Геннадий Турмов - Владивосток
Малый рыболовный сейнер был рассчитан на плавание с удалением от базы не далее 20 миль. Он мог вести лов как с помощью кошелькового невода, так и дрифтерным способом. Конструктивно судно представляло собой катер с полубаком.
В конце 1990-х гг. памятник пришел в запустение. Однако после серии передач по истории флота известного журналиста Константина Кухаренко на Приморском телевидении памятник отреставрировали, и теперь он, как и прежде, во всей красе встречает корабли и суда, заходящие в бухту Золотой Рог.
На берегу Семеновского ковша, на любимой владивостокцами набережной, у самой кромки воды стоит на берегу судно на подводных крыльях «Колхида-4». Судно было построено на судостроительном заводе в Поти в 1984 г. Водоизмещение полное — 70,2 м. Размерения: 34,5 x 10,25 x 3,5 м; осадка на крыльях — 1,9 м. Два двигателя мощностью по 1920 л. с. Скорость 35 узлов. Дальность плавания 150 миль. Из Поти «Колхида-4» была доставлена во Владивосток на борту грузового теплохода и вошла в состав Дальневосточного морского пароходства. С 1992 г. судно принадлежало Владивостокскому морскому торговому порту. Эксплуатировалось на линии Владивосток — Находка. Списано в октябре 1997 г. В настоящее время используется в качестве ресторана «Глория»
Таким образом, «береговая флотилия» Владивостока насчитывает 6 судов и кораблей. Хочется надеяться, что эти памятники отечественного кораблестроения и морской истории сохранились на века.
КОРЕЙЦЫ В ПРИМОРЬЕ, ИЛИ ИЗ ИСТОРИИ ДУХОВНОЙ МИССИИ В КОРЕЕ И ВО ВЛАДИВОСТОКЕ: ЦЕРКОВЬ НА МАХАЛИНА
Одной из серьезных проблем Приморья сегодняшние политики видят в притоке сюда жителей Китая и Кореи. В прошлом это также было животрепещущей темой для прессы и государственных чиновников. Придя в Южное Приморье в 1860 г., русские обнаружили здесь лишь отдельных представителей китайцев и корейцев, которые промышляли морепродуктами и дарами тайги, но как только жизнь в молодом крае забурлила, соседи-эмигранты все чаще стали искать в нем пристанище. Если жители Поднебесной, которых именовали манзами, были в основном изгоями из своей страны и не брезговали разбоем, то выходцы из Страны утренней свежести, как называли тогда Корею, отличались добропорядочностью и трудолюбием. История их поселения на наших землях весьма интересна и поучительна.
Корейцы во ВладивостокеКак известно, в 1868 г. разразилась Манзовская война, причиной которой стали золотоносные россыпи на о. Аскольд, разрабатываемые самовольно китайцами. Русским войскам пришлось тогда силой оружия выдворять незваных гостей на их родину. В тот же год в Приморье хлынул поток беженцев из Кореи, которые в неурожайный год искали спасения от голода в Приморье.
В течение двух лет в наш край переселилось около шести тысяч корейцев, которых русские власти приняли благосклонно. Они посчитали, что эмигранты смогут положить начало развитию земледельческой культуры и помогут снабдить продовольствием местные гарнизоны.
Беженцев из Кореи было так много, что генерал-губернатор Восточной Сибири решил переселить часть их в Амурскую область, где ощущался недостаток населения. Весной 1871 г. 500 корейцев были отправлены на р. Самарку (в 500 верстах от Благовещенска), где основали село Благословенное. Так что автором первого насильственного переселения корейцев за пределы края был вовсе не Иосиф Сталин, как это принято считать.
Губернаторский съезд 1885 г. не только подтвердил правомерность этого решения, но и подчеркнул, что «допускать дальнейшее переселение корейцев в наши пределы не следует, а поселившихся ранее, не в далеком расстоянии от границы, нужно постепенно выселять внутрь края и расселить их среди русских, приписав по несколько дворов к деревням». Это указание было вызвано в первую очередь подчеркнутым нежеланием корейцев ассимилироваться с местным русским населением, их неприятием российских законов, а также опасностью того, что корейцы могли поддержать внешних врагов в случае их вторжения на территорию края.
В 1884 г. начались официальные отношения между Россией и Кореей. Тогда же было признано, что корейцы, переселившиеся в Приморье до этого времени, признаются равноправными гражданами Российской империи. Почти поголовное принятие корейцев в русское гражданство произошло в 1895 г. К этому году на территории края проживало около 13 тысяч корейцев, которые занимались земледельческим трудом. Каждой семье было отведено по 15 десятин земли.
Особой страницей отношений между Россией, Кореей и Китаем является район реки Туманной. Еще в 1712 г. состоялось разграничение этой территории между Китаем и Кореей. Район, отошедший к Китаю, получил имя Нангин (Цзян-дао). Но жили в нем преимущественно корейцы. В 1903 г. был поднят вопрос о присоединении этой провинции к России. Русско-японская война поставила точку на этих дебатах.
...В августе 1999 г. во Владивостоке, недалеко от школы № 18, на ул. Хабаровской, где когда-то располагалась Корейская слободка, состоялось открытие монумента. Он посвящен памяти корейских поселений на российском Дальнем Востоке и Дню независимости Кореи. «Наверное, — писала газета "Владивосток", — для многих владивостокцев новостью оказался тот факт, что сложившаяся здесь 100 лет назад Корейская слободка стала "колыбелью священной борьбы корейцев за свою независимость после узурпации Японией государственного суверенитета Кореи". Именно здесь корейские патриоты поклялись восстановить независимость родины, учредили многие патриотические организации, что привело к созданию в 1919 г. эмигрантского правительства — Корейской национальной ассамблеи. В тот же год 1 марта была принята декларация независимости Кореи. Думаю, для наших земляков, 80 лет воспитывавшихся в духе интернационализма, сей факт приятен — кому-то мы стали колыбелью. Но заметно, что на черной плите мемориала, как говорится, в последнюю минуту добавлена строка: "В связи с 60-летием депортации корейцев". 500 тысяч их было выселено с Российского Дальнего Востока в республики Средней Азии и Казахстан. Понятно, с каким чувством вспоминают это корейцы».
Корейская духовная миссия была основана в Сеуле в 1900 г., и ее целью было обслуживать духовные потребности православных русских в этом городе и распространять христианство среди корейцев. Первым начальником миссии стал архимандрит Хрисанф, в миру Шетковский, который служил в миссии до начала Русско-японской войны. Время его пребывания в этой должности было ознаменовано строительством новых храмов и приходов. Тогда Корейская миссия замыкалась на Владивостокскую епархию. Интересно, что именно она построила православный храм на улице Махалина, куда по сей день ходят православные владивостокцы.
Во время Русско-японской войны Корейская миссия была закрыта. Когда же ее двери вновь открылись, Священный синод стал выделять ежегодно на ее содержание 10 тысяч золотых рублей. Вторым главой миссии в период с 1906 по 1912 г. был ученый-самородок архимандрит Павел, в миру Ивановский. Его перу принадлежат несколько книг по православию, которые монах перевел на корейский язык.
В самый сложный период пришлось управлять Корейской духовной миссией архимандриту Феодосию, в миру Перевалову. Федор Иванович Перевалов родился в г. Уржуме Вятской губернии в 1875 г. В 19 лет он поступил послушником в пещеры Гефсиманского скита при Троицко-Сергиевой лавре. В 1904 г. Федор Перевалов был командирован псаломщиком походной кухни на фронт Русско-японской войны. После окончания войны он перешел на службу в духовную миссию в Корее регентом и учителем пения, а через два года принял монашество. В 1911 г. Феодосии был командирован во Владивосток священником и законоучителем в церковь-школу «Памяти убиенных воинов», а через шесть лет, в 1917 г., иеромонах вернулся в Корею, так как он был назначен начальником духовной миссии в этой стране.
Осенью и зимой 1922 г. Феодосии обогрел многих беженцев, покинувших Приморье. На следующий год он был возведен в сан архимандрита, О последних годах жизни почтенного иеромонаха известно очень мало. Сообщалось только, что в 1930 г. его вызвал в Токио глава Японской миссии архиепископ Сергий, который хотел, чтобы Феодосии заменил его на этом посту. Но по японским законом главой православной церкви мог быть только японец. Архимандрит Феодосии скончался в Японии, и русские эмигранты еще много лет продолжали вспоминать его с теплотой.
Надо отметить, что большая часть владивостокского духовенства после окончания Гражданской войны осталась дома, предпочитая обслуживать верующих на родине. В 30-е годы многие из них разделили судьбу своих приходов. Почти все церкви были разрушены, а священники отправлены в лагеря. Единственным местом, где шла полнокровная деятельность православной церкви, оставалась Маньчжурия. В феврале 1920 г. в Харбин с остатками колчаковских войск прибыл из Оренбурга епископ Мефодий. 16/29 марта 1922 г. указом Высшего церковного управления в Харбине была учреждена временная самостоятельная епархия, с назначением главой архиепископа Мефодия. На первых порах епархия замыкалась на Московскую патриархию. Но в 1923 г., опираясь на решения Заграничного архиерейского синода, Мефодий решил провести коренную реорганизацию епархии. «Этот конфликт, — писал очевидец, — повлек за собой печальные последствия: падение церковной дисциплины, усиление сектантства (адвентистов, баптистов и др.) и проч. С переменой администрации КВЖД, с приходом сюда в октябре 1924 г. представителей Советской России изменилось и положение православной церкви в Маньчжурии: причт был лишен жалования и квартир, церкви — пособий». Против этой реорганизации резко выступил последний епископ Владивостокский Михаил, которому удалось в последнюю минуту бежать из Владивостока в Харбин. Он скончался 9 июля 1925 г. и был похоронен в Софийской церкви.
