Алан Мур - Аллан и прорванная завеса
Алан Мур - Аллан и прорванная завеса краткое содержание
Алан Мур
Аллан и прорванная завеса
За авторством мистера Алана Мура
Глава I.!!!
Тусклый молочный свет луны играл на пергаменте лица мертвеца. Он пробирался через темные заросли кустарника, чудовищно разросшегося в заброшенном декоративном саду, что раскинулся позади руин замка. Рассыпавшиеся на отдельные кирпичи башни и искривленные шпили зубчатых стен лежали, жалкие и дряхлеющие, в прохладном бледно-серебряном блеске лунного серпа. Мертвец затаил дыхание: он не ожидал, что это место так изменилось после его кончины. Черная сорная трава проросла в трещинах плит террасы, а из центра пересохшего и смердящего фонтана смотрел гранитный фавн, рогатый лоб которого был покрыт испражнениями голубей, а рот, распахнутый в песне, забит выросшими лианами.
Сильный западный ветер развевал седые волосы мертвеца и трепал длинное коричневое пальто, как парус, поднимая с него паль и запахи Серенгети в болезненный английский туман, которым был пропитан воздух сада. Смотря в слепые и загаженные птицами глаза статуи, он подумал, что видит самого себя — такое же смелое и юное языческое воплощение великолепной дикости, преданное возрастом. Преданное временем.
Мертвец был задумчив и печален. Он не слышал, как за его спиной открылась огромная источенная червями дубовая дверь замка, выходящая на террасу. Ничто, кроме слабого покалывания в шраме от мачете на шее чуть ниже линии волос, не говорило о том, что за ним наблюдали, пока он не услышал низкий, со слабым акцентом голос женщины. Мертвец обернулся, испуганный и удивленный.
— Леди Рэгнолл ждет вас. Ее светлость будет рада принять вас в библиотеке. Пожалуйста, следуйте за мной.
Голос принадлежал негритянке удивительной внешности. Она была на несколько дюймов выше, чем сам мертвец, в юбке из материала, напоминавшего изумрудный бархат, и увешана браслетами, бусами и яркими амулетами. Тонкой, изящной рукой она несла канделябр со свечами, озарявшими окружающее пространство мерцающим светом. Волосы её были покрыты закрученным по-турецки тюрбаном. Прежде чем она отвернулась и вошла в тишину замка, мертвец заметил ритуальные шрамы на ее щеках — таких он не встречал ни у одного из племен во время своих путешествий по Африке. Похоже, ему не осталось другого выбора, кроме как следовать за ней, по коридорам, которые извивались, как кишки, уходящие вглубь разлагающейся массы, бывшей когда-то величественным зданием, теперь — холодным и призрачным остовом.
Быстро шагая, чтобы не отстать от девушки, мертвец поражался картине фантастического разрушения, которую освещала ее свеча. Крыса с глазами красными, как гранаты, устроила гнездо в упавшей люстре, которая преградила им путь. Между портретами на стенах устраивались на ночлег летучие мыши.
Как богатейшее поместье Рэгнолл превратилось в это? Еще больше мертвеца беспокоило, как его подруга и покровительница леди Рэгнолл жила здесь, в комнатах, разрушенных дождем, с роскошными аксминстерскими коврами, покрытыми мхом, плесенью и слизнями. Когда он впервые увидел залитые лунным светом останки замка, то опечалился, полагая, что его ученая и эрудированная вдовствующая компаньонка, должно быть, уже умерла, оставив свое родовое поместье и землю погружаться в великий и окончательный хаос необузданной природы. Теперь, когда он следовал за отстраненной и молчаливой негритянкой, проходя мимо гниющих гобеленов, под потолком, который прерывался участками открытого неба с сияющими безразличными звездами, печаль сменила потаённая, но в то же время твердая надежда.
Наконец эбеновая красавица остановилась перед дверью из почерневшего от дыма кедра, в которой мертвец признал вход в библиотеку. Теперь она была покрыта огромными языками черной сажи, оставшимися от давешнего катаклизма. Положив ладонь на медную дверную ручку в виде львиной головы в голубовато-зеленых разводах, служанка обернулась и еще раз посмотрела на мертвеца. Её лицо с высокими скулами, освещенное желтым дрожащим пламенем свечей, теперь было хорошо видно. Точки ритуальных шрамов вились, как две змеи, от щек до висков, продолжаясь на сбритых бровях и встречаясь между зелеными, загадочными, как океан, глазами. Ее нездешняя красота и самообладание раздули пепел страсти мертвеца, вернули к жизни, который тлеющие угольки, как он думал, давно угасли. Возможно, будь моложе и имей меньше ран на теле и сердце… Мертвец скривился и подавил горький смешок. Возможно, будь он еще жив… Её губы, похожие на мягкие сочные фрукты, почти не двинулись, когда она открыла испорченную дверь библиотеки и произнесла первые слова с момента, как встретила его на заросшей травой террасе.
— Леди Рэгнолл ожидает вас.
Пораженный странностью обстоятельств, он ступил мимо нее в комнату с высокими сводами, где его ослепили тысячи искр света всех сторон. Когда глаза привыкли, он разглядел множество восковых свечей, расположенных в случайном порядке на всех полках и поверхностях библиотеки. В центре сияющего созвездия, глубоко зарывшись в одеяла, на большой кровати из двух сдвинутых диванов, лежала сильно переменившаяся, исхудавшая леди Рэгнолл. Ее было практически невозможно узнать, прежними остались только живые умные глаза, глубоко посаженные в темных морщинистых впадинах. Их жадный пристальный взгляд остановился на мертвеце. Пересохшие губы скривились в улыбке. Наконец она заговорила. Её голос, тонкий и резкий, при этом едкий, звучал, как сломанный клавесин.
— Дорогой мистер Куотермейн! Как хорошо, что вы пришли. Я ждала вас, хотя здравый смысл подсказывал, что не стоило.
Ее улыбка стала шире, лукавой и понимающей, прежде чем она заговорила снова.
— Говорили, что вы умерли. Об этом мне писал брат Генри, Джордж. Похоже, вы погибли 3 года назад, в 1886, от ран, полученных в более темном, нежели обычно, уголке черного континента. Должна сказать, что, несмотря на всё это, вы выглядите прекрасно.
Легендарный охотник и искатель приключений смутился и спрятал голову в воротник длинного пальто. Он ответил со слабой дрожью в голосе.
— С меня хватило. Вы же меня знаете, вы меня понимаете? Все эти битвы, слава и триумфы моей молодости — это все стало для меня слишком чрезмерным. Слишком шумным и утомительным для человека моих лет, и что я мог поделать? Публика, приведенная в восторг приукрашенными описаниями моих приключений за авторством мистера Хаггарда, не могла позволить мне отдохнуть, не могла вынести мысли, что Аллан Куотермейн, седой и трясущийся, будет где-нибудь в пригороде выращивать розы. Нет, я дал им то, что они хотели — героическая гибель и заброшенная могила в богом забытом уголке мира. Предоставив своим почитателям подходящее заключение, я могу прожить свою загробную я могу прожить загробную жизнь — и неважно, сколько мне еще осталось — так, как сам того хочу.
Леди Рэгнолл приподнялась на локте в своем гнезде из подушек. Она прищурила глаза и опустила голову в птичьей манере на бок, пристально глядя на него.
— Так это все были байки? Все, о чем писал Джордж Кертис в своем письме о потерянном королевстве Цу-Венди? Да ведь он писал, что сэр Генри Кертис стал там королем и больше не вернется на острова. Он писал, что вы были убиты, как и ваш друг зулус, о котором вы однажды рассказывали. Умслопогаас — так, кажется, его звали? Как сообщал Джордж, ваш боевой товарищ героически пал в поединке против заговорщиков, которые хотели лишить сэра Генри жизни. И все это обман, сопровождавший ваше исчезновение, мистер Куотермейн?
Аллан тяжело вздохнул и сел на широкий подлокотник дивана у самодельной кровати леди Рэгнолл.
— Если бы так! Я сам видел, как Умслопогаас погиб, швыряя с парапета своего противника, лорда Наста. Прежде чем поднять окровавленный топор, «Инкосикаас», он поцеловал его и выкрикнул: «Я умираю, но это была королевская схватка!» Нет, это все правда, как и история с Цу-Венди, как и то, что сэр Генри женился на королеве Нилепте. Только моя смерть была обманом, уловкой, чтобы подарить свободу от удушающей славы.
Леди Рэгнолл отвела от него взгляд и задумчиво уставилась вглубь освещенной свечами библиотеки. Искатель приключений заметил, что там нубийская служанка разжигала огонь в единственном мраморном очаге. С некоторым удивлением он понял, что девушка, чтобы накормить разгорающееся пламя, вырывала страницы из фолиантов, которыми были заставлены все полки. Скрипучий голос вернул его внимание к вдове, устроившейся на импровизированной нестиранной постели
— И вот вы вернулись. Интересно, зачем?
Ее древние, мудрые глаза снова остановились на нем, и встретив ее взгляд, он понял, что она уже знает ответ, и ее не обманешь россказнями, что он вернулся из беспокойства о ее благополучии. Его ответ был краток и правдив.
— Тадуки. Я вернулся из-за тадуки.
