Ксения Егорова - Художественные музеи Голландии
Оноре Домье. Любители живописи
Принципиально новый подход к творчеству находим мы в близкой по размеру «Мастерской художника», написанной Гюбером Робером (1733–1808) в самом конце XVIII столетия. В годы французской революции огромный королевский дворец Лувр был превращен в открытый для публики музей. Там же поселились многие художники, в том числе и Гюбер Робер. На роттердамской картине он, по-видимому, изобразил самого себя за работой. Вспомним тщательно одетых, полных чувства собственного достоинства молодых художников с парного портрета середины XVII века. Полтора столетия спустя Робер бесцеремонно показывает нам отнюдь не официальную сторону своего быта. Сбросив домашние туфли, он сидит полуодетый среди «поэтического беспорядка» своей мастерской. На стене вкривь и вкось висят картины и рисунки, на стульях валяются камзол и треуголка, а художник увлеченно рисует античный бюст. Живые, трепещущие мазочки белил с артистической легкостью выделяют очертания бюста, складки измятой рубашки художника, собачку, которая играет с его туфлями. Бытовая повседневность и вдохновенный артистизм существуют здесь в неразрывном единстве.
Гюбер Робер стоит на пороге XIX века, но живет еще традициями уходящего XVIII столетия. Он еще не знает всей горечи противоречия между прозой жизни и художественным творчеством, которое будет мучить его потомков. Прекрасная живопись, которая изображает безобразные явления жизни, — эта проблема характерна для критического реализма XIX века, хотя иногда, в виде исключения, она встречалась и прежде (например, у Браувера). Пожалуй, наиболее остро встает она в творчестве Оноре Домье (1808–1879).
Клод Моне. Домик таможенника в Варанжевилле. 1882
Пабло Пикассо. Женщина, сидящая за столиком в парке. Ок. 1900 г.
Крупнейший французский график — автор прославленных политических карикатур, Домье при жизни был мало известен как живописец. Однако в наши дни стало общепризнанным, что его небольшие картины относятся к числу наиболее интересных и своеобразных художественных явлений прошлого столетия. Роттердамский музей располагает двумя картинами Домье: «Прощение» и «Любители живописи». Темный колорит их близок к монохрому. Первая из них, изображающая речь защитника на суде, написана коричневым и черным. На этом фоне резко выделяются лица и белые манишки адвокатов — актеров судебного «действа». Это только пятна, которые, подобно маскам, покрывают лживые и пустые физиономии. Черты лиц почти не намечены, но очертания светлых пятен-масок достаточно выразительны, чтобы нам стали ясны характеры участников этой зловещей и тягостной сцены.
По сравнению с мрачным и ядовитым сарказмом первой вещи настроение второй кажется почти мирным. В лавке антиквара двое посетителей обсуждают достоинства картины. Один из них, седовласый бедняк с вдохновенной внешностью художника, взглядом сравнивает ее с другими, висящими на стене. Другой посматривает на нее скептически, с оттенком иронического сожаления. В отличие от графических карикатур, где ситуация бывает предельно очевидна, здесь Домье ограничивается намеками, место повествования занимает настроение, место отчетливого языка графики — живописная игра мягких, теплых коричневых теней.
Одним из шедевров французской живописи конца XIX века является картина Клода Моне (1840–1926) «Домик таможенника в Варанжевилле» (1882). Домик стоит над морем, на краю высокого холма, поросшего выжженной бурой травой. При взгляде на картину испытываешь почти физическое ощущение тепла от нагретой солнцем земли, угадываешь запах высохшей травы и моря. Моне «просто» с величайшей точностью фиксирует то, что видит, но его картина передает сложную, богатую гамму впечатлений, знакомых всякому. От нее веет такой непреложной правдой и полнотой жизни, что ее воспринимаешь как откровение. Моне был главой движения импрессионистов, однако, даже если цель его, в соответствии с принципами этого направления, сводилась к тому, чтобы передать преходящее, случайное впечатление от действительности, то на деле его произведение вылилось в нечто несоизмеримо большее. Оно раскрывает перед нами жизнь природы и нашу собственную жизнь, наше отношение к природе.
Искусство начала XX века представлено в Роттердаме характернейшими произведениями французских, немецких, нидерландских художников. Бельгийцы Рик Ваутерс (1882–1916) и Пермеке (1886–1952), норвежец Эдвард Мунк (1863–1944), австриец Оскар Кокошка (род. 1886) соседствуют здесь с французами Матиссом (1869–1954), Дюфи (1878–1953) и другими.
В этом разделе привлекает внимание ранняя работа Пабло Пикассо (род. 1881) «Женщина, сидящая за столиком в парке». На фоне темной изумрудной зелени сияет светлая фигура, вздымаются белые перья огромной шляпы, волной стелется платье, резко выделяются красные губы на бледном лице. Молодой Пикассо, приехав из Испании в Париж, подхватывает традицию французской живописи конца XIX века, но под его кистью она приобретает новый живописный блеск, новую выразительность.
Экспозиция кончается эпохой первой мировой войны, хотя музей располагает и рядом более поздних произведений. Живое искусство сегодняшнего дня работники музея предпочитают показывать в форме сменяющихся выставок, которые не претендуют на сравнение с классическими шедеврами, составляющими постоянную коллекцию. И в этом они, конечно, правы.
Национальная живопись XIX–XX веков в музеях Голландии
Выше шла речь о четырех крупнейших музеях Голландии, о наиболее известных и наиболее типичных из принадлежащих им произведений, которые, в сущности, составляют золотой фонд искусства этой страны. Конечно, многие шедевры уже давно увезены за ее пределы. Так, несмотря на все усилия последних десятилетий, голландские музеи не в состоянии восполнить отсутствие творений Рембрандта, украшающих залы ленинградского Эрмитажа или Национальной галереи в Вашингтоне. И все же, если мысленно объединить коллекции этих четырех музеев в одно целое, то получится гигантская сокровищница голландского искусства. В ней все периоды его развития, все разнообразие творческих индивидуальностей и направлений окажутся представленными с неповторимым блеском и полнотой. В такую сокровищницу национального художественного достояния войдут также выдающиеся произведения, рассеянные по музеям других городов: Дордрехта и Лейдена, Утрехта и Гронингена и т. д. Здесь не было возможности останавливаться на них. Говоря о четырех основных музеях, пришлось обойти молчанием или только упомянуть многие интереснейшие памятники, а иногда и целые разделы их коллекций. Это прежде всего касается принадлежащих им произведений голландских художников XVIII–XIX веков, а между тем в амстердамском Рейксмузеуме и в Музее Франса Хальса в Гарлеме они занимают заметное место. В том же Рейксмузеуме, в Музее Бойманса — ван Бёнингена, в городских музеях Амстердама и Гааги находятся крупные собрания голландского искусства XIX–XX веков.
Голоса голландских живописцев еле слышны в грохоте войн и революций XIX века, в бурях общественной и художественной борьбы, очагом которой становится Франция. Их тонкое, сдержанное, может быть, несколько провинциальное искусство остается почти незамеченным за пределами Голландии. Волны классицизма и романтизма наталкиваются здесь на необычайно устойчивые художественные вкусы и пристрастия. Здесь продолжают писать тихие интерьеры, умело построенные, тщательно исполненные пейзажи и городские виды. Голландцы не могут и не хотят отказываться от своего традиционного реализма — пусть более узкого, менее активного и разнообразного, чем в эпоху былого расцвета. Национальная традиция помогает наиболее одаренным мастерам рубежа XVIII–XIX веков раньше, чем это сделают в других странах, передать в живописи еще только зарождающееся мировосприятие новой эпохи.
В гарлемском Музее Франса Хальса есть «Интерьер со спящим мужчиной и женщиной, штопающей чулки». Он написан в начале XIX века Вейбрандом Хендриксом (1744–1831). На первый взгляд картина поражает своим сходством с произведениями голландских мастеров XVII столетия. Однако она связана не только с прошлым, но и с будущим. Она стоит у истоков бытового жанра XIX века. В том, как приближена к зрителю фигура мужчины, заснувшего с трубкой во рту, в напряженной сосредоточенности швеи есть такая непосредственность жизненного наблюдения, которая была неизвестна старым мастерам.
Вейбранд Хендрикс. Интерьер со спящим мужчиной и женщиной, штопающей чулки.
Очень одаренный рано умерший Ваутер Йоаннес ван Троствейк (1782–1810) был автором картины «Ворота Рампортье в Амстердаме» (1809, Амстердам, Рейксмузеум). В четкой геометрической композиции наследие голландских мастеров городского пейзажа соединяется с новыми веяниями классицизма. Соотношение серого с белым, зимнего неба и унылых домов с чистым, недавно выпавшим снегом — не только создает тонкий зрительный эффект, но и выражает определенное настроение художника. Это настроение конкретно, оно прямо связано с увиденным городским мотивом, оно порождено им. По сравнению с ним мысли и чувства, отраженные в пейзажах XVII века, оказываются значительно более отвлеченными и обобщенными.
