Александр Томчин - Германия и немцы. О чем молчат путеводители
Российский немец из Казахстана Арнольд рассказывает: «Мне тут сделали операцию. У меня был рак, но опухоль вовремя нашли и удалили. На родине я бы не выжил. Мы с семьями наших детей все вместе здесь, дети работают, внуки учатся. Сын и две дочки уже купили свои дома. Мы живем тут лучше, чем на родине». И жене Арнольда в Германии нравится: «Чего мне тут не хватает? Пожалуй, только искренности и непосредственности окружающих меня людей».
Счастливы ли наши эмигранты в Германии? По-разному, одни — да, другие — нет. Те, кто приезжает из глубинки, где уровень жизни ниже и быт менее удобен, обычно счастливы. Эмигранты из крупных городов, с более высоким уровнем образования, предъявляют к жизни другие требования и далеко не всегда счастливы. Женщины в эмиграции адаптируются лучше и быстрее находят работу, чем мужчины. Естественно, что переехавшие большими семьями и с детьми чувствуют себя благополучнее перебравшихся за рубеж в одиночку. Но те, кто говорит, что все бросили ради детей, тяжелее всего переносят эмиграцию. Дети легче своих родителей осваивают немецкий язык. Чем они младше, тем лучше адаптируются к условиям чужой страны. Подросткам труднее — у них часто возникает тоска по родине, где остались их друзья и любимые, и они могут создавать родителям проблемы.
Счастливы молодые люди лет до 35, нашедшие работу по специальности, и люди старше 70 лет, которые уже не могут работать. Они живут материально благополучнее российских пенсионеров и лучше обеспечены медицинской помощью.
Люди же промежуточного возраста сталкиваются с трудностями и даже порой мечутся — едут то на родину, то обратно. Где ж лучше? Где нас нет, как говорил Александр Грибоедов.
Если удается выдержать в эмиграции самые трудные первые два-три года, то, как правило, обратно уже не возвращаются. Удивительно актуально звучит вывод Траготта Бромме, сформулированный в его «Советах для эмигрантов» еще в 1848 году: «…Молодые, сильные, стремящиеся работать люди с небольшим стартовым капиталом могут здесь рассчитывать на успех, а именно люди между 20 и 40 годами». Я бы добавил — со знанием языка и хорошим образованием.
Выезд из родной страны не может решить всех проблем — он лишь заменяет одни проблемы другими. По-разному наши соотечественники за рубежом преодолевают барьер интеграции — у всех своя судьба.
Послесловие
Вот и закончилось наше с вами путешествие по Германии, уважаемый читатель.
Мы с вами обсуждали немецкий национальный характер, но существует ли он вообще? Нельзя не согласиться с историком С. Оболенской, которая при исследовании нравов XIX века заметила: «Никто еще не задавался безумной целью подсчитать, сколько среди французов людей легкомысленных, среди англичан — сдержанных, среди немцев — педантов. А без подобных расчетов можно ли всерьез утверждать, что французы легкомысленны, англичане сдержанны, а немцы педантичны?»
Сами немцы любят спорить, что немецкого национального характера нет: они, мол, все разные. И мы знаем, что у нас все люди — разные, сколько голов — столько умов (как грустно заметил кто-то, голов все-таки больше). Стоит, наверное, размышлять не о немецком менталитете вообще, а в сравнении с нашим.
По данным социологов, у нас 70 % опрошенных молодых людей в возрасте от 15 до 25 лет — поразительно, не правда ли? — не связывают свое будущее с Россией. Если им подвернется благоприятная возможность, они готовы покинуть нашу страну.
Кто-то закроет эту книгу и с чувством облегчения скажет: «Я обязательно поеду жить в Германию — исчезли последние сомнения». Тогда как другой читатель решит иначе: «Я не хотел бы жить там и, конечно, останусь в своей стране». Ну что же, советовать я не брался. Мне хотелось только показать тем и другим, что их там ждет. Не скрывая при этом ни плюсов, ни минусов.
Когда после длительного пребывания за рубежом возвращаешься в стихию родного языка, охватывает восторг. На родине постоянное, незаметно существующее за рубежом чувство напряжения при общении с людьми исчезает, и с первых же шагов как будто становится легче дышать.
Хорошо, что я возвращаюсь самолетом. Те, кто едет к нам поездом Берлин — Москва, рассказывают, что после Бреста закончилась бумага в туалете и перестала закрываться дверь между вагонами. На станциях бомжи добывают бутылки в недрах мусорных баков, бабки просят милостыню. А иногда и дети: «Дяденька, чего-нибудь поесть дадите?»
Там, в Германии, я чувствую ностальгию, и мне многого не хватает. Тут после эйфории прибытия мне тоже не хватает того, что было там. Поэтому лучше всего я чувствую себя в самолете — между «там» и «здесь». Чего не хватает мне здесь, читателю объяснять не надо. Порядка, безопасности, хорошего медицинского обслуживания, милосердия к слабым, больным, старикам и новых, приобретенных там друзей. Часто удручает наша привычная необязательность.
Чего не хватает мне там? Прежде чем ответить на этот вопрос, приведу два примера из русской литературы. В рассказе «На чужбине» Тэффи описывает, как мучается в Италии от тоски по родине посланный родителями за границу купеческий сын Василий Пономарев. Когда его спросили: «Скажите, вы, кажется, не любите Флоренции?», он ответил: «Э, что там! Флоренцию просто любить». «Мне вспомнилась новгородская баба-погорелка с двумя ребятами, из которых старшая, поразительно красивая, здоровая девочка, весело прыгала, а вторая, чахлая, вся в коросте, еле поднимала слипшиеся больные веки, — замечает Тэффи. — „Небось, любишь девчонку-то?“ — спросили бабу про красавицу. „Эту-то? Эту просто любить, — презрительно усмехнулась баба. — Я больше эту жалею“. И прижала к себе больную».
Наш писатель и историк Николай Карамзин долго был за рубежом. Он беседовал там с философами, многому научился, его встречали очень любезно и приглашали в гости снова. После одной из дружеских встреч с лейпцигскими учеными 16 июля 1789 года он вдруг записывает в своем дневнике: «Милые друзья мои! Я вижу людей, достойных моего почтения, умных, знающих, ученых, славных — но все они далеки от моего сердца. Кто из них имеет во мне хотя малейшую нужду? Всякий занят своим делом… Никто не хватится меня завтра, если нынешняя ночь на черных своих крыльях унесет мою душу из здешнего мира; ничей вздох не полетит вслед за мною…» При самой комфортабельной и сытой жизни за рубежом такие мысли там порой возникают.
Я уважаю немцев за то, что они живут благополучнее нас. У них нет ни наших просторов, ни природных ресурсов. Богатство не свалилось им в руки — они умеют работать. Многим из них я благодарен за помощь и сотрудничество. Но я понимаю, что они не такие, как мы. Может быть, в чем-то и лучше нас.
Ностальгия — это тоска не по родным березам. Это тоска по человеческим отношениям, по жизни, не подчиненной погоне за материальным благополучием, по всяким милым чудакам, которыми так богата наша страна.
Мне не хватает там еще чего-то… Может быть, наших просторов. Хочется выйти в бескрайнее поле, на безлюдный берег озера, в дикую чащу леса, которой нет конца. И которые у нас еще не успели приватизировать.
Приятно видеть, что у нас в стране происходят улучшения, хотя и не на все головы проливается золотой дождь от продажи за рубеж нефти и газа. В нашей жизни все больше примет, характерных для европейцев: ежегодно на зарубежные курорты выезжают миллионы россиян, растет число автомобилей, компьютеров, мобильников и прочей техники.
Хорошеет из года в год мой родной Санкт-Петербург. Когда я рассказывал о Германии, мне приходилось критиковать наши нравы. Это вовсе не означает, что там все лучше. Просто мне хотелось обратить внимание на то, чему мы могли бы поучиться, что из немецкого опыта нам стоило бы позаимствовать, а что — нет.
Это вообще неплохо, что мы разные. Мы останемся разными, и не всем из нашего собственного опыта можно пренебрегать.
Мои ностальгические размышления больше характерны для пожилых людей, да и то не для всех. Спросите многих наших соотечественников за границей, испытывают ли они ностальгию, и они твердо скажут «нет». Они сознательно расстались с тем, что их у нас не устраивало.
Известен анекдот. Двое новых русских сидят на Западе в ресторане и беседуют:
— Вась, а Вась, ты по родине-то скучаешь?
— Ты чё, я еврей, что ли?
Я убежден, что временная работа за рубежом полезна всем для приобретения опыта.
На многие вещи после длительного пребывания за рубежом смотришь иначе.
Чем больше наших соотечественников побывает за рубежом, будет там жить, учиться и работать, тем лучше станем жить мы все. Потому что все больше людей, вернувшись, будет спрашивать: почему мы так живем, когда многие страны живут по-другому? И тогда властям и тем, кто считает патриотами только себя, придется искать ответы на неудобные вопросы тех, кто вернулся, — а уж они ли не патриоты?
