, известный кинодраматург по фильмам: «Ленин в октябре», «Ленин в 1918», «Две жизни». В то время он вел популярную телепередачу «Кинопанорама». После сдачи картины, в просмотровом зале министра Романова, Алексей Яковлевич подошел ко мне с предложением в ближайшей кинопанораме показать фрагменты фильма, и провести со мной интервью. Конечно, я с благодарностью согласился, но добавил, что меня срочно ждут в Ашхабаде для участия в работе над новой картиной для детей «Приключение Доврана», поэтому наше интервью откладывается. Он засмеялся:
— Вот это совпадение! От редактора вашей студии я недавно получил этот сценарий для доработки. Как освободитесь, прилетайте в Москву вместе с режиссером, встретимся у меня на даче в Пахре, там обо всем и поговорим. Кстати, познакомитесь с поэтом Юлией Друниной. Это моя супруга.
После документальных фильмов «Песнь о воде» и «Волшебники рядом с нами», на киностудии все чаще стали до меня доходить закулисные разговоры режиссеров кинохроники о том, что директор дает снимать фильмы кому угодно, только не им, профессиональным документалистам. Поговаривали:
— В то время как нехватка своих художников-постановщиков игровых картин, вынуждает приглашать их из Москвы, нам же, штатным хроникерам, в лучшем случае, остается довольствоваться монтажом киножурналов, или быть в простое на уменьшенной зарплате.
Корифей документального кино, заслуженный деятель искусств Туркменской ССР, красавец Владимир Лавров, всегда элегантный, вежливый, как-то раз, подошел, доверительно положив руку мне на плечо, со словами:
— Владимир, мне очень понравилась твоя «Песнь о воде», поэтичная, волнительная, не стандартная лента. Поздравляю! Вторая твоя картина, «Волшебники рядом с нами», несколько ниже по уровню, хотя ритмична, смотрится с интересом. Но, мой тебе совет, как человека, прожившего большую жизнь в кино, не распыляйся, а возвращайся в игровое кино, и совершенствуй свое мастерство художника.
Подобные разговоры не застали меня врасплох. Я соскучился по любимой работе художника кино и не планировал отнимать кусок хлеба у документалистов. И только через много лет вновь принял участие в тридцати серийном публицистическом фильме «Праведный путь», режиссера и художественного руководителя сериала Иосифа Азизбаева. Я был главным художником-постановщиком всего фильма и режиссером двух серий из тридцати. На фильме работало семнадцать режиссеров. Картина снята на московской киностудии «АКВО». В ней рассказывалось о жизни мусульман на территории Советского Союза. Это случилось незадолго до распада великой державы.
Каплер встретил нас в Госкино, и на своей «Волге» привез к себе на дачу в Пахру. Маленький, одноэтажный домик, с крохотной застекленной верандой, среди высоких берез и елей, был окружен невысоким штакетником. На соседнем участке, ловко косил траву невысокий, курносый, с кустистыми бровями, в спортивном костюме, хорошо знакомый мне по шаржам художника Игина человек. Ну, конечно же! Это, знаменитый шахматист Котов. Алексей Яковлевич, здороваясь, помахал ему рукой. Гроссмейстер, по-крестьянски, обтерев пучком травы лезвие косы, не выпуская ее из рук, подошел к штакетнику. Нас представили:
— Познакомься, это, киношники из Ашхабада.
— Котов, шахматист.
Мы кивком головы поприветствовали друг друга, назвали свои имена, поговорив, как всегда в таких случаях, ни о чем — о погоде, о житье и бытье. Алексей Яковлевич пригласил нас пройти в дом, где мы увидели миловидную женщину.
— Знакомьтесь, моя супруга, Юлия Друнина.
В ответ, назвали свои фамилии. Хозяйка пригласила к столу, мы устроились в удобные плетеные стулья. На столе появились чашки и чайник, большое блюдо с нарезанным белым хлебом и двумя небольшими шарами швейцарского сыра. Хозяин, крепко держа в левой руке сырный шарик, правой тонко нарезал ломтики ароматного, остро пахнувшего сыра.
— Супруга вчера прилетела из Англии, и привезла чудесный швейцарский сыр и знаменитый английский чай. Угощайтесь.
Друнина, немного посидев и выпив чашку чая без сахара, не прикоснувшись к бутерброду, извиняясь, удалилась:
— До сих пор не могу придти в себя после утомительного перелета.
После ее ухода Алексей Яковлевич с грустью рассказал нам о нездоровье супруги, добавив, что эти недуги последствия войны, которую она прошла от начала до конца. Отодвинул чашки, откинул скатерть, оголив угол стола, положил стопку листов доработанного им сценария «Приключение Доврана». После обстоятельных замечаний по старому сценарию, Алексей Яковлевич зачитал страницы, в которые он внес значительные поправки, а некоторые сцены переписал заново, наполнив их жизнью и яркими образами. Скажу только, что сценарий, на мой взгляд, обрел крепкую драматургию. Завершая беседу, Алексей Яковлевич напутствовал нас:
— Снимая фильм, постоянно помните, что юный Довран, его отец, пионеры, воспитательница, это мир светлый и прозрачный, как акварели больших мастеров. Так и держите эту линию до конца фильма, пусть у зрителя возникнет чувство светлое, пусть он проникнется еще большей любовью к нашей земле, гордостью за наших детей, любовью к ее четвероногим обитателям. Что касается линии браконьеров, то выводите их в остросатирической форме, не бойтесь гротеска. Пусть они предстанут перед зрителями как бы с точки зрения детей. Только шарж, контраст, выпуклое яркое сравнение, раскроют замысел и убедят зрителя.
На прощание, Алексей Яковлевич подарил мне только что вышедшую монографию о нем, со своим автографом. Эта была тоненькая брошюра, иллюстрированная черно-белыми фотографиями кадров из известных фильмов, в которых он был автором сценариев, а также небольшой текст, рассказывающий о его творческой деятельности в кино. Подписывая мне дарственный автограф, он извинился перед Мухаммедом за то, что это был последний экземпляр у него на даче. Не знаю, почему именно мне было сделано предпочтение.
Быстро пролетели дни работы над режиссерским сценарием. Кто же будет Довраном? На киностудию мальчики приходили сами, иногда их приводили мамы. Режиссер, вглядываясь в лица, вслушиваясь в голоса ребят, сравнивал их с образом, который уже прописался в его сердце.
— Нет, не то — резко говорил он ассистентам, и они продолжали поиск. В те дни я реже виделся с режиссером, погрузившись в работу над эскизами. Честно говоря, трудно было перестроиться на современный фильм, да еще о детях. Меня так унесли в восемнадцатый век полтора года съемок исторического материала фильма Махтумкули, что вернуться оттуда оказалось не так просто. Об этом говорил мне и оператор Анатолий Карпухин, он еще долго жил эпохой Махтумкули. Бьюсь над эскизами и вдруг, звонок. В трубке голос режиссера:
— Есть Довран! — И он стал рассказывать мне о своей находке. Она была действительно удачной. Будущий Довран — мальчик по имени Бяшим Атаханов, оказался пластичным, с чистыми, широко открытыми глазами мечтателя. Он смотрел на окружающий мир искренне, с неподдельной любознательностью. Казалось, все его интересовало. Легкая застенчивая улыбка обнажала ровные белые зубы.
Первая экспедиция проходила в Киеве, на киностудии Довженко. В самом большом павильоне была установкарирпроекции. Это сложное техническое сооружение предназначено для съемок эпизодов в фильмах, где действие происходит на движущемся фоне. Зритель видит на экране актеров, едущих в автомобиле, купе поезда, летящих в салоне самолета, плывущих в каюте корабля.
В Киев мы прибыли небольшой группой, состоявшей из режиссера, оператора и меня, также актеров Акмурада Бяшимова, Сарры Каррыева, известного по фильму «Волшебная лампа Аладдина» в роли джина, вырвавшегося из медной лампы. Когда рирпроекция была подготовлена к съемкам, случилась беда — тяжело заболел наш режиссер. Узнав об этом, дирекция потребовала от нас, по завершении съемок эпизодов рирпроекции, срочного возвращения в Ашхабад.
Директор Хаджакаев, вызвал меня по возвращении на студию и предложил продолжить съемки фильма в качестве режиссера-постановщика.
