Сергей Костырко - Дорожный иврит. Путевая проза
Мила надела перчатки, пошла возделывать свой сад.
Из открытых окон голос Млечина, рассказывающего по ТВ про новейшую историю Израиля.
Заработал отбойный молоток. Строители долбят каменистую землю Текоа. В первый год, когда я оказался здесь, дом Игоря стоял на склоне их горы, на крайней улице, и из окон открывалась панорама Иудейской пустыни с горой Иродион, с Вифлеемом слева. Вид потрясающий. Между мной, стоящим у окна, и пустыней и горой Иродион был только высохший виноградник за окном. Ну а сейчас я смотрю на пустыню через крыши новеньких домов, образующих две или три параллельные улицы. И несмотря на все сложности политические, бюрократические, там внизу на склоне под этими новенькими улицами продолжается строительство еще более крайних улиц. Жалко конечно, пейзажа, но и — хорошо.
В наушничке плеера, который я практически не вынимаю из уха, пиликанье азаки и голос, перечисляющий населенные пункты, которые под ударом.
20.31 (на крыльце с сигаретой)
Перед закатом выходил погулять. Красные облака над Иродионом. Пошел вдоль новой улицы, на месте которой четыре года назад был пустырь. Каменные двухэтажные дома, каменные заборы. Бугенвиллий здесь пока нет, не успели вырасти. И вокруг меня сплошной камень, только-только отрустованный, отшлифованный — лестницы, заборы, каменные полы дворов с оставленными на них детскими велосипедиками и обувью. Некоторые дома смотрятся виллами, некоторые обычными, так сказать, бюджетным вариантом.
В прошлом году здесь все было неподвижно — строительный пустырь с фундаментами домов, с горами строительного песка и гравия — строительство в Поселениях было заморожено решением премьер-министра. Потом разрешили, и вот за год Текоа охлестнули по всему периметру еще две или три улицы.
Радио Рэка. Азака через каждые десять-пятнадцать минут. Утреннее сообщение о том, что сегодня пройдут переговоры в Каире и к вечеру вроде как может быть принято решение о прекращении огня, ничем не подтвердилось. Интенсивность обстрела не уменьшилась.
Интервью с политологом. Вопрос: какое завершение нынешней ситуации кажется вам наилучшим?
— Ничего сказать не могу. Я не знаю, какие цели ставило правительство. Нам было сказано, что цель — прекратить ракетный обстрел из сектора Газа, заставить ХАМАС подписать очередное соглашение о том же, о чем подписывали и раньше, но только на более длительный срок. Вот, в сущности, и все. Эффективность наземной операции мне кажется крайне сомнительной. ХАМАСу как раз и нужно, чтобы солдаты вошли в Газу, и тогда у них будет повод говорить о зверствах сионистов. А зверств они не боятся, наоборот, им-то как раз и нужны жертвы среди гражданского населения. А какие еще цели у этой операции — оккупировать сектор Газа? Нет. Взять под израильский контроль Филадельфийский коридор? Нет. И какой тогда смысл?
Смотрел телевизор. Повторяющиеся кадры запусков противоракетной установки «Железный купол». Сдвоенный белый след ракет плавно изгибается, длится, длится, и вдруг на самой кончике — облачко взрыва. Все. Ракета сбита. Поразительно. Кадры взрывов в секторе Газа. Дома с выбитыми стеклами. Столбы дыма над городом. Эхуд Барак с представителем американского посольства на батарее. Американец из дипкорпуса попал под арабский обстрел. Возможно, впервые в жизни. На лице осталось потрясение.
Вашингтон заявил, что Израиль имеет право на самооборону. Европа тоже признает ХАМАС в этой ситуации агрессором, но заявляет, что если Израиль предпримет адекватные действия, то лишится поддержки стран Европы. То есть хамасовцам можно, евреям — нет.
Израильтяне согласны на переговоры только при прекращении огня со стороны сектора Газа.
Переговоры, которые сейчас идут в Каире, зашли в тупик.
Беседы в студии. Министр информации Юлий Эдельштейн говорит о недостатке объективной информации в международных СМИ, его прерывает ведущий и просит покинуть студию. Эдельштейн слегка удивляется такому нарушению субординации и остается на месте. Ведущий «лишает его слова» и поясняет: это не его произвол — этого требует охрана министра. Эдельштейн подчиняется. Дальше длинная пауза с заставкой на экране и потом рекламная вставка. Снова на экране ведущий. Сообщил, что была тревога в Тель-Авиве, и пару минут назад ракету сбили. Вещание продолжили. Зеев Элькин из министерства иностранных дел отвечает на вопрос о том, нужна ли информационная защита Израиля в средствах массовой информации: «Зачем нам реагировать на высказывания Максима Шевченко? Важнее другое — в России кроме противников Израиля и сторонников есть множество изданий печатных и множество людей, которые не имеют четкого представления, на чьей они стороне, и потому необходимо работать в это направлении».
Игорь вернулся от соседей, сказал, что посланник Израиля приехал из Каира ни с чем.
Протянуло жутью от безысходности. Как если бы я увидел начало конца — Монтефиоре, по заборам которого бегают арабские подростки, а мельница измордована их граффити.
19 ноября
11.34 (Текоа)
Встал в семь. Утро солнечное. Достаточно оживленное — народ едет на работу в Иерусалим.
Ходил с наушниками в ушах — слушал обзор газет. Хреново. 35000 мобилизованных резервистов в ожидании начала наземной операции. Прорабатывается план двух «затиший». Первого — прекращения огня, второго — заключения долгосрочного договора с ХАМАС. ХАМАС считает, что он легитимизовался благодаря почти единодушной поддержке арабских стран. В сектор Газа постоянно ездят правительственные делегации. Резкое заявление Иордании — прекратить перестрелки.
Положение стало особенно напряженным после убийства Джабари, к этому моменту вроде как уже была договоренность через Египет о прекращении огня, но убийство Джабари обострило ситуацию. Далее — все пошло по нарастающей. Сейчас арабские страны единодушны в осуждении Израиля. США и Франция, например, однозначно поддерживают Израиль — но только до начала наземной операции. А она, по мнению некоторых политиков, необходима, чтобы еще раз продемонстрировать арабским странам силу Израиля. Уступки их только раззадоривают. Они должны почувствовать силу. Ошибка израильского наводчика — израильская ракета пошла не в квартиру полевого командира, а в квартиру многодетной семьи, все погибли, подарок ХАМАСу — сейчас все мировые телеагентства крутят эти кадры. Представитель Англии официально заявил о прекращении Англией поддержки Израиля в случае начала наземной операции.
Единственное, что было хорошо в этот час в эфире, — всего две воздушные тревоги за час моего гуляния. Вчера азака была каждые десять-пятнадцать минут.
Пили чай. Зашла Инна Винярская. Сегодня понедельник — она едет на свою работу. Сказала, что вчера водила покупателей дома по Текоа. Ей 77 лет. По-прежнему несокрушима. «Я хочу, чтобы вернулось все в ту ситуацию, которая была, скажем, месяц назад. Больше ничего». Про войну вообще ничего не стала говорить. Все больше про текойские дела.
И видно: она знает, что говорит. Знает, что сейчас самое важное — это то, что за последние пять лет Текоа увеличилось вдвое; что в Текоа очень много детей. И так далее. Тут с ней не поспоришь. Здесь, на Территориях, похоже, и решается будущее Израиля.
Вышел проводить Инну. Ждали машину соседей, будущих жителей Текоа Женю и Регину. Они здесь живут пока на съемной квартире, ждут разрешения на строительство. Приехали из Одессы. Инна тоже из Одессы. Регина: «Была недавно в Одессе. Грустно. Другой город стал. Нет евреев. Нашла в парке скамейку, на которой сидят все те же еврейские бабушки, но и только. И еще в городе очень много стало белых. Светловолосых. Нет-нет, дело не только в евреях. В Одессе жило много одесских армян, много греков. Сейчас их нет».
Вчера уже не было сил записывать — про ощущение истории Израиля, когда гулял по только что отстроенным улицам Текоа. Где и как ее смотреть. Ну да — Старый город в Иерусалиме, Цфат, кварталы Хеврона, кварталы Вифлеема и так далее. Ну а тот камень, что сейчас меня окружает, он, так сказать, еще не намоленный, новенький, только-только отесанный. Улицы и улочки из отдельно стоящих особняков, но соединенные забором, асфальтом, каменными полами дворов в единое пространство. Пространство, приготовленное для жизни. Уютно, красиво. Но и одновременно пространство, особой энергетикой созданное: обустроиться, сделать эту землю жилой, сделать эту землю еврейской.
Вот это и есть история Израиля. И я ее свидетель. Я вижу людей, которые эту историю делают, ну, скажем, ту же Инну Винярскую, которая уже тридцать лет занимается строительством поселений. То есть в этом вот безмятежном почти, загородном, полудеревенском пейзаже вокруг меня как раз это напряжение. Ну и это ведь тоже история, которая делается на твоих глазах. Крохотный по мировым масштабам Израиль не первых полосах всех газет. И уже не первое десятилетие. Точка, в которой сошлись западная цивилизация и арабское средневековье.
