Red is my favourite colour (СИ) - "bzlkt"

Я силилась улыбаться, но выходило как-то криво, и в Асиных глазах поблёскивали искорки жалости, что меня уязвило.

— Не смотри так. Если ты думаешь, что я расстроилась, то ты ошибаешься, — спрятав взгляд в разбросанных по дороге осенних листьях, надтреснуто проговорила я.

Вместо ответа Ася приобняла меня одной рукой за плечи и уткнулась носом в шею, начав сопеть, как ёж. В детстве мы всегда так делали, когда хотели друг друга развеселить. Я невольно захихикала, вжимая голову в плечи и высвобождаясь из её объятий.

Сегодня в интернат мы привезли целую повозку фермерских продуктов, любезно предоставленных Моррисами. Краснощёкий улыбчивый Бенджамин не принимал никаких возражений, а миссис Морган была только счастлива: лишний раз могла сэкономить на продуктах.

Ася жевала корочку сыра с таким видом, будто впервые его пробовала. Сначала я умилялась такой картине, а потом меня осенило понимание: это я за последний год ни в чём себе не отказывала в плане еды, даже не задумываясь о том, откуда что берётся. Быстро же привыкла к хорошей жизни.

Грудь сдавило тоской, и я порывисто стиснула подругу в объятьях, сунув ей в карман шоколадку Корбатова из России. Это самое малое, что я могла для неё сделать.

В этот раз наша прежняя стойкость куда-то испарилась, и при разлуке мы обливались слезами, как малые дети. Ася выучила наизусть адрес для писем на случай, если потеряет бумажку. Этот жест окончательно выбил почву из-под ног, и я ураганом запрыгнула в повозку, чтобы не разрыдаться ещё пуще.

Возвращались в гостиницу хмурыми: я-то понятно, почему, а вот Корбатова разговорить совершенно не удалось, и оставалось только гадать, почему он не весел.

Чемоданы собирали тоже с вечера, чтобы утром не бегать по всей гостинице и не будить постояльцев. Я старалась не смотреть на выглядывающий из чемодана пиджак Себастьяна. Хотела даже оставить его здесь, мол, кто-то из гостей забыл, но потом поняла, что таким образом бы смалодушничала. Отдам ему, будто бы ничего не произошло — подумаешь, увезла его тупой пиджак. Надеюсь, это будет последним, что нас с ним связывает.

***

В пятницу на ужине было шумно и как-то чересчур весело. Раньше я бы с удовольствием подхватил общее настроение и, может, уже договорился бы с кем-нибудь отправиться в Хогсмид на выходные, но в этот раз неуёмный гомон лишь раздражал.

Саманта привязалась, как Пивз, и не отлипала ни на минуту. Слава Мерлину, Имельда забрала её хотя бы сейчас, и я мог спокойно поужинать, погружённый в собственные размышления. Сзади кто-то ткнул пальцем в бок, и я подпрыгнул от неожиданности, чуть не подавившись рыбой.

— Ты нормальная? — пробурчал я с набитым ртом, когда увидел крадущуюся сзади Натсай.

— Тс-с, Себастьян, — она приложила палец к губам, — держи. — И протянула мне какой-то клочок бумаги.

Я развернул его и увидел дату: «Воскресенье, 20 сентября; 12:30».

— Что это? — недоумевающе спросил я, пока Онай воровато оглядывалась по сторонам, пригнувшись к скамье. — Ты точно головой не ударялась?

— Придурок, — фыркнула она и выпрямилась. — Я тебе доброе дело делаю, а ты выпендриваешься. — Она показательно выставила вперёд ногу и сложила на груди руки.

— Ну ладно, не дуйся. Что это? — я окончательно прожевал еду и попытался смягчить тон. Натти заговорщицки наклонилась к моему уху и прошептала:

— Амелия сообщила, когда приезжает в Хогсмид. Она написала это только нам с Поппи.

— И что?

— Ты совсем дурак, Сэллоу? — она отпрянула и, сведя к переносице брови, серьёзно посмотрела мне в глаза. — Пойдёшь её и встретишь. — Снова перешла на полушёпот, цедя слова сквозь зубы.

— А, понял-понял, — закивал я и шустро убрал бумажку в карман мантии.

— Вот и молодец. Уизли не знает, она ему об этом не написала, и если Матильда не проболтается, то у тебя есть шанс появиться на платформе в одиночку. — Она подмигнула и, не оборачиваясь, ускакала прочь из Большого зала.

Я повернулся обратно к столу и достал записку, ещё раз пробегая по ней глазами.

— Что там у тебя? — мерзкий голос Уизли раздался у моего уха. Я поспешно скомкал бумажку и сунул её под скатерть.

Рыжий стоял чуть сзади и заглядывал через моё плечо, глупо приоткрыв рот.

— Подбери слюни, Уизли. — Я встал из-за стола и, пихнув его, тоже отправился в гостиную.

Шёл я туда почти вприпрыжку, кое-как тормозя себя. Сунул руки в карманы брюк и притулился к стене, но вот дрожащую на губах улыбку никак не мог скрыть. Чёрт, если я встречу Амелию с поезда, она, возможно, захочет со мной поговорить по дороге в школу. Вспомним, как год назад вместе отправились в Хогсмид… Правда, нас там чуть не съел тогда тролль, но неважно!

Я чувствовал себя сопляком, пока прокручивал в голове разные варианты нашей с ней встречи, но в каждом из них она, при виде меня, бросалась в объятья, обвив мою шею руками. Я почти чувствовал лимонный аромат в ноздрях, представляя, как она повиснет на мне, а я зароюсь носом в её пушистые волосы.

Даже не помню, как дошёл до комнаты, похоже, приобрёл крылья и парил над полом. В сладком томлении устало упал на кровать, спрятав лицо в подушке. Хотелось взвыть от накрывающих эмоций. Почему завтра только суббота?! Как бы я хотел пропустить этот бесполезный день и проснуться уже в воскресенье утром. А вдруг я не успею?

Я подскочил на кровати с озадаченным лицом. Вдруг просплю? Может, мне отправиться туда прямо сейчас?

Схватился за голову, падая обратно. Какой же я болван. Самому от себя смешно, какой нелепый. Я постарался успокоиться, и уже через какое-то время смог забыться мечтательным сном.

***

Профессор хотел добираться до вокзала на экипаже, но я уговорила его пойти пешком, чтобы в последний раз прогуляться по городу. Из-за моего плохого самочувствия мы так толком и не посмотрели Лондон.

Мадам Андертон со своей, как мы выяснили позже, племянницей Катриной провожали нас со слезами на глазах. Особенно хозяйка гостиницы как-то чересчур заботливо шепталась о чём-то в углу с Корбатовым и постоянно поправляла ему галстук.

Я пыталась потом подтрунивать над профессором, но он поник сразу же, как мы вышли на улицу, и отвечал односложно или вообще что-то бубнил неразборчивое себе под нос.

Уже у входа на вокзал мы заметили большую яркую палатку с газетами и цветами и зашли туда взять почитать что-нибудь в дорогу. Когда мы оказались внутри, я ошеломлённо ахнула, увидев небольшую теплицу с лимонными деревьями. Почти на негнущихся ногах подошла ближе к прозрачной стене и стала упоённо наблюдать за любимым растением.

— К-как вам это удалось? — еле вымолвила я, когда увидела продавца.

— Что удалось, мисс? — парень раскладывал газеты на прилавке, на ходу пытаясь общаться с покупателями и потягивать утренний кофе.

— Лимоны. Как они у вас прижились? — я не отлипала от невысокого дерева с глянцевыми листиками.

— Так теплица же. И почва особенная, из Италии привёз, — гордо произнёс он, вытирая испачканные чернилами руки платком. — Это лимон Лунарио, специально выведенный сорт. Пока ещё даже в самой Италии не сильно распространён, но я ухватил по знакомству.

Я открыла в изумлении рот, уже представляя, как будет прыгать от радости профессор Чесноук, когда я привезу ей это дерево.

— Сколько же он стоит? — почти не дыша произнесла я, боясь услышать ответ на свой вопрос.

Продавец снисходительно улыбнулся, давая понять, что ребёнку вроде меня это дерево не по карману. Я понимающе кивнула и, в последний раз взглянув на него, оторвалась наконец от теплицы и побрела на выход из палатки.