Д. Ховард - Йоханнес Кабал. Некромант
интерес. Итак, смерти здесь тоже не было.
Он медленно шагал под дождём — воротник поднят, поля шляпы опущены. Отчаиваться
нельзя. Вместе с отчаянием приходит смирение, а смирение притупляет его умственные способности.
Недотёпа уже вернулся в игру; совсем недавно он был одной ногой в могиле — да что уж там, с
головой в неё залез — но от этого ничего не поменялось. Кабалу ни в коем случае нельзя позволить
подобному случиться с ним самим. Он настолько погрузился в раздумья, что чуть не наступил на
солнечные часы.
Он с горечью улыбнулся при виде такой нелепицы. Солнечные часы там, где никогда не
светило солнце. Это просто смешно. Капли дождя скапливались на гравированном бронзовом диске
или спускались по стрелке. Он заметил, что по краю диска что-то написано. Кончиком пальца стерев
капли, он прочитал:"TEMPUS". Только и всего. Рядом с этим словом металл будто бы вздулся,
образовав смутно узнаваемый узор, словно ещё одно слово пыталось прорваться наружу. Медленно и
задумчиво он снова достал часы и посмотрел на циферблат. Стрелки ни на секунду не сдвинулись.
"Время, — подумал он. — Всё упирается во время". В печи его воображения начала выплавляться
идея. Конечно, она могла не сработать, и всегда существовала вероятность того, что ему придётся
расстроить или ранить кого-нибудь из этих жалких пародий на людей. Так что дела не так уж плохи.
— Не желаете ли чая? — спросил знакомый голос.
— Спасибо, — сказал Кабал, взяв прохладный фарфор. Блюдце он вернул и, вылив содержимое
чашки на землю, положил её в карман. — Большое спасибо.
Он зашагал прочь, оставив создателя и первого узника этого сада смотреть на блюдце, на чуть
более мокрый участок травы, куда попала жидкость и на то, как удаляется Кабал.
— У вас моя чашка, — жалостливо сказал создатель.
Недотёпа всё примерялся, чтобы сделать крокировку. Оттого, что он столько раз в
нерешительности на него наступал, его шар уже слегка погрузился в дёрн.
— Позволь мне, — бодро сказал Кабал, забирая у него молоток.
Игрок немедленно отшатнулся, защищая голову. Кабал нагнулся и вытащил из земли воротца.
— Вам они всё равно ни к чему — сказал он и отошёл.
По пути к беседке в псевдовосточном стиле он очистил от листьев и потянул вниз ветку плюща,
обвивавшего статую задумчивого человека в тоге. В беседке он вмешался в прерывистую партию в
"Толкни полпенни" и взял один из медных дисков. При ближайшем рассмотрении Кабал обнаружил,
что они и вправду задумывались как полпенни, но выглядели незаконченными. Наспех сделанными,
что ли? На выходе ему встретился создатель.
— У вас моя чашка, — возмутился он. Резкость, прозвучавшая в его голосе, возможно
свидетельствовала о том, что к нему возвращается рассудок. В нём слышалась какая-то обида.
— Ты совершенно невнимателен к мелочам, — ответил Кабал, показывая ему диск. — И вот
ещё, — он показал создателю лист плюща — прожилок нет. Небрежно, могло быть и лучше.
— Знаете, это не так просто. Запоминать все эти мелочи.
— А я этого и не говорил. Но если работа того стоит...
— Самодовольный ублюдок! — создатель отшвырнул блюдце и уставился на Кабала.
— ...её надо делать хорошо, — раздражённо сказал Кабал. — Оглянись вокруг. Все мы здесь,
потому что ты сделал самую банальную и самую смехотворную ошибку. Забыл про выход. Полагаю,
ты допустил ещё одну нелепую оплошность. Мне нужна твоя чашка, чтобы доказать мою гипотезу и,
между прочим, вытащить нас отсюда. Так что, поможешь мне или будешь стоять тут и обзываться?
— Помочь? Чем помочь? — спросил создатель.
Его любопытство превзошло злобу. Ему стало любопытно, зачем Кабал с помощью ветки
плюща привязывает чашку к рукоятке молотка.
— Главным образом тем, что постоишь в сторонке, — сказал Кабал.
Он привязал кружку и пытался удержать молоток на ребре ладони. После некоторой
регулировки молоток лишь слегка покачивался вверх-вниз.
— Тебе не кажется, что центр тяжести — здесь? Мне вот кажется.
Отметив нужное место большим пальцем, он сделал в дереве зарубку краешком диска. К его
разочарованию дерево начало медленно восстанавливать форму. Очевидно, бессмертием здесь
обладают не только живые объекты.
— Это ничего. Долго ей сохраняться и не надо. Сделаю новую зарубку, как только она мне
понадобится.
Кабал вышел из беседки и посмотрел в небо. Никаких признаков того, что интенсивность
дождя изменится.
— Идеально, — сказал он вслух.
Он приставил воротца к балке на уровне головы и уже собирался вбить их молотком, как вдруг
вспомнил, что на другом конце привязана чашка.
— Проклятье! — выругался он. — Надо было сделать это заранее. Становится трудно
планировать наперёд. Ты! — Он указал на одного из игроков в крокет. — Дай мне свой молоток!
Женщина непонимающе на него смотрела.
— Вы ведь уже забрали молоток у него.
Несколько широких шагов, и Кабал уже стоял перед ней. Он вырвал молоток у неё из рук.
— А теперь забираю у тебя.
Пока он забивал воротца над дверным проёмом беседки, вокруг него собралась небольшая
толпа. Он заново определил точку равновесия у приспособления из молотка, плюща и чашки и начал
лихорадочно делать зарубку в рукоятке. Он ощущал, что его способность планировать выветривалась
вместе с тем, как испарялось чувство времени. Кроме того, у него возникло неприятное предчувствие,
что если эксперимент не увенчается успехом, ему крышка. Его ждёт вечность, проведённая за одним
и тем же занятием, как и остальных здешних обитателей. Собственно, он вообще забудет о роскоши
что-то предчувствовать.
Зарубка была готова. Её рваные края уже начали сглаживаться, когда он вставил непонятную
конструкцию в петлю воротец. Она слегка покачнулась и остановилась.
— Мне нужен мой молоток, — сказал недотёпа, и шагнул вперёд, чтобы его забрать.
Создатель оттолкнул его.
— Идиот! — рявкнул он. — Не понимаешь, что это такое?
Он посмотрел на ничего не выражающие лица.
— Ей-богу, это же водяные часы! Разве не видите?
Он с тревогой смотрел на фарфоровую чашку, опасаясь как бы её не задеть. Струйка воды,
сбегавшая с крыши беседки, быстро наполняла чашку.
— Время, — с благоговением сказал он. — Здесь есть время.
По мере того, как чашка заполнялась водой, а центр тяжести смещался, рукоятка молотка, к
которой та была привязана, начала медленно опускааться, постепенно набирая скорость. Внезапно
чашка перевернулась, и её содержимое начало выливаться.
— Прошёл один "кабал", — нараспев произнёс Кабал.
Чашка поднялась и начала наполняться вновь.
Где-то в причинно-следственном механизме этой маленькой вселенной — впервые за долгое
время — закачался маятник.
— Думаете, это сработает? — спросил создатель.
— Уже сработало, — ответил Кабал. Так оно и было: тучи начали расходиться, изменялся свет.
— По всей видимости, погода будет хорошая.
— Солнце! — Смеясь, воскликнул создатель. — Солнце!
Они подошли к солнечным часам. Дождь превратился в лёгкую морось, которую освещали
лучи солнца, прорвавшие облака. Они подождали, пока солнце не осветит часы.
Создатель низко наклонился, чтобы рассмотреть пластину, на которую падала тень от стрелки.
— Почти три часа, — сказал он.
Затем, с улыбкой обращаясь к Кабалу:
— Самое время пить чай.
Кабал ничего не ответил, только стёр капли дождя с надписи по краю пластины. Вздувшийся
металл, разумеется, обратился в слово "FUGIT" [3].
– Время будет... — начал говорить создатель, но Кабал прервал его.
– Время уже... — поправил он.
* * *
— Было время, когда люди думали, что могут противостоять нам! — проревел Руфус.
— Ура! — ликовали солдаты Малефикара, которые всё принимали на веру
— То время прошло! Узрите, наши враги преданы забвению! — он показал на саквояж Кабала,
который до сих пор стоял там, где тот его поставил, чтобы высморкаться.
От самого Кабала не было ни слуху ни духу. Солдат очень вдохновило проведённое Руфусом
исчезновение Кабала.
— Узрите, сопротивление рассыпается перед нами в прах! Сегодня же вон тот город будет
нашим!
— Ура!
Публика не на шутку воодушевилась. Продавец попкорна уже нажил бы состояние.
— А скоро и вся страна! Весь континент! Вся плане...
Армия дружно охнула, уставив взгляды на саквояж за его спиной. Самые продвинутые
показывали туда пальцами. Руфус глянул одним глазом через плечо и ошарашенно вздрогнул,
затрепетав при этом шароварами. Кабал вернулся. Странно, но за полминуты, что его не было, он как
