Юлия Иванова - Все о Франции
В 1817 году был принят избирательный закон, согласно которому право голоса получили около 100 тысяч наиболее состоятельных граждан. За этим законом последовал закон о парламентском контроле над государственным бюджетом, принятый в 1818 году. В 1819 году был принят весьма либеральный закон о печати. К тому же с началом правления Людовика XVIII наступил долгожданный мир, были урегулированы споры с державами антифранцузской коалиции, быстро стабилизировалось положение в экономике, деформированной десятилетиями войн.
В начале 20-х годов XIX века здоровье короля, давно страдавшего от подагры, резко ухудшилось. Его совсем перестали слушаться ноги, и отныне все время он проводил в большом кресле-каталке, за что насмешники тут же окрестили его королем-креслом. Особенно ужасен был последний год жизни Людовика XVIII, когда ему, как младенцу, не хватало сил держать голову, а его обезображенное язвами тело заживо разлагалось, источая запах тления. 16 сентября 1824 года Людовик XVIII умер.
Еще при его жизни двор был немало обеспокоен проблемой престолонаследия. Дело в том, что Людовик XVIII был бездетен и лишен надежды когда-либо иметь детей. Его брак с Луизой Марией Жозефиной Савойской, которая умерла в 1810 году, был чистой формальностью. В этих условиях наибольшими правами на корону обладал его младший брат граф д’Артуа. Но ко времени возвращения во Францию оба они были уже немолоды – одному исполнилось 59, другому – 57 лет. Не было никакой уверенности в том, что Людовик XVIII успеет передать корону брату. К тому же сам он, по-видимому, этого не желал, не видя в брате, с которым расходился в политических мнениях, достойного продолжателя начатого им дела созидания конституционной монархии. Правда, у младшего брата короля было двое сыновей.
К старшему, Луи Антуану, герцогу Ангулемскому, стоявшему вторым в списке вероятных наследников, Людовик XVIII явно благоволил, называя его в кругу близких «надеждой» и видя в нем своего единомышленника. Но тот, как и старый король, был бездетен. А младший сын графа д’Артуа, Шарль Фердинанд, герцог Беррийский, в феврале 1820 года был убит фанатиком-бонапартистом Лувелем. Линия Бурбонов вообще могла прекратиться на герцоге Ангулемском, если бы через шесть месяцев после гибели мужа Мария Каролина, герцогиня Беррийская, не родила сына Генриха, прозванного Дитя чуда. Таким образом, за продолжение династии можно было пока не беспокоиться, зато непосредственное будущее монархии внушало серьезную тревогу.
Под именем Карла X корону унаследовал граф д’Артуа. Не слишком усердный в науках, легкомысленный и упрямый, склонный к мимолетным увлечениям, но и способный на серьезную привязанность, новый король во многих отношениях был противоположностью своему более основательному и благоразумному предшественнику. Летом 1789 года граф д’Артуа в спорах с Людовиком XVI настаивал на самых решительных мерах против своевольных депутатов третьего сословия. При этом он настолько скомпрометировал себя, что немедленно после падения Бастилии был вынужден податься за границу. Вокруг него и стала группироваться контрреволюционная эмиграция. Он был идейным вдохновителем, организатором и участником всех основных военных акций против революционной Франции. Поражение монархической контрреволюции заставило его умерить пыл. Он поселился в Англии, где и жил до 1814 года.
Граф д’Артуа был женат на Марии Терезе Савойской, сестре жены Людовика XVIII, но своим вниманием ей не докучал. Исключительное место в его жизни принадлежало другой женщине – мадам де Поластрон, двоюродной сестре герцогини Полиньяк, фаворитки Марии Антуанетты. Связь с ней определила судьбу будущего короля. Перед смертью в 1805 году мадам де Поластрон взяла с него слово, что он прекратит разгульную жизнь, которую до сих пор вел, и обратится к Богу. С этого времени граф д’Артуа стал ревнителем нравственности и благочестия, попав под влияние аббата Латиля, духовника своей бывшей любовницы.
Граф д’Артуа активно участвовал в восстановлении монархии. В марте 1814 года он вел переговоры с союзниками, а 12 апреля въехал в Париж и в течение нескольких дней до прибытия Людовика XVIII управлял Францией в качестве наместника королевства. Вот когда в полной мере обнаружились его политические расхождения с королем. Он считал чрезмерными те политические уступки, на которые согласился пойти Людовик XVIII ради возвращения трона, и, по существу, возглавил оппозицию режиму конституционной монархии справа, известную как партия ультрароялистов. Его действия в оппозиции не оставляли места для иллюзий относительно характера будущего правления.
Карл X
Но поначалу Франция оказала вполне доброжелательный прием новому королю. Слишком свежа была в памяти грустная картина агонизирующего на троне Людовика XVIII, чтобы французы не испытали чувства облегчения, даже радости при виде этого полного величия и энергии человека. Молва наградила его лестным прозвищем – Король-рыцарь. Даже у либералов, левой оппозиции монархии, Карл X поначалу не вызывал аллергии: одним из первых его шагов в области внутренней политики стала отмена цензуры печати.
Но вскоре новый король стал находить выход своей энергии вовсе не так, как от него ждал народ и его окружение. В следующие полтора-два года Карл X предпринял такие меры, которые ущемляли коренные интересы или убеждения широких слоев населения, в частности и значительной части правящей элиты. Из армии уволили 250 наполеоновских генералов. Был введен закон о святотатстве, который карал смертной казнью за осквернение святых даров. Закон о так называемом миллиарде для эмигрантов (т. е. возмещение ущерба тем, кто в годы Революции бежал из страны) оскорблял патриотические чувства большинства французов, разделивших судьбу родины во время Революции. Новый король распустил национальную гвардию; им предпринимались попытки восстановить право первородства (старшинства) при разделе наследства, нарушавшее принцип гражданского равенства. Он также стремился провести законы против свободы печати. Эти, а также другие действия короля и руководимого им правительства привели к расколу в правительственном лагере. Часть консервативной партии под давлением общественного мнения перешла в оппозицию.
Страна в очередной раз приближалась к политическому кризису. Предотвратить его можно было конституционными методами. Для этого было достаточно, чтобы Карл X пошел навстречу требованиям оппозиции. Но такая политика ему глубоко претила. Он осознавал себя монархом по милости Бога, а не по воле французской нации, а потому и не считал себя связанным в действиях ее мнением. Фактически Карл X отказался от политического наследия Людовика XVIII, который пытался соединить – и на первых порах небезуспешно – божественное право королей с конституционным правом нации. Карл X предпочитал видеть в Хартии лишь одну из традиционных «вольностей», даруемых королем своим подданным. Он избрал путь отказа от компромисса, не понимая, что тем самым подрывает политическую основу монархии.
Глубоко символично, что Людовик XVIII за десять лет своего правления так и не выбрал времени для церковной коронации, хотя до него не было случая, чтобы король уклонился от таинства миропомазания. Весьма вероятно, что он опасался стать королем «в большей мере», чем того хотели французы. Карл X повел себя иначе. Стремясь подчеркнуть богоданность своей власти, он короновался 29 мая 1825 года в Реймсском соборе, как это делали до него многие короли.
Эта средневековая церемония произвела гнетущее впечатление на общество. Значительную его часть, отнюдь не отождествлявшую себя с католической церковью, шокировал вид Карла X, распростертого ниц перед алтарем. Нелепо выглядел он и тогда, когда в соответствии с древним обычаем обходил ряды золотушных больных, осеняя их крестом и приговаривая: «Король коснулся тебя, Бог тебя исцелит!» Из 121 больного пятеро действительно исцелились. Многих покоробила и нарочитая роскошь многодневного торжества, собравшего в Реймсе всю столичную знать, дипломатический корпус и многочисленных гостей из разных стран. А праздничное убранство древнего собора, напоминавшее мишуру театральных декораций, вызывало откровенную насмешку.
Коронационные торжества, как того и добивался Карл X, действительно стали впечатляющим событием, о котором долго не смолкали пересуды. Они подтвердили репутацию французского двора как «самого блистательного в Европе», на который по мере сил и возможностей равнялись дворы других стран. Но внутриполитические последствия коронации оказались крайне отрицательными. Уже давно появился и все больше усиливался разрыв между вкусами, интересами и запросами общества и двора, что служило источником политической напряженности в стране.
На выборах в палату депутатов 1827 и 1830 годов либеральная оппозиция дважды подряд одержала убедительную победу. Политический кризис достиг величайшего накала. И тогда Карл X своими действиями ускорил развязку. В августе 1829 года он назначил правительство во главе с герцогом Жюлем де Полиньяком. Новый глава правительства принадлежал к семье, к которой Карл X издавна питал привязанность (Жюль был сыном известной фаворитки Марии Антуанетты), но которая еще с дореволюционных времен была крайне непопулярна во Франции. Перед новым правительством Карл X поставил задачу – восстановить королевский абсолютизм.
