Грант Аллен - Башня Волверден
Обзор книги Грант Аллен - Башня Волверден
«Трижды скреплена была башня Волверден… В основании укрепили ее противу землетрясения и разрушения. На вершине укрепили ее противу грома и молнии. В середке укрепили ее противу бури и битвы. Так бы и простояла башня тысячу лет, кабы недобрый человек не поднял на нее дерзновенную руку».
Грант Аллен
Башня Волверден
Мейэи Льюэллин еще не доводилось бывать в Волвердене; потому приглашение миссис Уэст привело девушку в немалый восторг.
Волверден-холл, один из прелестнейших замков елизаветинской эпохи, расположенный в кентском Вильде, был куплен и обставлен в должном стиле (фраза заимствована у обойщика) полковником Уэстом, знаменитым миллионером из Южной Австралии.
Полковник затратил на реставрацию баснословное состояние, обретенное в результате стрижки десяти тысяч овец и равного количества соотечественников, и теперь Волверден считался если и не самым красивым, то, по тайной мере, самым роскошным поместьем в окрестностях Лондона.
Миссис Уэст дожидалась Мейзи на станции.
Да, на Рождество в замок съехалось немало гостей; но миссис Уэст являлась образчиком церемонной, старомодной учтивости; она лично встречала каждого приглашенного: пренебречь долгом ее заставило бы разве что королевское повеление явиться в Виндзор. Миссис Уэст расцеловала Мейзи в обе щеки она всегда души не чаяла в Мейзи и, предоставив двум надменным молодым аристократам (в напудренных париках и сине-золотых ливреях) разыскивать ее багаж при свете дня, вместе с девушкой прошествовала через двери к поджидавшему экипажу.
Подъездная аллея, ведущая к Волверден-холлу, совершенно очаровала Мейзи. Даже в облетевшем, зимнем обличий раскидистые липы изумляли благородством очертаний; а одетый плющом замок в конце пути, с окнами со средниками, с крыльцом в стиле Иниго Джонса, и с увитыми вьюнком фронтонами, являл собою строение столь же живописное, как и те образчики совершенства, что встречаются среди набросков мистера Эбби. Если бы только Артур Хьюм тоже вошел в число приглашенных, радость Мейзи достигла бы высшего предела. Но стоит ли столько думать об Артуре Хьюме, если она даже не уверена, любит ли ее Артур Хьюм или нет?
Мейзи Льюэллин была высокой и хрупкой, с густыми черными волосами и одухотворенными чертами лица, как оно и подобает потомку Льюэллина ап Йорверта — такую девушку никто из нас не назвал бы иначе как «интересной» до тех пор, пока Россетти и Берн-Джонс не помогли нам разглядеть, что этот тип красоты заключает в себе красоту более проникновенную, нежели банальная бело-розовая прелесть. Глаза ее, в особенности, отличались лучезарной, едва ли не сверхъестественной глубиной, а восковая изящность пальцев и ноготочков казалась до странности прозрачной.
— Я отвела вам комнату на первом этаже в новом крыле; вы ведь возражать не станете, милочка? — осведомилась миссис Уэст, лично провожая Мейзи в отведенные ей апартаменты. — Видите ли, съехалось ужасно много народа все из-за живых картин!
Мейзи с немым изумлением оглядела комнату первого этажа в новом крыле. Если это покои, за которые миссис Уэст считает нужным извиниться, так каковы же лучшие помещения, отведенные почетным гостям?
То была просторная, великолепно отделанная спальня; по более мягкому и пушистому восточному ковру ножкам Мейзи еще не доводилось ступать; штор более элегантных ей еще не доводилось видеть. Правда, двустворчатые, доходящие до пола окна, так называемые французские, открывались, строго говоря, прямо во внутренний двор; но поскольку итальянская терраса с симметричной балюстрадой и массивными каменными шарами поднималась на несколько футов над уровнем плавно понижающегося сада, расположение комнаты заключало в себе немалое удобство и практичность.
По чести говоря, Мейзи пришлось по душе непривычное ощущение простора и свободы — выйти в сад не составляло труда, а поскольку окна закрывались крепкими ставнями и задвижками, девушка могла не бояться, что ночной взломщик попытается похитить ее миниатюрное жемчужное ожерелье или аметистовую брошь, вместо того, чтобы сосредоточить все свое внимание на знаменитой бриллиантовой диадеме миссис Уэст.
Повинуясь естественному побуждению, Мейзи подошла к окну. Она любила природу. У самых ног ее раскинулся Вильд: бескрайние просторы изумляли разнообразием. В неясной декабрьской дымке сумеречные угодья сменяли друг друга, отступая все дальше и дальше, а вдалеке, на юге, полускрытые в туманном мареве, смутно вырисовывались известковые холмы Суссекса.
Деревенская церковь, как это водится в старинных дворянских усадьбах, находилась в пределах поместья, рядом с домом. Хозяйка уверяла, что построили ее во времена Эдуардов, но в алтаре и по сей день сохранились остатки более древней, саксонской постройки. Единственное, что оскорбляло взор на общем фоне — так это новая белая башня, недавно отреставрированная (или, скорее, перестроенная заново): она составляла весьма тягостный контраст с матово-серым камнем и полуразрушенными консолями нефа и трансепта.
— Какая жалость, что вид настолько испорчен! — воскликнула Мейзи, глядя на башню. Выросшая в Мерионетском приходе, девушка проявляла наследственный интерес ко всему, что касалось церквей.
— Ах, полно, милочка моя! — возразила миссис Уэст. — Умоляю, полковнику об этом ни слова. Стоит вам только шепнуть «вид испорчен», и у бедняги расстроится пищеварение. Полковник затратил огромные деньги на то, чтобы укрепить фундамент и воспроизвести скульптуры старой башни, которую мы снесли, и у добряка просто сердце разрывается на части, если кто-то отзывается о постройке неодобрительно. Есть на свете чудаки, знаете ли, которые с пеной у рта возражают против разумной реставрации!
— Ах, да ведь это даже и реставрацией не назовешь! — проговорила Мейзи с откровенностью двадцатилетнего возраста и профессиональным интересом дочери антиквара. — Это полная реконструкция.
— Может, и так, — согласилась миссис Уэст, — но если вы и впрямь так думаете, милочка моя, заклинаю, не вздумайте распространяться об этом в Волвердене!
Пламя впечатляющих, просто-таки роскошных размеров и отборнейшего угля ярко полыхало в камине, но день стоял мягкий, ничуть не холоднее, чем осенью. Мейзи сочла, что в комнате чересчур жарко. Девушка открыла окна и шагнула на террасу; миссис Уэст последовала за ней. Дамы прошлись туда-сюда по широкой, усыпанной гравием площадке, Мейзи еще не снимала дорожного плаща и шляпки а затем, почти не отдавая себе отчета, направились к воротам церкви. Погост изобиловал причудливыми старинными монументами, в том числе херувимами с отбитыми носами; многие из скульптур принадлежали к сравнительно раннему периоду, их возвели, чтобы скрыть надгробные камни, на которых выстроили парапет. Паперть, с нишами для скульптур, ныне опустевшими, ибо изваяния святых стали жертвою пуритан, по-прежнему изумляло великолепием и красотой лепной отделки. На скамейке у стены примостилась старуха. При появлении владелицы поместья она не поднялась на ноги и продолжала бормотать и ворчать себе под нос нечто неразборчивое глухо и раздраженно. Тем не менее, Мейзи заметила: стоило ей приблизиться, и в глазах старухи внезапно вспыхнул странный огонек и та пристально воззрилась на гостью.
Еле заметная нервная дрожь узнавания на мгновение сотрясла разбитое параличом тело. Неотрывный взгляд старухи, обращенный на девушку, внушал ей безотчетную тревогу, хотя Мейзи затруднилась бы объяснить, почему.
— Что за прелестная старинная церковь! — заметила девушка, любуясь флеронами в форме трилистников. — Если не считать башни.
— Мы были просто вынуждены ее перестроить, — покаянно заметила миссис Уэст — отношение миссис Уэст к жизни в целом было проникнуто потребностью извиниться, словно она полагала, что не имеет права на столь заметно большее количество денег, нежели у ближнего. — Башня непременно рухнула бы, если бы мы ее хоть как-то не укрепили. Строение находилось в критическом, прямо-таки угрожающем состоянии!
— Ложь! Ложь! Ложь! — вдруг воскликнула старуха, голосом нездешним и приглушенным, словно разговаривала сама с собой. — Башня бы не рухнула — всем ведомо, что не рухнула бы! Не могла она рухнуть. И не рухнула бы вовеки, кабы ее не сокрушили. И даже тогда — я была здесь, когда ее сносили — камни цеплялись друг за друга, ногами-руками, пальцами-когтями, пока их не разъяли силой, с помощью этой новомодной штуковины — не знаю, как и назвать, динамит или как бишь его. И все ради суетного тщеславия!
— Пойдемте, милочка, — шепнула миссис Уэст, но Мейзи осталась на месте.
— Трижды скреплена была башня Волверден, — продолжала старуха монотонным, вибрирующим речитативом. — Трижды укрепили башню душами дев, противу натиска людского или дьявольского. В основании укрепили ее противу землетрясения и разрушения. На вершине укрепили ее противу грома и молнии. В середке укрепили ее противу бури и битвы. Так бы и простояла башня тысячу лет, кабы недобрый человек не поднял на нее дерзновенную руку. Ибо гласит стих:
