Виталий Вульф - Величайшие звезды Голливуда Мэрилин Монро и Одри Хепберн
Однако чуда не произошло: ее героиня снова была легкомысленной блондинкой, предметом мужских желаний, и лишь самые благожелательные критики смогли найти в ней какие-то отличия от прежних ролей Монро, разве что фильм был не комедией, а драмой. Сама она с горечью отметила: «Костюм на мне новый, но девушка та же самая».
В очередной попытке перестать быть «той же самой девушкой» 13 марта она официально сменила имя с Норма Джин Мортенсен на Мэрилин Монро. «Отныне, — заявила она журналистам, — я наконец действительно чувствую себя ею!» Возможно, вместе с прежним именем она отбросила некоторую часть себя. В те дни с ней постоянно пыталась связаться Наташа Ляйтес, находившаяся под угрозой увольнения со студии Fox и к тому же страдавшая от рака. Однако Страсберги настояли, чтобы Монро с ней не встречалась. Оскорбленная Наташа немедленно дала несколько гневных интервью, и на этом ее общение с Мэрилин Монро было прекращено навсегда. Почему Мэрилин не встретилась с женщиной, которая так много ей дала, в тот момент, когда та так нуждалась в помощи, — загадка, ответа на которую не знает никто.
Пока Мэрилин снималась в «Автобусной остановке», Миллер был вынужден жить в Неваде — через полтора месяца постоянного пребывания в этом штате с самой простой процедурой расторжения брака в стране он сможет получить развод. Все ж в то время он тайком пробирался в Лос-Анджелес, чтобы увидеться с Мэрилин. В письмах, которые они ежедневно писали друг другу, они называли себя мистером и миссис Лесли — псевдонимы они взяли из романа Вины Дельмар «О мистере Лесли», посвященного истории любви между женатым мужчиной и певицей из ночного клуба. Наконец 11 июня Артур Миллер получил развод в штате Невада и тут же объявил о своем предстоящем бракосочетании с Мэрилин Монро. Мэрилин приехала в Коннектикут, где в городке Роксбери жила семья Миллеров, и готовилась к свадьбе в обществе его матери, обучавшей будущую невестку премудростям еврейской кухни и особенностям жизненного уклада иудеев — Миллер был из правоверной еврейской семьи, и его родители требовали, чтобы его жена была иудейкой, так что Мэрилин готовилась сменить религию. Журналисты и тут не оставляли пару в покое — 29 июня репортеры преследовали машину Миллера и Мэрилин, но не вписались в поворот и врезались в дерево. Одна из находившихся в машине — глава нью-йоркского отдела журнала Paris-Match журналистка Мара Щербатова — погибла.
Мэрилин была в ужасе. Чтобы как-то сгладить впечатление от случившегося, вечером того же дня было объявлено о гражданской свадьбе Артура Миллера и Мэрилин Монро. Мэрилин была в простой юбке, свитере и кардигане, Артур — в вязаном жилете под твидовым пиджаком. Кольцо от Cartier, которое он заказал для свадьбы, еще не было готово, так что он надел на палец новобрачной кольцо своей матери. Религиозная церемония состоялась первого июля — на Мэрилин было платье из бежевого шифона от Джона Мура и Норманна Норелла. На свадьбе присутствовали Грины, Страсберги, родственники Миллера и Джон Мур, помогавший невесте одеться к венцу.
Пресса недоумевала, то ли завидовать Миллеру, то ли осуждать Мэрилин. Журналисты прозвали их брак «союзом интеллектуальных мозгов и сексапильного тела» и с упоением гадали, как скоро разведутся «две великие противоположности». Но это был самый долгий брак Мэрилин. Она обрела в нем понимающего, заботливого, любящего супруга, а Миллер видел в ней не только сексуальную красотку, но страдающего, талантливого ребенка, нуждающегося в защите. «Она могла быть серьезной, только когда принадлежала себе, — позже писал он. — Стоило ей попасть в фокус чьего-то внимания, она тут же начинала смеяться — этакая счастливая беззаботная блондинка. На экране ее видели веселой, а в жизни она была очень грустной женщиной. Мэрилин могла быть какой угодно, — но она никогда не была равнодушной. Сами ее мучения свидетельствовали о том, что она жила и боролась. Она была живым укором всем равнодушным».
Некоторые биографы признают, что в тот момент этот брак был необходим Миллеру больше, чем Мэрилин: в то время он находился под пристальным вниманием Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности по обвинению в коммунистической деятельности и антиамериканской пропаганде. В его пьесе «Суровое испытание», посвященной процессу над Салемскими ведьмами, члены комиссии увидели намек на себя. Миллеру угрожали крупные неприятности — вплоть до суда, тюрьмы и отстранения от профессии, — но брак с Мэрилин, как считается, вывел его из-под удара комиссии, не посмевшей трогать супруга самой знаменитой женщины в стране. Если еще весной ему было отказано в заграничном паспорте, то теперь его как «мистера Монро» моментально выпустили из страны — правда, еще не один месяц постоянно вызывали на разбирательства и слушания. Известно, что она содержала его, пока он по разным причинам не мог работать, оплачивала лечение его отца и воспитывала его детей — Мэрилин сохранила с ними нежные отношения и после развода. Она всю жизнь любила детей и только в их обществе, как вспоминали все ее друзья, могла чувствовать себя счастливой — иметь собственных детей было ее самой страстной, но так и не сбывшейся мечтой…
Через две недели после свадьбы молодожены приземлились в Лондоне: они прибыли на съемки «Принца и хористки» — такое название обрела экранизация «Спящего принца», первый и единственный проект Marilyn Monroe Productions. В Англии Монро встретили с невообразимым восторгом: в аэропорт прибыли несколько сот репортеров, а в первую ночь под окнами Монро ее поклонники пели колыбельные. Но съемки фильма проходили тяжело: Мэрилин очень переживала, видя, что Оливье не считает ее за актрису. Хотя формально именно она — как глава компании — руководила съемками, именно ее мнением интересовались в последнюю очередь. Английские актеры, представители «высокой школы», злились на Монро за то внимание, которое ей оказывали журналисты, и срывали свою зависть, доводя ее до истерики придирками и мелкими уколами. В многочисленных интервью — через много лет — они вспоминали, как Мэрилин путала слова, отвлекала на себя внимание съемочной группы или просто мешала всем работать — а ведь это она оплачивала все съемки, это она организовала этот фильм. Даже Оливье, который поначалу гордился возможностью въехать в кассовое кино за спиной Мэрилин, потихоньку возненавидел ее: он даже во всеуслышание назвал Монро «занудной сучкой». Но все же были люди, оценившие шарм и естественность Мэрилин. Сибил Торндайк, одна из крупнейших английских актрис, потом вспоминала: «Оливье ужасно с ней ссорился, и я сказала ему: „Что ты волнуешься? Она знает, как ей играть. Это актриса с врожденной интуицией. Рядом с Мэрилин никто не будет на тебя смотреть. Ее манера игры и темп восхищают. Мы в ней отчаянно нуждаемся. Она — единственная среди нас, кто на самом деле знает, как играть перед камерой!“» А оператор картины Джек Кардиф вспоминал: «Я увидел максимально безупречную, требовательную и всегда „чистую“, открытую навстречу камере актрису, которая всегда работала профессионально».
Возможно, дело было в том, что в силу обстоятельств на одной площадке оказались представители двух совершенно разных миров: английские актеры классической театральной выучки, знающие себе цену и, что скрывать, смотрящие свысока на всех, кто не имел за плечами их опыта и образования, — и американская «выскочка», на счету которой было лишь несколько кассовых фильмов и репутация «секс-бомбы». Фильм, который они вместе пытались снять — немудреную историю о престарелом принце неизвестной страны, влюбившемся в милую и искреннюю актрису кабаре, — был шаблонным для Мэрилин, но совершенно чуждым для английских актеров, привыкших играть подобные сюжеты (не будем забывать, что пьеса была английской) в совсем другом ключе и совсем другими средствами. Получилось, что Мэрилин переиграла их на их собственном поле — в Лондоне, среди англичан, она превратила английскую пьесу в типично американский фильм одним своим присутствием! Даже Оливье был вынужден это признать: «Есть редкий сорт людей, чей дар просто так рассмотреть невозможно, их чудо заключено на узком пространстве между объективом и пленкой. Совсем немного поработав с Мэрилин Монро, я научился доверять именно этому чуду. Она была лучше всех и по-настоящему волшебна».
В октябре в Англии состоялась премьера «Автобусной остановки», с восторгом принятой публикой и критикой, после которой Мэрилин была представлена королеве Елизавете Второй и даже увековечена в Музее восковых фигур мадам Тюссо. А 17 ноября официально были закончены съемки «Принца и хористки».
Этот фильм дорого обошелся многим: Оливье был на грани инфаркта, а его жена, великая Вивьен Ли, перенесла выкидыш и вместе с нерожденным ребенком похоронила надежды сохранить свой брак. Миллер был эмоционально опустошен постоянными истериками жены и продолжающимся разбирательством Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Была на грани срыва и Мэрилин: из-за постоянных конфликтов на площадке и вне ее она так нервничала, что без огромных доз таблеток не могла ни проснуться, ни заснуть. К тому же однажды она случайно увидела на столе записную книжку Миллера: «Любовь?! Все, что тебе нужно, — это чтобы тебе угождали. Тебе нужен тот, кто день и ночь крутится вокруг тебя, чтобы ты проснулась, наконец, от ступора после таблеток. Ну, так я для этого не гожусь! Оливье прав, ты просто занудная сучка…» Мэрилин была в шоке, от которого она так и не оправилась. К тому же в сентябре она потеряла ребенка, о котором страстно мечтала. Чего ей стоило закончить фильм, не знает никто.
