Сергей Глезеров - Северные окраины Петербурга. Лесной, Гражданка, Ручьи, Удельная…
Среди построек училища имелась «образцовая изба», в ней попеременно живут воспитанники и «учатся на практике тому умению жить, которое преподается им в теории». Персонал училища составляли директор, его помощник, священник, медик, четыре учителя, садовод, фермер, скотник, шесть надзирателей из отставных унтер-офицеров, десять удельных крестьян-наставников по сельскому хозяйству и мастера по обучению ремеслам. Отметим, что директором училища в течение 17 лет служил профессор агрономии и математики М.А. Байков, приглашенный из Харьковского университета.
В течение первых четырех лет пребывания в училище занятия сельским хозяйством чередовались с обучением грамоте и арифметике по «Ланкастерской методе взаимного обучения», а последние два года отводились исключительно работе – на ферме, в поле, в мастерских. На полях выращивались разные сорта зерновых и трав, картофель, турнепс и другие культуры, в то время почти неизвестные русскому крестьянину, причем их семена, выписывались из-за границы. На полях училища росли даже арбузы и дыни.
Уклад училища обуславливали строгая дисциплина, привычные для крестьянского обихода одежда и пища, ежедневные общие молитвы, пение в церковном хоре, соблюдение постов и обрядов. Например, В. Бурьянов описывал торжественную церемонию водоосвящения и крестного хода по полям училища, связанного с началом жатвы.
Училище привлекало общественный интерес, являлось местом паломничества русских помещиков и иностранцев. Среди гостей были Николай I, министры М.М. Сперанский и Е.Ф. Канкрин, писатели В.А. Жуковский, H.H. Греч, О.И. Сенковский, генерал H.H. Скобелев и любимец воспитанников – И.А. Крылов. В «музеуме» училища, как писал В. Бурьянов, хранился цеп, которым молотила рожь великая княгиня Елена Павловна, «удостоившая заведение своим посещением и подробным осмотром по всем частям, 3-го сентября 1836 г.».
Во время крымской войны Удельное училище стало местом размещения «образцовой роты» Стрелкового полка Императорской фамилии, сформированного из удельных крестьян, «занимающихся звериным промыслом». Несколько зданий училища приспособили под казармы, квартиры офицеров, хозяйственные службы, построили манеж, тир и «ретирадные места». Рота прославила эту местность еще несколькими знаменитыми именами, ибо в числе ее 22 офицеров были подполковник А.К. Толстой, а также поручик Владимир и прапорщик Алексей Жемчужниковы, будущий искусствовед Лев Даль. Последние трое являлись соавторами знаменитых сочинений «директора пробирной палатки» Козьмы Пруткова.
Пребывание здесь роты нарушило установившийся годами распорядок жизни и быта Удельного училища, и его деятельность стала клониться к упадку. А реформа 1861 года, сделавшая удельных крестьян, как и других крепостных крестьян, свободными сельскими обывателями, окончательно определила судьбу училища – спустя четыре года его упразднили. Начался новый этап истории местности.
Вот что представляла собой Удельная спустя почти тридцать лет, в конце 1890-х годов, по словам М.И. Пыляева: «Собственно дачи на Удельной расположены с правой стороны железнодорожной линии от Петербурга, с левой же стороны находится удельная ферма с парком, в котором содержатся разнообразные красивые птицы, а далее – благотворительные учреждения: городская больница св. Пантелеймона и Дом призрения душевнобольных…».
Впрочем, обо всем по порядку. После упразднения Удельного училища часть его бывшей территории отошла под полотно сооружавшейся Финляндской железной дороги. В 1870 году появилась станция «Удельная». Автором деревянного здания вокзала, как и соседнего в Шувалово, явился финский архитектор Вольмар Вестлинг. В камне удельнинский вокзал перестроил в 1914 году архитектор Бруно Грангольм.
Юго-западный участок бывшего Удельного училища отводился Царскосельскому скаковому обществу под ипподром, каковой и был построен, но только гораздо позже – в 1892 году (он стал называться «Удельным», или «Коломяжским»). На остальной части территории Удельное ведомство устроило ухоженный парк (работами заведовал ученый-лесовод граф А.Ф. Варгас де Ведемор), получивший название «Удельного», иначе – «Царской рощи» (затем – «парк Челюскинцев», теперь – снова «Удельный»). Достопримечательностью парка служила «петровская сосна», посаженная, по преданию, самим Петром I. Ее огородили невысокой оградой.
Сами здания бывшего Удельного училища отдали под Временную загородную больницу. Севернее больницы в 1870 году по изволению наследника цесаревича Александра Александровича (будущего Александра III) началось строительство Дома призрения душевнобольных, названного в его честь. Проект больничного комплекса разработал архитектор И.В. Штром.
Дом призрения находился в ведении попечительского совета, возглавлявшегося принцем А.П. Ольденбургским. Обитателями этого заведения становились люди небедные – представители дворянства, купечества и духовенства. Они принимались на платной основе. Благодаря чему им обеспечивалось достойное содержание: павильоны как по внешнему виду, так и по внутреннему убранству напоминали домашнюю обстановку.
Как писал М.И. Пыляев в очерках «Дачные местности близ Петербурга», опубликованных в 1898 году в «Ведомостях С.-Петербургского градоначальства и столичной полиции», «больница эта устроена согласно последним требованиям науки, и в ней приняты специальные меры, чтобы больные беспокойные или буйные не могли принести какого-нибудь существенного вреда себе или другим больным. Для этой цели в больнице устроены так называемые комнаты для изоляции: окна защищены решетками, стекла вставлены в них корабельные, пол, потолок и стены гладки, без уступов, стены, кроме того, обложены войлоком».
Здесь до сих пор сохранились уникальные деревянные постройки 1870-х годов (редко где в Петербурге можно увидеть такие образцы!), а построенные на территории Дома призрения в начале XX века «пансионатные» корпуса для «беспокойных больных» можно отнести к одним из лучших творений петербургского модерна. Сооруженные в 1904 году по проекту архитектора Г.И. Люцедарского, они напоминают скорее не больницу, а старинные английские замки. Речь идет о мужском и женском корпусах, предназначенных по большей части для офицеров и фрейлин Императорского Двора. Здесь не было решеток на окнах – вместо них установили сверхпрочные корабельные стекла.
Каменные «пансионатные» дома на территории Дома призрения строились на средства от пожертвований родственников. Первый из них появился в 1893 году. Иногда состоятельные пациенты содержались в отдельных зданиях. Известно, что на деньги графов Орловых выстроили небольшой особняк для их больного брата, а в одном из флигелей жила дочь лейб-медика, лечившего представителей царской семьи.
В 1885 году в помещениях Временной загородной больницы, после реконструкции по проекту архитектора И.С. Китнера, обосновалась городская больница во имя великомученика и целителя Пантелеймона для хронических душевнобольных. В отличие от соседнего Дома призрения, это заведение не было привилегированным. Оно содержалось на средства городской казны, поэтому здесь не было комфортных палат.
…Катаклизмы государственного масштаба нередко приводят к увеличению числа обитателей сумасшедших домов. Так произошло и после Первой русской революции, когда больница для душевнобольных пополнилась людьми, пережившими кризисы в личной и общественной жизни на почве несбывшихся надежд. В этом наглядно убедился репортер «Петербургской газеты», наведавшийся в Удельную с журналистским заданием в январе 1908 года. Больница оказалась переполненной сверх меры: в ней значилось 440 мужчин и 260 женщин, то есть ровно втрое больше положенного.
«Каждый уголок всех 16 домиков занят кроватями, больных втиснули, как животных, – негодовал журналист. – Деревянные домики, некогда служившие для земледельческого училища и фермы, мало отвечают теперешнему назначению. Помещения запущены, давно не ремонтируются и, как видно, мало интересуют наших отцов города».
Не только в отношении благоустройства, но и в плане безопасности больница в Удельной испытывала серьезные проблемы. По словам современников, ни в одной больнице мира не бывало столько нападений сумасшедших на врачей, служащих и просто друг на друга, как здесь. В среднем в год на врачей совершалось девять нападений, на надзирателей – около десяти, на служащих – больше тринадцати.
Репортеру «Петербургской газеты» разрешили посетить «самый ужасный павильон», под № 15, отведенный для буйных. «Едва мы вошли, как несколько больных бросились к нам с ужасной руганью, – рассказывал репортер. – Бывший городовой требовал, чтобы его немедленно отпустили на войну, где он заменит генерала Куропаткина. Потом мне представился „министр народного просвещения“ и „знаменитый изобретатель“ воздушного шара».
