Коллектив авторов - Дыхание камня: Мир фильмов Андрея Звягинцева
Реальность фильма – это то, что раскрывается в мыслях и чувствах Алекса. И все события правомерно рассматривать только относительно него.
“Наш мир” в фильме есть “эго-реальность”, состояние “камня”, “мертвого источника”, духовной амнезии, в котором изначально находится герой.
Мир Алекса – это кокон, сооруженный его “я”. В этом коконе, в этой империи эгоизма Алекс, как ему кажется, “живет”. В этом коконе, спеленутый по рукам и ногам, Алекс “спит”, утратив связь с высшим духовным началом. Его сон охраняет бдительная стража, имя которой – эго.
Эгоизм – скорлупа, отделяющая человека от других людей, от всего мира; пелена, застилающая высшее начало, обрекающая человека на блуждание в сумерках. Эгоизм рождает высокомерие, конфликты, депрессию, боль, тьму, страдания, пустоту. Задача человека – осознать эгоизм как нечто постороннее, как своего внутреннего врага.
Другой план мира фильма – реальность высшая и объясняющая. Именно высшая реальность есть скрытая причина событий, определяющих изменения “духовной карты” Алекса.
Чтобы начать духовное движение, душа человека, находящегося в беспамятстве “нашего мира”, должна хоть на мгновение очнуться, пробудиться от кажущегося жизнью сна. Но как, каким образом помочь человеку прервать, хотя бы на мгновение преодолеть этот вязкий морок – сон, как открыть доступ душе к вечному Источнику?
Человек, находясь в духовном беспамятстве, движется из мертвой зоны. Его шаги наверх очень часто имеют под собой боль и страдания.
Ситуация Алекса идеально воспроизводит данную модель.
С позиций “нашего мира” у Алекса в начале фильма все хорошо, если не сказать – идеально. Алекс здоров, у него прекрасная семья, очаровательная жена и дети, дом в прекрасном месте и все остальное, что можно обозначить символами человеческого благополучия.
Начальные эпизоды фильма напоминают идиллические зарисовки на фоне идиллического пейзажа. На это работает и многочисленная библейская атрибутика – дом, очаг, огонь, стадо овец с пастухом, звон колокольчиков.
Сцена купания детей ассоциируется с сюжетами Святого семейства. Слаженные действия мужа и жены. Полотнища стираного белья, знакомые по “Зеркалу” Тарковского.
И тут же – эпизод прогулки Алекса с семьей вдоль пересохшего ручья, когда на вопрос сына, а видел ли он, когда источник был “живым”, Алекс отвечает утвердительно.
Это может показаться странным, но именно данная “равновесная” ситуация весьма опасна. Ничто так не способствует погружению в “сон наяву”, как ощущение кажущейся стабильности и равновесия.
Это желанное равновесие, к которому стремится человеческое “я”, тот самый “охранительный” барьер, что удерживает человека в плену духовного сна, не позволяя душе затрепетать и очнуться. В таком случае пробить броню беспамятства, “каменность” камня могут только боль и страдания.
И действительно, как часто пробуждение души происходит из осознания своей полной опустошенности, из самой низкой точки – глубочайшего кризиса и разочарований, точки мрака, равной смерти. Тогда приходит помощь. Творец “творит своими ангелами духов” (Пс. 103:4). Нисходя, они облачаются в одежды мира сего.
Вера и Марк, как, впрочем, и Роберт, и другие персонажи, – это проявляемые относительно Алекса силы, если угодно, “ангелы”, посланные в помощь находящейся в состоянии неразличения, духовной слепоты, опустошенности душе.
Этот ракурс ви´дения дает возможность осмыслить события не в плане бытовой психологии – что, с моей точки зрения, есть грубая ошибка по отношению к данному тексту, – но в горизонте движения человеческой души.
Императив текстов такого рода – требование необходимости подняться, выйти не только за пределы сюжета, но и за пределы жесткой привычной картины мира.
Марк и Вера – это силы, проявляющие и созидающие Алекса. Сами по себе они не имеют автономного значения и как персонажи исчезают к концу фильма. Их задача – пробудить Алекса, вывести из состояния “дурного” равновесия.
Алекс в начале фильма – это “мертвый” уровень, “асфальт”, камень. У него все есть, ему ничего не надо. Непробиваемость Алекса, его глухота и жесткость есть причина и объяснение того сценария “негативных воздействий”, в котором ему будет суждено сыграть главную роль.
Мир Алекса переворачивается в одночасье.
Идиллия оборачивается мраком и пустотой. Смерть жены, осознание своей вины, открытие того, что жена не была ему неверна и что убитый ребенок – его собственный.
Алекс подавлен, разбит, опустошен. Он не может трезво мыслить. Ему плохо. Его мозг не ощущает связи с высшей силой. Он переживает лишь свои тяжелейшие состояния.
Для чего человеку посылаются страдания? Сколько людей задают себе этот вопрос – и сколько из них готовы примириться с ответом?
Находясь внутри страданий, человек не может понять и тем более принять, что эти переживания ниспосылаются с целью пробудить его к духовной работе. Страдания есть шанс излечить душу, шанс ощутить Высший мир.
С помощью отрицательных воздействий в душе человека закладывается основа для переосмыслений, эти воздействия “подобны каналам для воды, чтобы человек, как вода, заструился точно по ним…”15
Страдания человека строят в нем душевную форму. Боль рождает рыдание души. “И когда все пути перед ним, как он чувствует, уже закрыты, тогда открываются «Врата слез», и он входит в Высший мир”16.
Именно об этом мы можем прочесть и в духовном завещании Серафима Вырицкого “От Меня это было”: “… переживаешь ли ты ночь скорбей, ты разлучен с близкими и дорогими сердцу твоему – от Меня это было.
Я – Муж скорбей, изведавший болезни. Я допустил это, чтобы ты обратился ко Мне и во Мне мог найти утешение вечное”.
Пробуждение дается свыше. Когда человек начинает чувствовать пробуждение своего сердца, начинается “воскреcение из мертвых”.
Энергетика сюжета – это силовые линии воздействий, направленных на Алекса в его движении к Цели. И все события, происходящие в фильме, могут быть интерпретированы как следствия этих целенаправленных влияний.
Фильм Андрея Звягинцева “Изгнание” а) латентно включает в себя сюжет “пробуждения”, б) актуализирует архетип “возвращения”, подводя нас к точке Начала.
Структура фильма раскрывает эти важнейшие аспекты развития человека.
Центральным эпизодом фильма с точки зрения философской концепции является эпизод собирания детьми пазла – картины “Благовещение” из разрозненных фрагментов.
Эпизод является ключевым, поскольку раскрывает не только принцип структуры, но и способ “прочтения” фильма. В чем философия эпизода?
Есть некое законченное совершенное творение – мир, сотворенный Творцом. Мир (душа) находится в состоянии “разбиения” – имеются отдельные бессистемные фрагменты, части. Задача – собрать мир заново, воссоздать Замысел Творца. Ключевая фраза: “Окончание – в замысле”. Здесь заложен принцип, открывающий концепцию фильма, – “сборка” мира, “собирание” себя как осознание и реализация высшего Замысла.
Мир фильма – это мир психической реальности Алекса. Все элементы этого мира разрозненны, они не стыкуются, конфликтуют. Мир лишен гармонии.
Процесс развития управляется высшими силами. Все катаклизмы жизни Алекса ниспосланы для того, чтобы вывести его из “мертвого” состояния духовного изгнания.
В этом процессе нет ничего случайного. То, что кажется случайным, – результат узости обзора, недостатка информации. Ситуация, какой ее видит и переживает Алекс, постепенно раскрывается, выявляя иные связи, смыслы и законы.
Так фильм структурирует внутренний латентный сюжет, который можно определить как “сюжет воздействий”. Высший мир – мир сил и силовых полей. Мир выше материи. Оттуда, как из корней, нисходят силы, рождающие в “нашем мире” объекты и действия, желания и поступки.
Задача высших сил – вывести человека из “духовной комы”, из “мертвых” неизменных состояний, заставить очнуться, пробудиться, войти в движение, изменения, развитие и, наконец, вернуть в Начало.
Посмотрим на события фильма в ракурсе “сценария воздействий”.
Завязка драмы – поступок-признание Веры: “Я жду ребенка, и он – не твой” – есть жесткая провокация. С точки зрения “нашего мира”, Вера ведет себя неосторожно, если не сказать – глупо. Но с точки зрения “сценария воздействий”, фраза Веры безукоризненна. Она не оставляет шанса. Ее воздействие – шок. Вера в одночасье буквально “портит” себя и свою жизнь с мужем. Одной только фразой лишает себя ореола и святости, короны и уважения, нанося прицельный удар в самое нутро Алекса, в сердцевину эго.
Заявление Веры достигает цели, буквально взрывая равновесие жизни Алекса. Его эго смертельно уязвлено. Его мир раскалывается. Алексом владеет смятение. В кадре – сумерки, переходящие в темноту ночи, и одинокое пятно белой рубахи Алекса, мечущегося между пустынными холмами и графикой деревьев сумеречного сада.
